Я присел на корточки, чтобы не пугать огнеплюя, протянул руку и негромко сказал:
— Ты меня не знаешь, Но я видел одного такого же симпатичного зверька, и он спалил мне руку. Ты ведь так делать не станешь?
Огнеплюй неуверенно шагнул вперед, принюхиваясь, и вдруг подпрыгнул. Я сразу же отдернул руку. Зверек плюнул огнем, но не в меня, а куда-то вбок, зашипел по-змеиному, поднатужился, швырнул еще один сгусток… И тут сверху свалился белый лжец, одним ударом лапы распахал огнеплюя пополам, схватил безжизненное тельце, зыркнул на меня и умчался на дерево.
— Нет, всё-таки ты полнейшая сволочь! Ты снова мне должен, понял?! Ясно, почему ты топчешься рядом! Твои иллюзии не работали. А сейчас ты выучил трюк с обезьяной и думаешь, что все можешь? Аж две иллюзии научился ставить: деревья и обожравшуюся смолкой макаку. Всё! Ты меня достал! Пошел вон! Охоться сам!
Я замолчал, когда увидел фигуру человека, идущего в мою сторону. У него были лохматые, кое-как завязанные в узел волосы, на подбородке росло несколько длинных одиночных волос, из которых никак не складывалось подобие бороды, мешок за спиной, в руке длинное копье. Он напоминал кого-то из второй ветви секты. Неужели кто-то всё это время шел за мной? Я уже хотел было окликнуть этого парня, но вместо этого перешел на магическое зрение. Так и есть. Это была всего лишь иллюзия. Подарок от белого лжеца. И судя по всему, в этот раз он решил изобразить меня самого. Подлая скотина.
Подхватив первую попавшуюся шишку, я швырнул ее в сторону засевшего в ветвях лжеца. Не докинул. Схватил еще одну, подкрепил мышцы Ки и кинул снова. Недовольный рык стал мне небольшим утешением.
После этого бай пхейнцзы не было видно два дня, и я вынужден был пересмотреть наши отношения. В его отсутствие на меня напали раз десять. Сначала стая лаоху загнала меня в овражек и пару часов ковыряла массив, пока мне не надоело, и я не шуганул их огнем. Потом я наткнулся на семейство кабанов с двумя десятками поросят, и кабаниха с такой яростью набросилась на меня, что я решил не испытывать массив на прочность и дал деру. Затем пришлось обходить двух ветвисто-рогатых оленей, которые решили устроить драку на берегу.
Неприятнее всего было, когда с деревьев посыпались красные древолазы. Вид распростертого тела Шрама, покрытого их мерзкими телами, еще не стерся из моей памяти. Я расшвыривал обезьян копьем, бил параличом и огнем, вливал Ки в массив. Лишь потеряв четверть стаи, древолазы отступили.
А вечером я узнал, что за розовенький огонек появлялся после наступления темноты. Усиленный защитный купол накрыл место стоянки, я спокойно поел и уже укладывался спать, как рядом со мной загорелся светлячок. Приблизив к нему камнесвет, я с удивлением обнаружил в траве темно-землистую жабу с разинутым ртом. Днем она закапывалась под опавшую листву или пряталась в нору, а ночью, как стемнеет, выползала наружу и начинала охоту. Для этого жаба открывала рот, который изнутри светился розовым цветом, и ждала добычу. Комары, мошки, мотыльки слетались на этот свет, попадая к ней прямо в пасть, жаба закрывала рот, проглатывая насекомых, и так до тех пор, пока не насыщалась.
За пару минут она вычистила мне всё пространство под куполом, а потом долго сидела с открытым ртом, не понимая, почему добыча больше не летит к ней. Я пожалел жабу и выпихнул её за пределы купола, уж там-то проблем с едой не было.
В дальнейшем я всегда раскидывал купол рядом с такими жабами, так как спалось в ту ночь замечательно, никто не жужжал под ухом, не щекотал кожу и не кусался.
Второй день без лжеца был столь же насыщенным, как и первый. Я не столько наблюдал за зверями, сколько убегал от них. Жаль, что огнеплюев больше не встречалось.
