— Мне приснился сон, что мы с тобой написали гимн СССР, и я уже написал две строки.
Показал листок, на котором было написано:
«Да здравствует созданный волей народов великий, могучий Советский Союз».
Сталин сам работал над текстом. Предложил написать, что народы сплотила Великая Русь. В строчке «Союз благородный республик свободных» велел убрать слово «благородный», так появилось «Союз нерушимый». Вождь также распорядился сочинить третий куплет с припевом.
Что касается музыки, то отдали предпочтение Александру Васильевичу Александрову, руководителю ансамбля Красной Армии. Александров был последним регентом церковного хора Храма Христа Спасителя. Он вынужден был скрывать любовь к церковной музыке, но в работе над гимном Советского Союза это как раз и пригодилось. Впервые гимн прозвучал по радио в ночь на 1 января 1944 года.
Проблема возникла после ХХ съезда. Гимн стали исполнять без слов, поскольку в тексте восхвалялся Сталин. Хрущев распорядился придумать новый гимн. Но члены политбюро привыкли к старому. Приняли соломоново решение — поручить неутомимому Сергею Михалкову переделать текст, изъяв оттуда упоминание о Сталине. В мае 1977 года исправленный текст утвердили.
Перелицовка гимна позволила руководителям государства выйти из затруднительной ситуации — что это за гимн без слов, но одновременно и предопределила отношение к гимну. Это валенки можно подшить, и они — как новенькие. А государственные символы кустарного ремонта не терпят. «Интернационал» исполняли на партийных съездах. Государственный гимн — в других торжественных случаях. Руководители советского государства и коммунистической партии слов не знали, но исправно шевелили губами. Затруднение удалось преодолеть, когда появились магнитофоны и в Кремлевском дворце съездов стали запускать запись гимна. Так что первыми начали петь «под фанеру» не эстрадные певцы, а руководители партии и государства.
Конечно, для многих людей старшего поколения вторая редакция советского государственного гимна связана с приятными воспоминаниями. Хотя бы потому, что под звуки этого гимна наши спортсмены поднимались на высшие ступеньки спортивной славы и получали золотые медали. Но атмосфера в советском обществе менялась.
Когда в знаменитом фильме «Новые приключения неуловимых мстителей» зазвучал старый российский гимн «Боже, царя храни», это произвело неожиданно сильное впечатление, на которое авторы, наверное, и не рассчитывали. Белые офицеры в красивых мундирах с прекрасной выправкой уже давно нравились зрителю больше непрезентабельных большевиков в мятых кожанках. Когда, слушая гимн, один за другим поднимались эти киногерои, в зрителях просыпалась некая ностальгия. Стало ясно, что коммунистическая идеология умерла. И с ней безнадежно устарел гимн.
В перестроечные годы новое российское руководство захотело иметь свой гимн. В 1990 году комиссия при Министерстве культуры РСФСР остановила свой выбор на «Патриотической песне» Михаила Глинки.
12 июня 1990 года Бориса Ельцина избрали президентом России. Устроили невиданную в нашей стране церемонию инаугурации. Первого президента благословил патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Церемония сопровождалась хоровым исполнением «Славься» из оперы Глинки «Жизнь за царя». В ноябре 1990 года Съезд народных депутатов России утвердил музыку Глинки в качестве государственного гимна республики. Но слов к гимну не было. Попытки написать текст, который бы всех устроил, успехом не увенчались.
Владимир Путин, став президентом, предпочел вернуться к старому советскому гимну. Как и при Брежневе, музыку сохранили, а текст вновь изменили, благо автор был под рукой. Сергей Владимирович Михалков умелой рукой еще раз приспособил старый гимн к потребностям нового времени. В первой же строчке третьей редакции возникает ключевое слово — «держава». В декабре 2000 года Федеральное собрание приняло Закон «О государственном гимне» на музыку Александрова и слова Михалкова.
Президент сослался на мнение большинства людей, которые желали сохранить старый советский гимн. Но социологические опросы показывали широкий разброс мнений. Это свидетельствовало о том, что у общества нет единой точки зрения. Предположим, сорок, пятьдесят, даже шестьдесят процентов населения — за гимн Александрова. А мнение остальных разве не имеет значения?
Президент, как и все советские люди, воспитывался на положениях партийного устава, где говорится о подчинении меньшинства большинству. Но это принцип так называемого демократического централизма, который привел страну к диктатуре. А настоящая демократия предполагает обязательный учет мнения меньшинства. И Владимир Владимирович Путин — президент всех граждан, а не только тех, кто согласен с его точкой зрения.
Люди старшего поколения привыкли к этой мелодии, рождающей ностальгические чувства. Это верно. Правда, уже вскоре в силу естественных законов сторонники старого гимна окажутся в меньшинстве. Сегодня школьник открывает роман, написанный в советские времена, и читает такую фразу: «Его вызвали на бюро райкома и дали строгача с занесением». И для него это китайская грамота! Он даже не может понять, каким трагическим смыслом была наполнена эта формулировка (строгий партийный выговор с занесением в учетную карточку) для тех, кто жил в советские времена. Если бы гимн Александрова не был вновь принят, его забыли бы так же скоро.
А ведь для кого-то этот гимн совершенно неприемлем по принципиальным, по морально-нравственным соображениям. Для них он ассоциируется не с полетом Гагарина, а с расстрелами, с ГУЛАГом, над которым словно в насмешку звучала музыка Александрова, с унизительным для страны застоем позднесоветского периода.
Речь идет о немалом числе людей. Если бы их было мало, в Кремле и по сей день заседало бы политбюро, Путин не был бы президентом, а продолжал бы, наверное, службу в первом главном управлении КГБ СССР…
Если значительное число людей возражает против выноса тела Ленина из Мавзолея, значит, не надо этим сейчас заниматься, надо отложить это решение на потом. Так же следовало поступить и с гимном. Это можно понять на простом примере. Скажем, у тебя сегодня день рождения, а у соседа похороны. Можно, конечно, веселиться до упаду, гостей назвать, пить шампанское — имеешь полное право. Но разумный человек не станет этого делать. Негоже шумно веселиться, если рядом горе. На простом языке эта способность понять и принять во внимание чувства других людей называется нравственным чувством, на более официальном — государственной мудростью.
