Я выдыхаю, и Зак улыбается.
— Так чертовски сексуально, когда ты рассказываешь истории, Марни. — Я улыбаюсь ему в ответ, а затем пожимаю плечами.
— Просто пусть это послужит вам уроком: вот как я вижу сверхбогатых. Отвратительные, злобные и жадные. Крокер даже не мог понять, что у этого бедняги, у этого гробовщика, тоже были права собственности. У него было такое же право жить там, как и у железнодорожного барона. — Я откидываю несколько прядей волос с лица. Когда я буду дома, я заскочу в салон и снова подстригу волосы. Длинные волосы — это хорошо, и они такие красивые, но как только вы острижёте их и увидите, насколько проще становится ухаживать за ними, трудно захотеть вернуться назад.
— Эти старые денежные типы могут быть такими невежественными, не так ли? — спрашивает Крид, и Тристан насмехается над ним.
— Как будто твоя мать в буквальном смысле не является одной из причин, по которой стоимость недвижимости в Сан-Франциско зашкаливает и покупка дома слишком дорога для среднестатистического Плебея. — Тристан торжествующе вздёргивает подбородок, как будто он хорошо отработал, а я закатываю глаза и прикрываю лицо ладонью.
— Пожалуйста, не называйте обычных людей Плебеями в повседневном разговоре. В школе это всего лишь термин. В реальной же жизни это смущает.
— Хотя это мило, — говорит Зейд, перекрученное месиво из покрытых татуировками конечностей на сиденье рядом со мной. — Увидеть, как живёт другая сторона, понимаешь? Всё не так плохо, как я думал.
— Другой сторона? — спрашиваю я с лёгким смешком, и он пожимает плечами, выглядя вежливо огорчённым.
— Ну, знаешь, как простолюдины. Крестьяне. Э-э… — я бросаю на него взгляд, и он останавливается, лучезарно улыбаясь. — Ничего из этого?
— Как насчёт того, чтобы просто потренироваться говорить люди? — предлагаю я, и Зак улыбается так, словно думает, что у него есть преимущество перед остальными. Конечно, он ходил в школу в Лоуэр-Бэнксе, так что у него есть кое-какой уличный опыт, но он также считал приемлемым выбрать случайную девушку и поставить её на колени ради пари. Он чуть не убил меня. Это говорит мне о том, что он ничем не лучше других: по крайней мере, тогда он не считал население в целом достойным такого же уважения, как его сверстники.
— Почему ты выбрал меня? — внезапно спрашиваю я и замечаю, как Виндзор обменивается взглядом с Заком. Я заметила, что теперь они стали друзьями, даже больше, чем другие парни. Всё то время, что они провели вместе на втором курсе, пошло им на пользу.
Зак Брукс оглядывается на меня, и, похоже, ему не особенно нравится эта тема разговора.
— Мы можем вернуться к разговору о железнодорожных баронах? — шепчет он, но я просто сижу и смотрю на него. Я хочу знать правду, и чувствую, что за этим кроется нечто большее, чем случайный акт злого умысла. Когда я не отвечаю, Зак вздыхает и проводит пальцами по своим блестящим тёмным волосам. В этом году они намного длиннее, чем были в прошлом, хотя всё ещё относительно короткие. — Марни… — он бросает взгляд через плечо в сторону мисс Фелтон, но я не собираюсь вдаваться в подробности. Она, наверное, даже не понимает, о чём мы говорим. — Блять.
— Следите за языком, мистер Брукс, — говорит она, не потрудившись обернуться.
Зак закатывает глаза, глядя на неё, но затем сосредотачивает своё внимание на мне. Крид и Тристан наблюдают за ним, в их взглядах такая расчётливая острота. Зейд выглядит смущённым, а Виндзор выглядит так, словно он уже знает.
— Это было не из-за тебя самой, — отвечает Зак, глядя на меня с сожалением на лице. — Это было из-за Адама Кармайкла. Твоя мать замужем за ним, не так ли?
Краска отхлынула от моего лица, и я подалась вперёд на сиденье.
— Ты выбрал меня из-за Адама Кармайкла? — спрашиваю я, чувствуя, как на меня накатывает тошнота. Адам — тот самый парень, который позволил моей матери оставить своего маленького ребёнка на остановке у чёрта на куличках. Он подонок, настоящий подонок. А также отец сестры, которую я никогда не встречала.
— Не я, — говорит Зак с долгим вздохом. — Лиззи.
— Но почему? У Уолтонов и Кармайклов что, какая-то вражда?
— У Адама был роман с сестрой Лиззи, — объясняет Тристан таким же холодным и будничным голосом, как всегда. Это всего лишь маска, теперь я это знаю, но она чертовски хороша. — Ей тогда было всего восемнадцать, а ему… по крайней мере, за сорок. — Мой желудок сжимается от тошноты. — С тех пор Лиззи его возненавидела.
— Значит, она выбрала меня из-за него? — спрашиваю я, и Тристан кивает.
— Я не имею ничего общего с Адамом, даже никогда с ним не встречалась.
Прямо сейчас у меня в голове всё путается, и я откидываюсь на кожаное сиденье рядом с Кридом, задаваясь вопросом, как, чёрт возьми, я должна это воспринимать.
— Мы должны были кого-то выбрать, — шепчет Зак, — а твоя сестра, Изабелла, была слишком маленькой. Мне жаль, Марни. Мне так, на хрен, жаль.
— Это замечание, мистер Брукс, — говорит мисс Фелтон, когда я закрываю глаза и кладу голову на плечо Крида, пока не засыпаю.
Если парни и разговаривают всю оставшуюся дорогу, я этого не слышу.
Весь класс третьего курса останавливается в отеле «Fairmont», который находится примерно в десяти минутах езды от симфонического оркестра, в зависимости от загруженности дорог. Это определённо роскошный отель, это становится очевидным с того момента, как я вхожу в дверь. Мы с Чарли никогда не смогли бы позволить себе остановиться в подобном месте. На самом деле, мы вообще не можем позволить себе оставаться в городе. Когда мы приезжаем посмотреть симфонию, то после этого едем домой.
— Что это, чёрт возьми, такое? — шепчу я, пока Крид отпирает дверь в комнату на верхнем этаже. Миранда прямо за мной, но остальные парни разошлись по разным комнатам, чтобы оставить свои вещи. Я остановилась у Кэботов, любезно предоставленная возможность от Кэтлин. Академия действительно предоставляет стандартные гостиничные номера бесплатно, но в номере живут по два студента, и пары выбираются случайным образом. Апгрейды стоят больших денег, но, как сказал Крид ранее: это буквально ничего не стоит, поэтому я ценю их щедрость больше, чем случайный шанс, что меня могли поставить в пару с Анной, Эбигейл или Мэйлин.
Представьте, что они будут делать, пока я сплю.
— Президентский люкс, — произносит Крид, зевая. Я не думаю, что он хотел проявить неуважение (хотя его, вероятно, не очень волнует пышное великолепие, окружающее нас). Он просто… ну, он всегда зевает, разваливается и облокачивается на мебель. — Твоя кровать за этой дверью, — он указывает на неё, а затем хмурится, — и, к сожалению, я вынужден делить другую кровать со своей сестрой.
— Такой огромный номер, как этот, и в нём всего две кровати? — спрашиваю я, подходя к окну и прикрывая рот обеими руками. У нас обзор города на двести семьдесят градусов. Я вижу мост Золотые ворота так же хорошо, как и Алькатрас. Это просто потрясающе. Я так взволнована этим, что, когда Крид неторопливо подходит ко мне, засунув одну руку в карман, я обвиваю руками его шею и крепко прижимаю к себе.
Миранда наблюдает за нами из гостиной, натянуто улыбаясь. Когда я заканчиваю обнимать её брата, я обнимаю и её тоже. Она смеётся и хлопает меня по спине, отодвигая на шаг назад. Однако я замечаю, что её щёки порозовели, а пульс учащённо бьётся. Может быть, она всё ещё влюблена в меня? Мои собственные щёки горят от смущения.
— Это смешно, правда? — говорит Миранда, таща свой чемодан в спальню на противоположной стороне номера. — В этой комнате могут поместиться двадцать человек, но по-настоящему вы сможете спать максимум вчетвером.
Она пожимает плечами и возвращается в спальню, закрывая за собой дверь, а я возвращаю своё внимание к стене с окнами. Единственные планы на сегодняшний вечер включают поздний ужин в ресторане внизу, но в остальном завтра мы идём на симфонический оркестр, а в воскресенье на балет. В понедельник у нас есть целый день, чтобы осмотреть музеи.
