Вы, вероятно, согласитесь, что как Южно-Африканская Республика, так и весь цивилизованный мир были правы, придя к заключению, что о вторжении Джемсона было небезызвестно некоторым членам правительства его величества. А раньше ведь мы предполагали, что вторжение было произведено без всякого ведома обоих правительств — Капской колонии и британского.
Едва ли Вы станете отрицать, что Южно-Африканская Республика не получила ни гроша из обещанного материального вознаграждения и что затем последовал целый ряд депеш из Лондона с угрозами и внушениями, которые можно было рассматривать как вмешательство во внутренние дела республики. К ее величеству стали поступать ходатайства об отмене несуществовавших злоупотреблений, с несомненною целью дать британскому правительству повод к подобному вмешательству.
Все это вашему превосходительству хорошо известно. Но я желал бы обратить Ваше благосклонное внимание на следующие факты.
Когда собирались подписи для упомянутых ходатайств, я увидел, что известная партия стремится возбудить войну Англии с Южно-Африканскою Республикою. Тогда я выступил посредником и попытался побудить правительство республики к уступкам, чтобы сохранить Южной Африке мир. Я сделал это не потому, что считал Англию вправе предъявлять какие- либо требования, но единственно из желания избежать кровопролития. Британское правительство было, однако, недовольно делавшимися уступками и потребовало наконец, чтобы закон
о выборах был подвергнут пересмотру в особой комиссии.
Английский агент в Претории просил трансваальское правительство разработать проект относительно закона о выборах. Правительство это и сделало и притом настолько либерально, что превзошло даже пожелания главного комиссара британского (т. е. представителя английского правительства).
Когда этот проект не был принят правительством ее величества королевы, то правительство республики выразило согласие на передачу закона о выборах в особую комиссию.
На это британское правительство вдруг прекратило всякую переписку, сообщив, что формулирует свои требования впоследствии.
Другими словами, английское правительство поставило республике тогда ультиматум.
Война не была объявлена со стороны Англии только потому, что не все войска ее прибыли в Африку.
Правительство Оранжевой республики выступило тогда посредником, желая хотя бы в последнюю минуту предотвратить войну. Оно телеграфировало через главного комиссара в Лондон, прося сообщить условия, которые Англия ставит Южно-Африканской Республике. Телеграмма эта была передана, к моему сожалению, в Лондон лишь в изуродованном виде.
Вместо ответа на мои запросы Англия начала стягивать в Африку войска со всех концов света и располагать их вдоль границ обеих республик, из которых с Оранжевой республикой Англия до этого времени была в дружбе.
Когда трансваальское правительство убедилось, что Англии нужна не отмена злоупотреблений (которых, как теперь всеми признано, никогда не существовало), а уничтожение самостоятельности республики, оно попросило удалить войска и передать все спорные вопросы третейскому суду.
Это произошло примерно через три недели после того, что британское правительство поставило свой ультиматум.
Месяц перед этим правительство Оранжевой республики получило телеграмму от главного британского комиссара с просьбою сохранить нейтралитет. Ясное доказательство того, что Англия намеревалась начать войну с Южно-Африканскою Республикою.
Телеграмма эта была прислана потому, что Англии было известно, что с 1889 года существовал между обеими республиками оборонительный союз.
После того, что трансваальское правительство решило защищать свои границы от нападения врагов, я был вынужден сделать шаг более горький для меня, чем какой-либо поступок в моей жизни.
Я вынужден был порвать дружеские связи с Англией и, верный союзу с родственной республикой, протянуть ей руку помощи.
Война показала, что мы были правы, предполагая, что Англия хочет уничтожить обе республики.
Документы, попавшие в наши руки, доказывают, что Англия уже с 1896 года твердо решилась напасть на обе республики.
Еще недавно лорд Ленсдон признал публично, что он уже в июне 1899 года советовался с лордом Вольслеем (который был тогда главнокомандующим английскими войсками) о том, в какое время года удобнее вторгнуться в границы республик.
Вы видите, что мы не обнажили меча, а только отвели меч, который уже был занесен над нашей головой.
Мы действовали лишь по праву самообороны (одно из священных человеческих прав), защищая свое право на существование.
Ваше превосходительство двукратно возвращаетесь к мысли о невозможности вмешательства какой-либо посторонней державы.
