Если таковы твои насмешки и твои издевательства, то возьми себе примером змия и не порицай и не обвиняй меня, то есть меня за Учителя моего. Ибо если Адам сам хотел преступить заповедь, то какую похвальбу ты усмотришь в богохульствах того, кто наполнил уста змия прахом, и укротил его, и лишил способности ходить[268]? Если же Адам не мог преступить (заповеди) без соблазнителя, то наказание справедливо пало на голову змия. И хотя мы соглашаемся, что Адам был подготовлен ко греху тем, кто был причиной греха, однако и Адам по справедливости понес наказание, поскольку прежде уступил этому подготовлению. Даже хотя бы змий и не доставил повода (ко греху), все-таки Адам по причине этой оказавшейся в нем при искушении слабости впал бы в другие преступления, не подвергаясь этому искушению. Таким образом, и Тот, Кто взошел на Крест, быть может, хотел взойти на Крест помимо сей случайной причины[269], хотя это и невероятно, так как Писание евреев и многое другое не позволяют нам верить этому.
Любовь открыла тайну и сообщила (ее) страху (что Иоанн открыл Петру, Ин. 13, 21–26), поскольку пока любовь возлежала на груди Господа, страх часто кивал ей головой.
Как истинно и верно то, что Господь, раздавая хлеб Своим ученикам, дал им Таинство Тела Своего, так до лжно верить также и в то, что хлеб, данный Господом убийце Своему, дан был в таинство умерщвления Тела Своего, и обмакнул его, чтобы таким образом наименовать участничество (Иуды) во вполне уже решенном убийстве Его, в котором Тело омочено было Кровию Его. Или для того омочил хлеб, чтобы вместе с хлебом не дать также и Завета. Сначала омыл хлеб и тогда дал ему его. Омыт был от этого хлеба прежний завет, поскольку он приготовлен был Новым Заветом. Любостяжание отделило Иуду от совершенных членов Господа, как и Спаситель кротко научил, что он (Иуда) не от тела Церкви Его, но прах, приставший к ногам учеников Его. Посему и в ту ночь, когда отделял его от них, омыл нечистоту, приставшую к ногам их, дабы научить нас, что Иуда, который как последний из двенадцати апостолов оказывался как бы ногами тела, был омыт Им водою от ног апостолов, как грязь, предназначенная огню. Таким же образом Господь посредством воды отделил Иуду от учеников, когда давал ему хлеб, обмоченный водою, потому что он не достоин был того хлеба, который вместе с вином раздавался двенадцати апостолам. Ибо тому, кто предавал Его на смерть, неприлично было посредством хлеба принять (в себя) Того, Кто спасает от смерти.
С того времени, как преломил Тело Свое ученикам Своим и дал Тело Свое апостолам, считаются те три дня Его, в течение которых Он сопричислялся к мертвым, как и Адам, который по вкушении от дерева жил многие годы, хотя по причине преступления заповеди причислялся к мертвым, поскольку Бог сказал так: «в день, в который ты вкусишь, умрешь» (Быт. 2, 17), и как в следующем месте: «четыреста лет будет семя твое в Египте» (Быт. 15, 13), – потому что годы эти исчислены с того дня, когда сказано это слово. То же должно сказать и о Господе. Или шестой день (пятница) считается за два дня, а суббота – за один. Дав Тело Свое на снедение им в таинство смерти Своей, Он вошел во чрево их, как потом (вошел) в землю. И так как Адам не благословил, когда в непослушании срывал плод, то «Господь благословил и преломил» (Мф. 26, 26). И хлеб вошел[270] и изгладил осуждение похоти, по которой Адам преступил заповедь Божию. Или три дня считаются от нисхождения до восхождения (от погребения до Воскресения из мертвых), то есть пятница, суббота и воскресенье.
И сказал: «отселе не буду пить от сего плода виноградного до Царства Отца Моего» (Лк. 22, 18), – дабы показать, что близко то время, когда Он должен будет уйти от них. «До Царства Отца Моего», – то есть до Воскресения Моего. Сему научает Симон в Деяниях апостольских, говоря: «после Воскресения в течение сорока дней мы ели с Ним и пили» (Деян. 10, 41), – именно, в первый день недели, как и там: «не вкусят смерти, пока не увидят Царствия Божия» (Мф. 16, 28), – что случилось спустя шесть дней (Мф. 17, 1).
«Вот, сатана получил позволение сеять вас как пшеницу, и Я умолил Отца за тебя, дабы не оскудела вера твоя» (Лк. 22; 31, 32). Не сказал: умолил за тебя, чтобы ты не подвергался искушению, но «чтобы не оскудела вера твоя».
«Покажи нам Отца, и довольно нам» (Ин. 14, 8). Филипп хотел видеть Отца телесно, то есть телесными очами, как прежние праведники, которые видели Ангелов и Архангелов. Посему Господь дал ему ответ о видении Божества, Которое воспринимается очами ума, ибо не сказал ему: «Вы не видели», – поскольку Сам открылся ему во внешнем виде, но говорит: «не познали Меня» (Ин. 14, 9), – потому что величие Его было сокрыто, то есть если бы познали Меня, хотя поскольку Я не явен, то увидели бы и Отца Моего, Который не открывается (вовне). И апостол, говоря о Господе, свидетельствует: «Он есть образ вида Бога невидимого» (Кол. 1, 15).
