Но ты можешь внести немного дёгтя в эту историю. Расскажи, как тебе было плохо в больнице. Уверен, завтра хоть кто-то, но поинтересуется этим.
— И естественно надо упомянуть, какой ты у меня внимательный и любящий?
— Вот видишь, сама все понимаешь, — это мне почти что прошептали в губы. Мужчина навис сверху и прижимал меня к постели. Слишком близко.
— Борис, — отвечаю, упираясь руками в его сильную грудь.
— Ты не хочешь?
— Нет, — отвечаю честно и качаю головой.
— Милена, а я тебе нравлюсь? — неожиданный вопрос.
— Ты красивый мужчина, но …
— Но!
— Я бы не хотела себе такого мужа, прости, — и как же у него заблестели глаза! Прибьет или помилует?
— Но я твой муж!
— По договору! — и вот мы опять ругаемся.
— Я тебе не нравлюсь как муж или мужчина?
— Вы красивый, богатый, влиятельный и много чего еще, но я бы не хотела, что бы мой мужчина был как вы! — и опять это непонимающее лицо. Кажется, я рушу чьи-то стереотипы.
— Опять Вы! Милена, ты неподражаема! Как же я рад, что я ТВОЙ МУЖ! — прорычал, и одним движение развернул меня лицом от себя. Обиделся? А нет. Тут же прижал спиной к своей груди и зарылся в волосы.
— Спи, малышка, завтра все выясним, — и на такой оптимистичной ноте уснул! Реально?
Слышу его ровное дыхание, поза расслаблена. Ну как расслаблена. В тисках меня держит крепко. Неужели, думает сбегу? Только усмехнулась на эту мысль и наконец-то расслабилась. В этот раз сон пришел быстро, и я пропустила момент, когда Борис перевернул меня обратно к себе лицом и прижал к груди, словно самое дорогое, что у него есть.
Глава 34
Новый день начался для меня необычно. Во-первых, разбудил меня Борис полностью одетый. Во-вторых, у меня наконец-то взяли повторный анализ крови. Милая женщина лет сорока быстро наполнила колбочки и ушла. Именно её появление заставило меня улыбнуться. Я почти здорова, и теперь проживу очень долго. Только за одно это можно сказать спасибо Громову.
— Милена, оденься и спускайся. Позавтракаем вместе, — хмуро произнес Борис, стоя у зеркала и завязывая галстук. На меня он даже не взглянул. Неужели, правда, обиделся?
Ничего, ему полезно. Не только же вокруг него миру крутится.
— Как скажешь, — произношу, вставая.
— Черт, — ругается муж, и отшвыривает галстук на постель. Кто-то явно не в духе.
Молча поднимаю галстук и иду к нему. За последние дни я пересмотрела несколько видео по завязыванию галстука и даже пару раз поэкспериментировала. Выходило неплохо.
— Позволь, — шепчу, вставая перед мужчиной, и накидываю галстук. А дальше дело техники. Несколько секунд, и готово! Отлично! Похвалила сама себя.
— Ты ведь говорила, что не умеешь, — с недоверием спрашивает, приподнимая мое лицо за подбородок.
— Я же сказала, что научусь. Ты сам дал добро.
Кажется, мой ответ ему понравился. Довольно кивнул и отпустил меня, но только после того, как провел большим пальцем руки по моим губам.
— Жду тебя в столовой, — произнес перед тем, как уйти. А как же поцелуй в лобик? Я даже как-то привыкла к этой нежности.
Не теряя времени, быстро приняла душ, и переоделась как всегда в белое. Теперь я выбрала юбку карандаш и блузку с открытыми плечами. Коса надоела, поэтому сегодня я просто собрала волосы на одном плече, и завязала хвостик. Милые босоножки голубого цвета закончили образ.
К завтраку я успела вовремя. Девушки только закончили расставлять на столе блинчики, вафли, салатики. Подрумяненный хлеб особенно привлек меня. Обожаю гренки.
Естественно за столом уже сидела знакомая троица. Только вот если Борис и Артем выглядели бодрячком, Люк был печален. Такое чувство, словно он тусил всю ночь, а не спал.
— Доброе утро, — пропела, садясь на свободный стул.
— Здравствуйте, Милена Олеговна, — улыбаясь, сказал помощник мужа.
— Привет Громова, — пробурчал Люк, рассматривая меня. — Слушай, ты всегда в белом, потому что это фишка? — так и хотелось сказать да, но не моя.
— Мне нравится белый, — ответил Борис, даже не взглянув на друга, который удивленно вздернул бровь.
Больше эту тему никто не обсуждал. Я же приняла чашку ароматного чая и уже хотела откусить золотистый хлеб, как чуть не подавилась от вопроса мужа.
— Милена, а как должен выглядеть ТВОЙ идеальный мужчина? — сказать, что все были поражены — ничего не сказать.
Люк так и завис с чашкой кофе у рта.
— А у вас все веселее и веселее. Брат, с чего такой вопрос? — просмеивался мой учитель, принимая расслабленную позу.
— Моя жена сказала, что такой муж, как я, ей не нужен.
— Я сказала, что не хочу себе реального такого мужчину, как ты! А ты по договору, — ну вот зачем я это ляпнула. Меня сейчас готовы убить одним лишь взглядом.
— Охренеть. И вот такие у вас разговоры в спальне?
— Так как, расскажи. Какой у тебя идеал? — настаивал Громов, даже отодвинув чашку.
— Нет!
— Да ладно тебе. Мне тоже интересно! Колись Громова, какой там у вас идеал, на сколько я близок к нему? — ну вот как тут не засмеяться. Люк в своем репертуаре.
— Вам не понравится, поэтому я промолчу.
— Ну, хоть четыре или пять важных пунктов скажи! Я же теперь не успокоюсь! Черт и чего я только сейчас приехал, у вас, небось, каждый день с приколом.
— Милена, говори! — и чего он приказывает? Хотя, если все рассказать, может отстанет? А ещё поймет, что у нас нет будущего, и отпустит быстрее, чем через три года.
— Хорошо, но вы сами спросили. Я назову пункты и даже объясню их!
— Будем благодарны! — это что, была ирония?
Громов опять берет чашку, Люк кладет локти на стол и готов слушать. Артем делает вид, что вообще не тут, но я вижу, как у него дергаются губы от улыбки.
— Первый! Мой мужчина должен быть чуть красивее обезьяны. Так что вы в пролете!
— Объясни!
— Запросто. Если мужчина красавчик, вокруг него тьма девушек, среди которых я просто затеряюсь. А если он будет средней внешности, то будет ценить мое внимание! Да и кто на такого позарится, кроме меня.
— Дальше.
— Он не должен быть богат! Опять же, у кого деньги — у того слишком много внимания. Даже если ты урод. Деньги меняют многое. Так что пусть будет только зарплата, и небольшое накопление в банке. Да и те, кто с деньгами, вечно зазнайки. Им правила не писаны, зачем мне такой?
— Я уже боюсь услышать третий пункт, если первые такие, — уже открыто ржал учитель, поглядывая на очень злого Бориса.
— Третий пункт
