Ф. К. Сологуб (1863–1927)
17. Восьмидесятники
Среди шатания в умах и общей смуты,Чтобы внимание подростков поотвлечьИ наложить на пагубные мысли путы,Понадобилась нам классическая речь.
Грамматики народов мертвых изучая,Недаром тратили вечерние часыИ детство резвое, и юность удалаяВ прилежном изученьи стройной их красы.
Хирели груди их, согнутые над книгой,Слабели зоркие, пытливые глаза,Слабели мускулы, как будто под веригой,И гнулся хрупкий стан, как тонкая лоза.
И вышли скромные, смиренные людишки.Конечно, уж они не будут бунтовать;Им только бы читать печатные коврижкиДа вкусный пирожок казенный смаковать.
1892
18
Я ждал, что вспыхнет впередиЗаря и жизнь свой лик покажетИ нежно скажет:«Иди!»
Без жизни отжил я, и жду,Что смерть свой бледный лик покажетИ грозно скажет:«Иду!»
1892
19
Туман не редеетМолочною мглою закутана даль,И на сердце веетПечаль.
С заботой обычной,Суровой нуждою влекомый к труду,Дорогой привычнойИду.
Бледна и сурова,Столица гудит под туманною мглой,Как моря седогоПрибой.
Из тьмы вырастая,Мелькает и вновь уничтожиться в нейТоропится стаяТеней.
1892
20
Сквозь кисейный занавес окна Мне видна Улицы дремотной тишь — Снег на скатах крыш, Ворота, забор…Изредка прохожие мелькнут… Шумный спорИногда бабенки заведут.
1894
21
О царица моя! Кто же ты? Где же ты?По каким заповедным иль торным путямПробираться к тебе? Обманули мечты,Обманули труды, а уму не поверю я сам.
Молодая вдова о почившем не может, не хочет скорбеть.Преждевременно дева всё знает, — и счастье ее не манит.Содрогаясь от холода, клянчит старуха и прячет истертую медь.Замирающий город туманом и мглою повит.
Умирая, томятся в гирляндах живые цветы.Побледневший колодник сбежавший прилег, отдыхая, в лесу у ручья. Кто же ты, Чаровница моя?
О любви вдохновенно поет на подмостках поблекший певец.Величаво идет в равнодушной толпе молодая жена.Что-то в воду упало, — бегут роковые обломки колец.Одинокая, спешная ночь и трудна, и больна.
Сколько странных видений и странных, недужных тревог!Кто же ты, где же ты, чаровница моя?Недоступен ли твой светозарный чертог?Или встречу тебя, о царица моя?
1894
22
Расцветайте, расцветающие,Увядайте, увядающие,Догорай, объятое огнем, —Мы спокойны, не желающие,Лучших дней не ожидающие,Жизнь и смерть равно встречающиеС отуманенным лицом.
1896
23
Друг мой тихий, друг мой дальный. Посмотри, —Я холодный и печальный Свет зари.
Я напрасно ожидаю Божества,В бледной жизни я не знаю Торжества.
Над землею скоро встанет Ясный день,И в немую бездну канет Злая тень, —
И безмолвный, и печальный, Поутру,Друг мой тайный, друг мой дальный, Я умру.
1893
24. Звезда Маир
Звезда Маир сияет надо мною, Звезда Маир,И озарен прекрасною звездою Далекий мир.
Земля Ойле плывет в волнах эфира, Земля Ойле,И ясен свет блистающий Маира На той земле.
Река Лигой в стране любви и мира, Река ЛигойКолеблет тихо ясный лик Маира Своей волной.
Бряцанье лир, цветов благоуханье, Бряцанье лирИ песни жен слились в одно дыханье, Хваля Маир.
1898
25. Лунная колыбельная
Я не знаю много песен, знаю песенку одну,Я спою ее младенцу, отходящему ко сну.
Колыбельку я рукою осторожною качну.Песенку спою младенцу, отходящему ко сну.
Тихий ангел встрепенется, улыбнется, погрозится шалунуИ шалун ему ответит: «Ты не бойся, ты не дуйся, я засну»
Ангел сядет к изголовью, улыбаясь шалуну,Сказки тихие расскажет отходящему ко сну.
Он про звездочки расскажет, он расскажет про луну,Про цветы в раю высоком, про небесную весну.
Промолчит про тех, кто плачет, кто томится в полону,Кто закован, зачарован, кто влюбился в тишину.
Кто томится, не ложится, долго смотрит на луну,Тихо сидя у окошка, долго смотрит в вышину, —
Тот поникнет, и не крикнет и не пикнет, и поникнет в глубину,И на речке с легким плеском круг за кругом пробежит волна в волну.
Я не знаю много песен, знаю песенку одну,Я спою ее младенцу, отходящему ко сну.
Я на ротик роз раскрытых росы тихие стряхну,Глазки-светики-цветочки песней тихою сомкну.
1907
26. Триолет
Лежу в траве на берегуНочной реки и слышу плески.Пройдя поля и перелески,Лежу в траве на берегу.На отуманенном лугуЗеленые мерцают блески.Лежу в траве на берегуНочной реки и слышу плески.
1913
В. Я. Брюсов (1873–1924)
27. Творчество
Тень несозданных созданийКолыхается во сне,Словно лопасти латанийНа эмалевой стене.
Фиолетовые рукиНа эмалевой стенеПолусонно чертят звукиВ звонко-звучной тишине.
И прозрачные киоски,В звонко-звучной тишине,Вырастают, словно блестки,При лазоревой луне.
Всходит месяц обнаженныйПри лазоревой луне…Звуки реют полусонно,Звуки ластятся ко мне.
Тайны созданных созданийС лаской ластятся ко мне,И трепещет тень латанийНа эмалевой стене.
1895
28. Тени
Сладострастные тени на темной постели окружили, легли, притаились, манят.Наклоняются груди, сгибаются спины, веет жгучий, тягучий, глухой аромат.И, без силы подняться, без воли прижаться и вдавить свои пальцы в округлости плеч,Точно труп наблюдаю бесстыдные тени в раздражающем блеске курящихся свеч;Наблюдаю в мерцаньи колен изваянья, беломраморность бедер, оттенки волос…А дымящее пламя взвивается в вихре и сливает тела в разноцветный хаос.
О, далекое утро на вспененном взморье, странно-алые краски стыдливой зари!О, весенние звуки в серебряном сердце и твой сказочно-ласковый образ, Мари!Это утро за ночью, за мигом признания, перламутрово-чистое утро любви,Это утро, и воздух, и солнце, и чайки, и везде — точно отблеск — улыбки твои!Озаренный, смущенный, ребенок влюбленный, я бессильно плыву в безграничности грез…А дымящее пламя взвивается в вихре и сливает мечты в разноцветный хаос.
1895
29. Туманные ночи