«Верующий в Меня, дела, которые Я творю, и он сотворит» (Ин. 14, 12). Где же то (сказанное): «ученик не бывает больше учителя» (Лк. 6, 40)? Но вот Моисей погубил только трех царей, а Иисус тридцать, и тот не вступил в Землю обетованную, хотя смиренно просил (об этом), а Иисус вступил и разделил наследие. Самуил был больше всех своих современников. Елисей принял двойную (силу) учителя своего после отшествия его, и сие случилось в подобие Господа Спасителя нашего, ученики Которого посредством знамений своих сотворили вдвое больше.
Во всех людях враг имел свою часть; только не имел (ее) в Господе, Который сказал: «у Меня не найдет ничего своего», и: «Я победил мир» (Ин. 16, 33). Но в даре Суда, какой получил Господь, участвуют также и ученики. Ибо сказал, что они будут судить (Лк. 22, 30), дабы показать, что не только Бог победил и судит, но и люди победили и судят тех, кои не могли победить подобно им, но отступили; «мужи праведные, – говорит, – будут судить их» (Иез. 23, 45).
«У кого нет меча своего, пусть купит себе меч» (Лк. 22, 36), – сие сказал, дабы научить смирению. Вот один из таких мечей имел Симон, дабы, когда он хотел показать мечом ревность свою, Господь научил его словам Писания: «кто ударяет тебя в щеку…» (Мф. 5, 39). Ибо Симон в любви своей забыл эти слова. Или сказал это с целью показать ему, что не только тогда, когда у нас нет подобного рода вещей или когда не можем иметь (их), мы должны воздерживаться от них, но еще менее должны пользоваться ими и тогда, когда имеем их и они готовы, как меч, находящийся в твоей руке. И дабы ясно было, что ради увещания, а не по причине войны завел речь о мечах, (для сего) прибавил: «довольно двух» (Лк. 22, 38). Ведь если бы говорил это о борьбе, то всем надлежало бы взять оружие. Сказал (же) это потому, что среди иудеев были такие, которые жаждали меча и крови подобно двоим из них(Иакову и Иоанну) (Лк. 9, 54). Видя, что в них скрывается гнев отцов, Он воспользовался случаем, чтобы тайный гнев их сделать явным и гнусным для них и изгнать (его) из сердца их.
Поскольку дни делания Его в Иудее окончились, то Он обратился, чтобы идти в Иерусалим, и тех двух гневливых отверг от Себя, как и Иуде Искариоту сказал в предупреждение: «горе человеку тому» (Мк. 14, 21). Ведь если бы он покаялся, как Симон Петр, и принял увещание, как те двое, то, освободившись от этого проклятия, унаследовал бы место и престол свой. Затем из того, что Господь упомянул мечи, пусть они уразумеют, что Он знает день и час, когда будет предан, и пусть друзья Его научатся смирению, а враги (познают свое) насилие[271].
«Сия есть заповедь Моя…» (Ин. 15, 12). Ужели одна только заповедь? Достаточно ее, и только ее одной, потому что она великого значения. Хотя она одна, но говорит и «не убивай», потому что кто любит, тот не убивает; сказала и «не воруй», ибо тот, кто любит, отдает даже свое; сказала и «не обманывай», потому что любящий говорит истину вместо лжи. «Некую новую заповедь, – говорит, – даю вам» (Ин. 13, 34). А если ты не понимаешь слов:
«сия есть заповедь Моя», то призови апостола, который разъяснит тебе их, говоря: «цель заповеди сей есть любовь» (1 Тим. 1, 5). А какой смысл этой заповеди? Без сомнения, такой: «во всем, как хотите вы, чтобы с вами поступали сыны человеческие, так поступайте и вы сами» (Мф. 7, 12).
«Любите друг друга», – и такую меру положите: «как Я возлюбил вас». Но это невозможно, потому что Ты – Господь и любишь рабов Своих, мы же, будучи товарищами друг другу, каким образом возможем так любить друг друга, как Ты любишь нас? Однако, поскольку так сказал Господь, то посмотрим, как это происходит. «Никто, – говорит, – не может иметь больше такой любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13). Любовь Его из того усматривается, что назвал нас друзьями. Но если мы полагаем души свои за Тебя, то разве любовь наша становится равной Твоей любви? Если мы и умираем за Тебя, то мы смертны. Ты же, будучи (вечно) живый, принял на Себя страсть нашей смерти. Итак, каким же образом истолковать эту (заповедь): «как Я возлюбил вас»? Умрем, говорит, один за другого. Но мы, конечно, не пожелаем и жить один вместо другого. Если, говорит, Я, ваш Господь и Бог, умираю за вас, то тем более должно вам умирать одному за другого.
