– Не было, м’лорд. Никогда, – капитан ушёл, оставив на ковре влажные следы сапог. Под полом билось в скалы под замком, волновалось и рокотало море. Дверь захлопнулась со звуком, напомнившим грохот далекого грома, и тут же, словно в ответ, за окнами сверкнула зарница.
– Милорд, – сказал Давос, – если вы отправите меня в Белую гавань, светлейший государь сочтет это дружеским участием.
– Я могу отправить тебя в Белую гавань, – согласился лорд. – Или в мою личную преисподнюю – там, где постуже и помокрее.
«Сестрин Городок сам по себе преисподняя», – Давос изначально боялся худшего. Три Сестры всегда были ветреными сучками, верными только самим себе. Считалось, что они служат Арренам из Долины, но власть Орлиного гнезда над островами была в лучшем случае незначительной.
– Если Сандерленд узнает о том, что ты в моих руках, то немедленно потребует тебя выдать.
Борелл правил Сладкой, Лонгторп – Длинной, а Торрент – Малой Сестрой, и все трое служили Тристону Сандерленду, лорду Трёх Сестер.
– Он продаст тебя королеве за горшок ланнистерского золота. Ведь бедняге нужен каждый дракон – у него семь сыновей, и все должны стать рыцарями, – лорд снова взял деревянную вилку и принялся за мясо. – Я проклинал богов, которые дарили мне только дочерей, пока не услышал, как Тристон убивается из-за стоимости боевых коней. Знал бы ты, сколько рыбы надо выловить и продать, чтобы купить приличные кольчугу и латы.
«И у меня было семь сыновей, но четверо из них сгорели».
– Лорд Сандерленд присягнул на верность Долине, – сказал Давос. – По закону он должен передать меня леди Аррен.
Лучше уж к ней, чем к Ланнистерам, решил он. Пусть она и не принимала участия в Войне пяти королей, Лиза Аррен была дочерью Риверрана и родной теткой Молодого Волка.
– Лиза Аррен мертва, – сказал лорд Годрик, – убита каким-то певцом. Долиной правит лорд Мизинец. Где пираты? – внезапно сменил он тему.
Давос не ответил, и лорд постучал ложкой по столу:
– Где лиссенийцы? Торрент с Малой Сестры видел их паруса, а до него их видели Флинты во Вдовьем дозоре. Оранжевые, зеленые и розовые паруса. Салладор Саан. Где он?
– В море.
Салладор сейчас идет вокруг Перстов, следуя в Узкое море – он возвращается на Ступени с теми несколькими кораблями, что у него остались. Возможно, он прибавит к ним еще несколько, если наткнется в море на каких-нибудь подходящих купцов. «Немного попиратствует, чтобы скоротать дорогу».
– Светлейший государь послал его на юг – тревожить Ланнистеров и их друзей.
Эту ложь он отрепетировал, пока грёб к Сестрину Городку. Рано или поздно мир узнает, что Салладор Саан бросил Станниса Баратеона, оставив его без флота, но эта весть будет исходить не из уст Давоса Сиворта.
Лорд Годрик помешал рагу:
– И что, этот старый пират Саан отправил тебя к берегу вплавь?
– Я добрался до берега в шлюпке, милорд.
Салладор Саан дождался, пока по левому борту «Валирийки» не покажется огонь Ночного Светоча, и только тогда посадил Давоса в шлюпку. По крайней мере, на это их старой дружбы хватило. Лиссенийцы, конечно, охотно взяли бы его с собой на юг, но Давос отказался. Станнису был нужен Виман Мандерли, и это дело он доверил Давосу. Он не может предать доверия своего короля, сказал он Салле.
– Тьфу, – бросил в ответ пиратский вожак, – тебя погубят его почетные поручения, старина. Он тебя просто убьет.
– Мне никогда не доводилось принимать под своей крышей Десницу короля, – сказал лорд Годрик. – Любопытно, заплатит ли Станнис за тебя выкуп?
«Вот и мне интересно, заплатит ли?»
Станнис даровал Давосу земли, титулы и должности, но будет ли он выкупать золотом жизнь своего Лукового Рыцаря? «У него нет золота. Если бы оно было, Салла остался бы с ним».
– Милорд, если вам угодно об этом спросить, вы найдете его в Чёрном Замке.
Борелл прорычал:
– И Бес тоже в Черном Замке?
– Бес? – Давос подумал, что ослышался. – Он ведь в Королевской гавани, его приговорили к смерти за убийство племянника.
– Стена узнает обо всем последней, как говаривал мой отец… Карлик сбежал. Он проскользнул сквозь решетку темницы и голыми руками разорвал своего отца на части. Стражники видели, как он убегает – весь красный от макушки до пят, точно искупался в крови. Королева обещала сделать лордом любого, кто его убьёт.
Давос слушал и не верил:
– Вы хотите сказать, что Тайвин Ланнистер убит?
– Да, своим собственным сыном, – лорд глотнул пива. – Когда мы были на Сёстрах королями, мы не оставляли карликов в живых. Мы бросали их в море в жертву богам. Септоны, благочестивые олухи, заставили нас отказаться от этого обычая. Зачем еще богам придавать человеку подобный облик, если не в знак того, что он чудовище?
«Лорд Тайвин мертв. Это все меняет».
– Милорд, позвольте мне отправить ворона на Стену. Светлейший государь захочет узнать о смерти лорда Тайвина.
– Он узнает, но не от меня. И не от тебя, пока ты под моей дырявой крышей. Я никому не предоставлю повода говорить, что словом или делом помог Станнису. Сандерленды ввязали Сестёр в два восстания Блэкфайров, за что нам всем пришлось горько поплатиться.
Лорд Годрик махнул вилкой в сторону кресла:
– Садись, сир, пока тебя не свалило. В моём чертоге холодно, темно и сыро, но гостеприимностью я не обделен. Мы отыщем тебе сухую одежду, но для начала тебе надо поесть.
Он крикнул, и в чертог заглянула женщина.
– У нас гость, надо его накормить. Принеси хлеба, пива и рагу.
Пиво было тёмным, хлеб чёрным, рагу белым, как сливки, и подано внутри чёрствого каравая, из которого вынули мякиш. В рагу попадались лук, морковь, ячмень, белая и жёлтая репа, а еще устрицы, кусочки трески, крабьего мяса – и всё это плавало в жирной сливочно-масляной подливе. Это было кушанье того сорта, что согревает до самых костей – то, что надо в промозглую ночь. Давос благодарно зачерпнул еду ложкой.
– Случалось уже пробовать сестринское рагу?
– Да, милорд, – то же самое блюдо подавали на Трёх Сёстрах повсюду, во всех постоялых дворах и трактирах.
– Мое рагу лучшее из того, что ты мог пробовать раньше. Его готовит Гелла, дочь моей дочери. Ты женат, луковый рыцарь?
– Да, милорд.
– Жалко. Гелла не замужем. Из неказистых женщин выходят самые лучшие жёны. Там в рагу три вида крабов: красные, паучьи и крабы-завоеватели. Я не ем паучьих крабов ни в каком виде, кроме как в сестринском рагу. При этом чувствую себя наполовину каннибалом, – милорд указал на штандарт, висевший над холодным темным очагом. Там был изображен паучий краб – белый на серо-зелёном поле. – До нас дошли слухи, что Станнис сжег своего Десницу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
