Отец. Нет. Ага, вот интервью с надворным советником Сигелиусом. Это мировая величина, мамочка; ему можно верить. Вот увидишь, он подтвердит мое мнение…
Мать. Какое?
Отец. Что все эти страхи насчет белой болезни — ерунда. Где-нибудь обнаружился случай проказы, а газеты тотчас создают сенсацию. Известно, каковы люди: стоит кому-нибудь слечь с гриппом, все кричат, что у него белая болезнь.
Мать. Сестра пишет, что у них тоже полно этих больных.
Отец. Вздор. Это все паника. Вот интересно, что Сигелиус заявил: эта болезнь пришла из Китая. Видишь, я всегда говорил: надо превратить Китай в европейскую колонию, навести там порядок — и дело с концом. Зря мы даем существовать таким отсталым странам. Голод, нужда, гигиены никакой — и вот и:; кольте, белая болезнь. Сигелиус говорит, что она псе таки заразна. Надо бы принять меры.
Мать. Какие?
Отец. Запереть всех этих больных, изолировать их от здоровых. У кого появилось белое пятно, тот сразу вон! Как это ужасно, мамочка, что у нас в доме оставляют умирать эту бабу! Стало страшно домой приходить. Такое зловоние на лестнице…
Мать. Я бы ей хоть супу отнесла. Ведь она совсем одна.
Отец. И не думай. Там зараза! Ты со своим добросердечием занесешь нам сюда болезнь… Этого еще не хватало! Надо бы наш коридор продезинфицировать.
Мать. Чем?
Отец. Постой-ка… ах, какой осел!
Мать. Кто?
Отец. Да этот газетчик. Пишет, что… Удивительно, как цензура пропустила. Разрешать такой вздор! Я вот напишу в редакцию, они не обрадуются! Ах, идиот!
Мать. Да что там такое сказано?
Отец. Он пишет, что от этой болезни невозможно уберечься… что она угрожает всем, кому под пятьдесят лет…
Мать. Покажи!
Отец (швырнув газету на стол, бегает по комнате). Кретин! Как ан смеет писать такие вещи. Не буду больше покупать эту газету! Я им покажу! Я этого так не оставлю!
Мать (читает). Послушай, отец, да ведь это слова самого профессора Сигелиуса.
Отец. Вздор! Не может этого быть при нынешнем уровне науки и цивилизации. В средние века мы живем, что ли, чтобы нас губил мор?! Да разве пятьдесят лет — много? А у нас один сослуживец заболел, ему всего-навсего сорок пять. Где же справедливость, если болеть этой штукой должны только те, кому под пятьдесят?! Почему, спрашиваю я, почему?
Дочь (до сих пор, лежа на диване, читала роман). Почему? Ах, папа, надо же когда-нибудь уступить место молодым. Ведь им так трудно устроиться!
Отец. Вон оно что! Очень мило! Ты слышишь, мать? Выходит, родители вас кормят, родители для вас трудятся не покладая рук, и они же мешают? Ходу вам не дают, видите ли! Пускай вымрут от проказы, лишь бы для вас освободились места! Так? Хорошенькие взгляды!
Мать. Она не это имела в виду, отец!
Отец. Не имела, а сказала именно так. Значит, доченька, было бы правильно, чтобы твой отец с матерью в пятьдесят лет отправились на тот свет, а?
Дочь. Ты уж сразу на личности…
Отец. А как же иначе, когда ты заявляешь, что людям под пятьдесят пора подыхать! Как же иначе понимать такие разговоры?
Дочь. Я говорила вообще, папа. В наше время молодым людям страшно трудно найти работу. На свете просто не хватает для всех места… Нужны какие-то перемены, чтоб и молодые могли, наконец, жить самостоятельно и создавать семьи.
Мать. Насчет этого она права, отец.
Отец. Ишь ты, она права! Значит, ради вас мы должны помирать во цвете лет?
Входит Сын.
Сын. О чем спор?
Мать. Ни о чем. Отец немного разволновался… прочитал в газете об этой болезни…
Сын. Ну, так что же? Чем он взволнован?
Дочь. Я только сказала, что нужны какие-то перемены, чтобы дать дорогу новому поколению.
Сын. И папа рассердился? Удивляюсь. Ведь так теперь все говорят.
Отец. Все молодые, не сомневаюсь. Вас это устраивает!
Сын. Ну, конечно, папа. Если бы не белая болезнь, не знаю, что бы мы стали делать. Сестре даже замуж никак не выйти, а я?… Ну, а теперь я постараюсь скорей сдать выпускные экзамены.
Отец. Давно пора, голубчик. Время слишком серьезное, чтобы болтаться без дела.
Сын. Раньше и после экзаменов некуда было, ни роиться. Теперь, наверное, станет легче
Отец. Как только передохнут все пятидесятилетние, а?
Сын. Вот именно. Только бы не прекратился этот мор!
Занавес
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ Коридор в клинике около палат № 12 и № 13.Сигелиус (ведет группу иностранных профессоров). Прошу сюда, господа. Par ici, chers confreres. Here are we, gentlemen. Ich bitte meine verehrten Herren Kollegen hereinzutreten.[26] (Вводит их в палату № 13.)
1- й ассистент. Старик прямо спятил — только и слышно: Гален да Гален; а теперь водит сюда светил из всех стран смотреть на наши чудеса. А как начнутся рецидивы, то-то будет скандал, коллега! Голову даю на отсечение, что у этих исцеленных снова появятся пятна…
2- й ассистент. Почему ты так думаешь?
1- й ассистент. Ну, я ведь не простачок, коллега, знаю, что медицина не всесильна. У старика, видно, размягчение мозга, если он поверил, что можно кого-нибудь вылечить от белой болезни. Я работаю тут уже восьмой год, дружище, а теперь вот снял себе отличный кабинет и займусь частной практикой. Сейчас для этого сказочная возможность. Буду лечить ченгову болезнь.
2- й ассистент. Методом Галена?
1- й ассистент. Методом клиники Лилиенталя, Не зря же я… торчал тут восемь лет. Теперь повсюду раструбят, что нам удалось добиться некоторых успехов…
2- й ассистент. Но ведь Гален так скрывает свой метод, что…
1- й ассистент. Пропади он пропадом, этот Га-лен. Я с ним даже не разговариваю. Сестра из тринадцатой палаты мне сказала, что он делает своим больным инъекции. Впрыскивает какую-то жидкость горчично-желтого цвета. Ну вот, я составил препарат из разных укрепляющих и анестезирующих средств; придал ему желтую окраску… Отлично получилось, коллега. Я испробовал на себе — ничего, никаких неприятных реакций. Пациентам на некоторое время даже становится легче. С этого я и начну. (Подслушивает у двери.) Ага, старик разглагольствует. «Пока мы не будем предавать наш метод гласности…» Хитер! Знает об этом методе не больше, чем я… Теперь этим бонзам рассказывает по-английски. В иностранных языках он силен, старый щеголь! А кроме этого что? Научную карьеру сделал благодаря удачной женитьбе. Черт возьми, только бы Гален не опубликовал своего метода, пока я не налажу врачебную практику!
2- й ассистент. И тогда все устремятся к нему…
1- й ассистент. Я, знаешь, этого не боюсь. Гален дал старику честное слово, что не станет применять свой метод в частной практике, пока окончательно не проверит его здесь, в клинике. А я тем временем буду практиковать вовсю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
