ему неприятна.
— Внизу есть стража. Работники все заклеймены. Оттуда не выходят просто так, Кирстен.
— Все входы на территорию Академии зачарованы и охраняются. Думаете, маг хаоса пробрался из города, чтобы убивать своих?
— Не менее глупо, — согласился Эссар.
Мы оказались в тупике.
— Кто-то с факультета снял метку, — подумав, сказала я.
Эссар, смотревший в окно, с интересом обернулся, но покачал головой:
— Это невозможно. Ошейник да, но не магический оттиск на коже. При попытке физически уничтожить рисунок человек сходит с ума. Нельзя срезать или стереть, а безруких мы поблизости не наблюдаем.
— Может, в этом и причина нападений? Он безумец. Неужели нет никаких способов? С помощью нашей магии?
Гастон надолго задумался. Мне показалось, что он знает ответ, но не хочет доверять тайну студентке. Я выжидающе сверлила его взглядом. Спустя какое-то время, он всё же ответил:
— Когда-то изобрели один способ, но он утерян. Чуть больше двадцати лет назад один из отверженных — Констант Люик — нашёл формулу. С её помощью создают артефакт, способный снять чары стихийников.
— Где этот учёный? Его записи? — во мне вспыхнула надежда.
С таким артефактом возможно освободить студентов и рабов, добывающих хаотит под землёй.
— Он погиб, — коротко бросил Эссар и снова погрузился в раздумья.
— Почему так не везёт?! — невольно воскликнула я.
— Спасибо, что не равнодушна и пытаешься спасти не только себя. — Мрачный и тяжёлый взгляд Гастона на мгновенье прояснился, будто коснувшись меня теплом.
Дар в груди мага вспыхнул ярче, а меня окутало его силой. Я чувствовала его, тянулась навстречу. Сердцу стало тесно, а в глазах защипало.
— Это значит «да»? Вы согласны на мою помощь? Я готова стать дохлой кошкой для злобной крысы!
Эссар не сдержался и фыркнул:
— Твой способ выражаться, Кирстен, довольно забавен. Не надо становиться дохлой кошкой. Оставайся собой. Борись, Дикий шип, но в следующий раз не стоит самой решать проблемы, которые должен решать декан.
У него оказалась чудесная улыбка.
— Я виновата, что Жюли умерла. Мне стоило рассказать о чудовище раньше или заставить Жюли раскрыть свою тайну. Столько возможностей! Хочу всё исправить.
Эссар опять не согласился со мной.
— Здесь во всём виноват только я, Кирстен. Я должен о многом подумать.
35
— Здорово ты наказала этого рыжего стихийника, — Зоуи по заведённой традиции весело ткнула меня в бок.
— Всего-то наслала иллюзию чёрной медузы, — скромно заметила я, притворно потупившись.
На самом деле меня распирало от гордости. Я выстояла против боевого мага во втором в жизни испытании и наказала врага.
— Медузка прекрасно прилепилась к его наглой роже, — поддакнул парень Зоуи, обнимая подругу сзади за плечи.
Когда поблизости не было Свана, все чувствовали себя свободнее. Наставник мальчиков предпочитал держаться особняком, точно не принадлежал к кругу отверженных. Не присоединился он к нам и сейчас. Размышляя о зачарованной комнате, я решила, что это неспроста.
— Он так забавно размахивал руками, — продолжала веселиться Зоуи.
После очередного турнира мы собрались в лазарете, чтобы Михель осмотрел ожоги и мелкие раны от магии боевых волшебников. Урса деловито помогала лекарю, заботясь, точно мать беспокойного, но любимого семейства. Мы и правда ощущали себя семьёй, члены которой всегда постоят за близкого человека.
— Надеюсь, он найдёт запасные штаны, — я расхохоталась, вспомнив, что творилось в турнирном зале.
Я отомстила рыжему, который снова встал со мной в пару. Он визжал как перепуганная свинюшка, чувствуя распластанную скользкую тварь на своей коже. У ректора от злости чуть глаза не лопнули, а Эссар…
Готова поклясться, что наш декан улыбался и подбадривал меня взглядом!
Залюбовавшись Гастоном, я чуть не пропустила злобный выпад соперника, но вовремя подставила заранее сплетённый щит, отбивала одну атаку за другой. На этот раз вырастить кристаллы никому не удалось. Мы искренне радовались, что друзья останутся на факультете. Для работ по добыче хаотита наши дары ещё не созрели.
— Вы хорошо держались. Молодцы! — кивнул декан, заглядывая в комнату.
Я всё чаще замечала, что Гастон забывает о своей противной маске безразличия и скуки, которую так любил демонстрировать прежде. На занятиях декан оставался строгим наставником, в присутствии ректора играл роль верного слуги, а в свободные минуты неожиданно менялся, показывая, как дорожит каждым из нас. Почему-то при мысли об этом на сердце становилось радостно и светло.
Во мне так же что-то необратимо изменилось. Я стала замечать многое, что раньше отбрасывала, не желая признавать чужую правоту. Всю дерзость Дикого шипа я направила против убийцы Жюли и стихийников, решив поверить Гастону Эссару.
Да-да! Я не понимала, что мне делать с новыми чувствами, но ненавидеть больше не могла. У нас с Эссаром было общее дело, требующее действовать сообща. А ещё я надеялась разузнать о секретных приготовлениях декана вместе с Михелем и Урсой.
Я совсем перестала узнавать себя прежнюю и с нетерпением ждала практикумов, которые вёл Гастон, ждала появления высокой фигуры Эссара в галерее или на тренировочной площадке. Лиль только грустно улыбался, наблюдая за мной.
При встрече декан неизменно, но словно невзначай касался меня долгим взглядом, многозначительно прикрывал глаза, пряча тревогу, или улыбался краешками губ, будто мы были в тайном сговоре.
Впрочем, так оно и было!
Речь Эссара на похоронах Жюли почти разорвала всем сердце. В узком кругу, где были лишь свои, он вложил в прощальные слова истинные, человеческие чувства. Девочки заплакали, а мальчишки стояли, сжав кулаки. Лиль признался, что любой желал найти и наказать убийцу маленькой колдуньи.
Я много раз мысленно возвращалась к словам Эссара. Они отозвались в моей душе горечью и решимостью:
— Мы запомним эту девочку, как и других наших сестёр и братьев. Все они стали воинами, павшими за свободу: здесь или в подземелье, у северных границ или в столице Союзных земель. Никто не придёт и не защитит нас! Защитники — это мы! Вместе — мы живы!
Если бы ректор Америус слышал речи Гастона Эссара…
К счастью, даже секретарь Совета магов — красавица Элизи — носа не показала на похоронах. Она, как и многие стихийники, не считала магов хаоса людьми, достойными скорби или сожаления. Отверженных оставили наедине с их потерей, а Эссар будто готовил нас к чему-то важному, что потребует сил и веры.
Тогда же я и Эссар расставили ловушку для чудовища.
Мы стояли рядом со статуей Глунадр на старом кладбище. Гастон разрешил захоронить Жюли здесь, а не у крепостной стены, куда отвозили погибших в подземелье рабов. Сокурсники молча прощались или говорили тёплые слова о погибшей подруге.
Я обвела взглядом всех присутствующих:
