не верю Йенсену, — я покачала головой.
Хоган сказал:
— Мы сейчас в подземном бункере, он построен так, что можно пережить в нем небольшую ядерную войну. Есть запас продуктов и воды. Если кто-то хочет уйти сейчас, это ваше дело. Я останусь здесь и буду ждать ответ от глав других поселений. Есть небольшая надежда, что они прислушаются. Изучив тело Росси, возможно, ученые поймут, что происходит на Сантьерре последние двадцать лет.
Если кто-то хочет уйти, поднимите руки, я открою дверь.
Макс Портман поднял руку. Вслед за ним встал Патрик:
— Я хочу наружу.
— Кто еще? — Хоган по очереди смотрел на каждого.
Дуглас Стюарт вытер пот со лба рукавом халата и сказал:
— Я тоже хочу уйти.
Хоган кивнул.
— Дверь сюда заблокирована. Сейчас я открою ее, и вы все очень быстро выходите отсюда.
Макс, Патрик и доктор торопливо подошли к двери.
Стюарт обернулся и сказал:
— Элизабет, берите у всех кровь каждые три часа. Продукты в холодильных капсулах.
Дверь отъехала в сторону, мужчины вышли, и снова раздался щелчок двери. Кроме меня, осталось пятеро — Наоми, Элизабет, Хоган и Эван. И в соседней палате лежал Тед Винник, его перенесли сюда, пока я спала.
Хоган включил монитор. Мы увидели, как трое мужчин друг за другом вышли из дверей больницы и направились к плотному ограждению, возведенному вокруг больницы за последние часы. Они скрылись из видимости, и мне оставалось только гадать, что с ними было дальше.
Элизабет посмотрела на плачущую Наоми и сказала:
— Миссис Пирсон, давайте, я поставлю вам капельницу, вам нужно немного отдохнуть.
Они ушли в соседнюю палату, Хоган отправился в комнату, где стояли мониторы наблюдения. Я услышала, что он с кем-то разговаривает. Мы остались вдвоем с Эваном.
— Послушай, Эван, это неправда, то, что Йенсен говорил про Риту и отчима. Она рассказывала, что убежала, когда он стал к ней приставать.
— Я знаю. Рита очень хорошая девушка, — ответил Эван. — Она любит всех вас, миссис Эклз. А я люблю ее.
Больше он ничего не сказал.
Через несколько минут к нам подошел Хоган.
— Кажется, есть хорошая новость, — впервые за долгое время я увидела, что Коннор улыбается.
Глава 32
— Кажется, есть хорошая новость, — впервые за долгое время я увидела, что Коннор улыбается.
— Главы Терции и Примы считают, что Йенсен превышает свои полномочия. Квинта и Терция пока колеблются. Я отправил им результаты наших анализов крови и все записи последних разговоров с Йенсеном. Его не все любят, как я знаю.
— Что это значит? — спросила я.
— К нам может прийти помощь, — ответил Хоган.
Он посмотрел на свой браслет связи и снова отошел в сторону. Я услышала,
как он сказал, отходя:
— Здравствуй, Луис.
Он долго с кем-то разговаривал, а затем, подойдя к нам с Эваном, произнес:
— Голоса глав других поселений разделились поровну. Квинта и Терция не хотят вмешиваться. Но сегодня решили впервые обратиться к главе Сексты. Сейчас я разговаривал с Луисом Домингесом, главой Сексты. Он бывший заключенный, человек очень жесткий, насколько мне известно. У них за последние полгода пропало несколько человек. Луис тоже хочет нас поддержать. Нам нужно немного подождать.
— Коннор, ты видел когда-нибудь этого Домингеса? Ты ведь работал на Сером континенте? — спросил Эван.
Хоган усмехнулся и показал пальцем на белый шрам на левой щеке.
— Это от его ножа. Несколько заключенных напали тогда на охранника, отобрали бластер. Я сумел разоружить их и договориться. Никто не пострадал, хотя сначала их всех хотели просто уничтожить. Заключенным добавили по несколько лет, охранника перевели работать в другое место. А теперь, выходит, Домингес стал главным на Сексте. Будем ждать.
Время текло медленно. Наоми уснула, Элизабет то сидела возле нее, то выходила в холл, где находились мы с Эваном.
Она заметно нервничала.
Прошло часа два, когда Хоган снова посмотрел на свой браслет. На этот раз он не отошел от нас, а сделал так, чтобы слышали мы все.
— Хоган, это Ровер, глава Примы. Рядом со мной глава Терции и Луис Домингес из Сексты. Мы хотим, чтобы сейчас вы открыли дверь в бункер и впустили врача, который возьмет у вас кровь. Если все нормально, вы выйдете отсюда. Если нет, мы задействуем третий протокол.
— Я хочу сам поговорить с Домингесом, — сказал Хоган.
Спустя несколько секунд из браслета Хогана раздался хриплый мужской голос.
— Чего ты хотел, Коннор?
— Луис, где ты сейчас?
— Возле входа в вашу гребаную больницу. Рядом со мной главы Терции и Примы. Видишь, какая я теперь важная шишка. Прилетел в собственной капсуле с собственными охранниками.
— А где Йенсен? — спросил Коннор.
— Видишь ли, с Йенсеном возникли кое-какие разногласия. Но теперь они улажены.
— Каким образом? — голос Хогана был напряженным.
— Знаешь, давным-давно кто-то из великих говорил: «Нет человека, нет проблемы». Уж извини, не знаю кто, в школе мало проучился. Короче говоря, Йенсена больше нет. Совсем нет. Ему не очень понравилось, когда он увидел меня и моих ребят. Он схватился сразу за бластер, уже некогда было разговаривать. Послушай, Коннор, ты хороший мужик, и я помню, что тебе сильно обязан. Поэтому я сейчас здесь. У нас в Сексте несколько человек пропало за последний год, и мне тоже хотелось бы знать, что здесь происходит.
— Спасибо, Луис, — сказал Хоган.
— Сейчас к вам зайдет врач, чтобы взять у всех анализы, и ты его впустишь. А потом уже по обстоятельствам будем смотреть, — Домингес сильно закашлялся.
— Хорошо, — ответил Коннор. Он подошел к мониторам, и все мы увидели, как к главному входу в больницу приближается невысокая фигура в защитном костюме. В руке у человека была большая сумка. Хоган разблокировал люк, ведущий в наше убежище, и человек стал спускаться по ступенькам. Войдя внутрь, он снял свой защитный шлем, и я увидела, что это женщина лет пятидесяти. Я внимательно всматривалась в нее — наверно, от этой женщины зависела сейчас наша судьба. Ее седые волосы были коротко пострижены, бледные губы сжаты, в уголках серых глаз залегла сеточка морщинок.
— Я доктор Левски, — сказала она, осматриваясь по сторонам.
— Здравствуй, Марина! — сказала Элизабет. — Не боишься подхватить от нас вирус, раз сняла шлем?
— Если вирус есть, то я