Вы, по-видимому, полагаете, что мы не прекращаем борьбы, надеясь на подобное вмешательство. Позволю себе поэтому выяснить, что мы думаем о подобном вмешательстве.
Вот наше мнение. Мы надеялись и продолжаем надеяться, что общественная совесть образованного мира возмутится преступлением, совершаемым Англией, которая пытается уничтожить молодой народ.
Уже в начале войны мы решили в случае неосуществления этой надежды употребить все усилия, чтобы, уповая на милосердие Божие, защищаться собственными силами.
Это решение и теперь еще остается в нас непоколебимым.
Ваше превосходительство полагает, что наша борьба безнадежна. Я не знаю, на чем вы основываете это мнение.
Сравним наше теперешнее положение с прошлогодним, вслед за сдачею генерала Принслоо.
Год тому назад Капская колония была совершенно спокойна. Ни одного нашего отряда там не было. Вся Оранжевая республика была в Ваших руках: города, железнодорожные пути, деревни — словом, вся страна, кроме одного округа, где стоял Газебрук со своим отрядом.
В Трансваале дело обстояло почти совершенно так же. Только округа, где находились Деларей и Бота (за Босфельдом), были свободны.
Каково же положение дел в настоящее время?
Капская колония переполнена нашими отрядами, которые хотя бы и временно, но господствуют во всей колонии. Они свободно передвигаются по всей стране. В то же время наши соплеменники постоянно присоединяются к нам, протестуя этим против возмутительного насилия, которое позволила себе Англия в отношении обеих республик.
В Оранжевой республике Вы заняли железнодорожные пути, несколько деревень и столицу. Но вот и все, чем Вы там овладели. Вся остальная часть республики находится в нашей власти. В большинстве главных городов находятся назначенные нами окружные начальники. Правовой порядок поддерживается не Вами, а нами.
В Трансваале то же самое. И там действуют наши административные власти. Ваши права распространяются лишь настолько, насколько хватает Ваших выстрелов.
С военной точки зрения наше дело за последний год сильно подвинулось вперед. Вы не станете этого отрицать. О безнадежности не может быть и речи, и с этой точки зрения прокламация Ваша беспочвенна более, чем это было бы с год назад.
Мне неприятно, что я как будто хвастаюсь, но прокламация Ваша принуждает меня к этому.
Что касается до 35 ООО пленных, о которых Вы упоминаете, то мне тяжело касаться этого предмета.
Могу сказать только одно, что эти люди состоят из следующих категорий:
1) лица, соблазненные прокламацией Вашего предшественника; 2) предатели; 3) старцы и дети, насильно уведенные с ферм и заключенные в лагерях.
Утверждение Ваше, что лица последних двух категорий благоденствуют в лагерях, едва ли составляет Ваше серьезное убеждение.
Я смею утверждать, оставаясь совершенно правдивым, что, если исключить военнопленных и тех немногих, которые предались неприятелю, все остальные бюргеры стоят под ружьем.
Что касается немногочисленных перебежчиков, то — увы! — все народы, боровшиеся за свободу, должны были испытать подобное горе — видет таких людей в числе своих. Мы постараемся и без отщепенцев достигнуть нашей цели.
Ваше превосходительство подчеркивает, что Англия дает приют 75 ООО женщин и детей. Вы, по-видимому, не знаете, каким бесчеловечным образом эти несчастные были уведены из их домов Вашими войсками. Все их добро, весь их скарб был уничтожен. Чтобы не попасть в руки Ваших войск, эти несчастные должны были во всякую погоду бежать и скитаться под открытым небом.
Вы, по-видимому, не знаете, что Ваши войска стреляли в этих несчастных, безоружных, хорошо зная, что это были исключительно только женщины и дети. Многие из них были таким образом убиты или ранены. Напомню лишь о том, что произошло еще недавно, 6 июня, у Граспана, близ Рейца. Там Ваши войска взяли в плен женский лагерь, а не обоз, как Вам донесли. Коща мы отбили лагерь, Ваши солдаты искали защиты за женщинами, пока не подошло подкрепление. Они знали, следовательно, что имели дело лишь с женщинами. Тем не менее, они не только обстреливали лагерь, но и бомбардировали его из тяжелых орудий. Я мог бы указать сотни подобных случаев, но считаю это излишним. Если ваше превосходительство спросите любого, сколько-нибудь правдивого солдата, то он подтвердит мои слова.