Ночью я проснулся от странного чувства, что сейчас произойдет что-то нехорошее. Не успел я сообразить, что случилось, как вдруг купол исчез, и вокруг меня обвилась огромная змея. Точнее, не вокруг меня, а вокруг защитного массива вокруг меня, потому я сумел вытащить нож и истыкать змею прежде, чем та сломала второй щит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Потом я долго сидел при туманном свете амулета и не мог заснуть. Мне всё слышался еле слышный шорох травы под чешуйчатым змеиным телом, а перед глазами сплетались тугие кольца, и массив вот-вот рассыпется под их натиском. Я несколько раз подходил к туше и проверял, живая она или нет. Лишь утром, когда забрезжил неясный рассвет, я все же успокоился, отрезал змее голову, снял с нее кожу, нарезал на куски, часть отложил на утро, часть заморозил магией, завернул в листья и уложил в мешок.
Когда запекалась первая порция змеиного мяса, я вдруг заметил поодаль фигуру человека, огляделся и обнаружил, что белый лжец как ни в чём не бывало лежит на ветках неподалеку. И я обрадовался его возвращению. Конечно, он снова будет испытывать на мне свою магию и убивать не тех, кого следует. Но я был счастлив.
— Пришел? Теперь напустишь отряд из меня самого, чтобы достать мясо? Ладно, я больше не злюсь.
Я достал замороженный кусок змеиного мяса, снял с него заклинание и бросил к дереву, на котором прятался лжец.
— Ешь. Это твоё. И даже иллюзии не придется напускать.
Зверь не поверил мне, поэтому всё же сделал несколько попыток отвлечь меня обезьянами, огнеплюями и парой моих фигур, но я не сводил с него глаз. Он немного поколебался, а потом соскользнул с дерева, крадучись, добрался до подарка, схватил его, прыгнул к веткам, остановился и, поглядывая в мою сторону, начал грызть холодное мясо.
Кажется, мы с ним всё же подружимся.
Глава 25
Всё дальше в лес
С белым лжецом идти стало безопаснее, и я уже не высматривал опасности, а изучал то, что занимало меня сильнее всего — лесные растения и животные.
Я выделил несколько ключевых моментов: внешний вид, поведение, место обитания, строение, магические способности. Для первых трех достаточно было наблюдения. Я внимательно рассматривал новое существо, записывал его характерные признаки, в каком месте встретил, и что в нём было необычного. Потом после второй, третьей, десятой встречи с подобными существами дополнял описание.
Например, описание пузырчатой ящерицы сначала включало два небольших бугорка на спине, затем я обнаружил, что количество бугорков у разных ящериц отличалось, доходя до семи, иногда они появлялись и на голове, иногда на хвосте, но всегда располагались сверху. Значит, два бугорка — это не обязательное условие для этого вида, а лишь одно из возможных.
Строение же и магические способности я мог изучить лишь при помощи проверочной Ки или, как я это называл — заклинания диагноза, так как именно им лекари проверяли больных и находили у них болезни. Самое интересное в этом заклинании было то, что оно всегда срабатывало одинаково — приносило знания об исследуемом объекте, но вот понять, усвоить и правильно применить эти знания мог далеко не каждый.
Впервые я использовал проверочную Ки на неизвестном деревце в Цай Хонг Ши, которое не хотело расти, и смог разобрать лишь то, что деревцу не хватало энергии. То ли оно росло прежде в насыщенном Ки месте, то ли изначально должно было подпитываться извне. Когда проверял мехохвоста, я увидел лишь Ки-истощение. Но если бы на моем месте был опытный исследователь, то он бы увидел гораздо больше.
Лекари изучают строение человека годами, учатся понимать разные сигналы и находят болезни через сравнение. Если ты изучил сто человек и у сто первого нашел что-то, отличающееся от других, скорее всего, в этом отличии и заключалась причина недуга. Если изучил тысячу человек, то ты мог находить разницу еще лучше и точнее. Поэтому опытные лекари могут лишь по одному прикосновению отыскать любое заболевание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я чаще всего применял заклинание диагноза к самому себе, поэтому мог сравнивать показания лишь с тем, что было раньше. Значит, я был идеальным лекарем только для самого себя.
Животные во многом походили на человека. У них были кости, на которых держалось всё остальное, были мышцы, сердце, кровеносные сосуды, желудок и печень. Да, их органы отличались от человеческих, немного иначе работали, но всё же были понятны.
