— Не подвинешься? — она оглядела меня презрительным взглядом, но презрение было фальшивым. Она просто держала маску. — Это вообще-то мое секретное место. А ты я смотрю, тоже его облюбовала.
Я подвинулась и молча принялась вытирать растекшуюся тушь, пока Алина прикурила и сделала первую затяжку.
— Рюкзак отстойный, — заметила она, ткнув в его направлении сигаретой. — На каком рынке ты его выцепила? Вот как раз в этой пыли ему и место.
Почему-то оскорбление Алины прозвучало для меня жутко смешным. Ее голос тоже был фальшиво злым, поэтому на фоне своей истерики, я снова рассмеялась и разрыдалась одновременно.
Алина раздраженно выдохнула и постаралась отсесть от меня, но скамейка не была особо длинной.
— Тебя же не было с утра, — наконец успокоилась я и снова шмыгнула.
— Ой, а ты и обрадовалась, да? — скорчила она презрительную рожицу и сделала новую затяжку. — Подумаешь, две пары пропустила.
Я закончила приводить себя в порядок, поэтому подняла рюкзак, отряхнула его и встала с места.
Больше мне было не о чем говорить с Алиной, но почему-то уходить не хотелось.
— Что? Мамка моя мозги тебе промыла? — пренебрежительно заговорила она. — Мамка может и не такое. Наверное, грозила своим самоубийством, да?
Я молча кивнула, осторожно глядя на Алину исподлобья.
— Мамочка моя тот еще манипулятор, — Алина выдохнула густой сизый дым. — Чуть что не так, сразу покончит с собой. Это у нас аргумент номер один. И знаешь, что? Ведь реально покончит! Думаешь, почему она все время в перчатках ходит? Потому что стиль шестидесятых лучше других маскирует порезы на запястьях. Они правда, еще со времен ее школы. Но кто знает, может и сейчас она по-прежнему готова на все? Подозреваю, она именно этим аргументом и женила папочку на себе.
— Зачем ты так? — я снова подсела к Алине. — Она же твоя мама.
— Ну-у, — протянула она. — Ты же у нас теперь особа, приближенная к нашей семье. Что-то типа домашнего питомца. Наверняка, хочешь узнать поподробнее о каждом твоем будущем хозяине. Вот, узнавай. Я тебя буду прессовать на переменках, мамка моя грозить самоубийством, а папочка — выгуливать по своим пристрастиям. По-моему мечта, а не семья.
Я печально выдохнула:
— Я сказала твоей маме, что больше не появлюсь в жизни… ее мужа.
— Серьезно? — деланно удивилась Алина. — Ничего тупее я бы не придумала! Дать надежду моей такой ранимой мамочке — это просто вверх жестокости.
— Я уеду, — решительно заявила я. — Прямо сейчас. Просто нужно подумать куда.
— Интересно, — хмыкнула Алина. — И есть варианты?
— Пока нет, — честно призналась я. — Мой паспорт остался… дома. А вернуться туда я не могу.
— Тоже мне! — Алина цыкнула и закатила глаза. — И что, вот прямо серьезно готова все бросить?
— Да, — мой голос стал еще тверже.
Алина задумалась и закусила губу. Долгие две минуты она словно тщательно обдумывала какой-то вариант, а затем вскочила со скамейки и скомандовала:
— Поедешь со мной!
— С тобой? — опешила я. — Но ты ведь вроде меня недолюбливаешь!
— Терпеть тебя не могу! — огрызнулась она. — Но сейчас готова помочь. Прежде всего себе и своей семье. У меня есть своя квартира. Туда папочка точно не сунется. Как минимум потому, что официально он не имеет права в нее зайти. Учти! Я запру тебя там. Только попробуй высунуть свой нос! И если ты изгадишь мой бежевый ковер, клянусь я спущу тебя в мусоропровод! Поняла меня?!
— Да, — все так же удивленно ответила я.
— Согласна?!
— Да!
— Тогда бери свое барахло и поехали, — Алина решительно направилась к парковке. — Все равно мне сегодня уже оформили прогул.
Глава 45
Вопреки моим ожиданиям, мы с Алиной пошли не на парковку, а сразу вышли к главной дороге. По пути я написала сообщение Мел, что мне срочно нужно было уехать к маме, и скорее всего я останусь у нее до понедельника. Мне не хотелось сообщать ей хоть какую-то информацию, так как она обязательно все расскажет своему мужу или сразу Бергману. Моя заботливая «мамочка» Мел просто посчитает немыслимым оставить меня в подобной ситуации. Поэтому мне пришлось нагло соврать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Алина же тем временем вызвала такси. Я не стала лезть к ней с лишними расспросами. Уже одно то, что девушка, которая ненавидит меня, вдруг оказалась единственной, кто может мне помочь — шокировало. Однако же именно ей я могла сейчас доверять на сто процентов.
Таксист вез нас в напряженной тишине. Был момент, когда он попытался разрядить обстановку музыкой, но Алина тут же пресекла его попытку и зыркнула на мужчину так, что тот аж сбился на мгновенье с управления.
Заехав в огороженный жилой комплекс, Алина поздоровалась с охраной, сообщила, что я буду жить в ее квартире, а также напомнила, что ни при каких обстоятельствах, охрана не должна впускать к ней Арона Бергмана. Я лишь печально вздохнула на это. Как бы я ни относилась к Алине до этого, и даже если бы она сейчас мне не помогла, мне бы все равно искренне хотелось, чтобы ее отношения с отцом наладились.
От мыслей о Бергмане у меня все сжалось в груди.
Поскорее бы остаться одной!
Квартира Алины была более, чем роскошной. Неожиданно для меня, Алина любила какую-то кукольность в интерьере. И хоть интерьер был оформлен в бежевых и кофейных оттенках, но все было милым до невозможности. Пушистые ковры, меховые покрывала на мягкой мебели, обилие всяких драгоценных безделушек на полках, горы косметики в спальне, в ванной, в прихожей и огромный зеркальный гардероб.
Чопорность девушки никак не вязалась с ее вкусами в интерьере, и я впервые поняла, что Алина просто держит маску. Она такая же закрытая, как и ее отец. Может именно в этом причина их конфликтов? Бергман не может открыться ей как мужчина, потому что вынужден держать маску строгого отца, а Алина не может открыться ему как девочка, потому что держит маску строптивого капризного ребенка. А уж как Бергман относится к капризам и непослушанию — я знаю по себе. И если он так же непоколебим с Алиной, то понятно почему эти двое не могут хоть раз просто сесть и поговорить.
— Деньги есть у тебя? — надменно спросила она, ловя мой взгляд на коллекции виниловых пластинок, бумажные упаковки которых тоже были в бежевых и кофейных цветах. — У меня здесь еды нет. Я тут только девичники устраиваю раз в две недели.
— Да, — выдохнула я.
У меня с собой было не много. Конечно, сейчас я могу купить минимум продуктов, но, чтобы потом уехать куда-то мне точно не хватит.
— Отлично, — ответила Алина тоном, полным безразличия. — Супермаркет через дорогу. Давай, быстрее только. Я тут тебя до вечера ждать не собираюсь. Придешь назад — сразу запру. Нечего шастать, пока мой папочка не перебесится. Выпускать тебя будет охрана. Но только по делу, поняла?
— Да, спасибо, — я печально улыбнулась кончиками губ и направилась к выходу.
— Подожди, — Алина закатила глаза. — Тоже куплю себе чего-нибудь попить. Ты меня жутко бесишь.
Снова фальшь. Мне кажется, я уже научилась разбираться в людях. В Бергманах уж точно!
И снова в сердце защемило от тоски. На данный момент моя разлука с Ароном представлялась мне чем-то нереальным. Казалось, что вдруг произойдет что-то хорошее, отчего мне не придется с ним расставаться. И все будут счастливы: и Алина, и Луиза Бергман, и мы с Ароном. Но это невозможно.
— Госпожа Бергман! — внезапно окликнул нас охранник, и мы с Алиной одновременно повернулись. Алина презрительно фыркнула на меня, мол «не дождешься когда-нибудь стать госпожой Бергман». — Вашу подругу зовут Свердлова Селина?
— А в чем дело? — воинственно нахмурилась она.
— На парковке вас ждет человек, — объяснял охранник. — Он сказал, что ждет встречи с Вами и Свердловой Селиной. И это не Ваш отец, и не его водитель. Вас сопроводить?
— Нет, — отрезала Алина и обратилась ко мне. — Я пойду одна. Нельзя чтобы тебя увидели.
