до гигантского дома, больше похожего на шатер, рядом с которым от разнообразных упырей, буквально зарябило в глазах. Один из них, стоящий около большого барабана, обтянутого грязной кожей, взял в руки две большеберцовых кости, резко ударил по странному музыкальному инструменту, выводящему жутковатую мелодию, от которой сердце уходило в пятки.
Упыри взвыли, и среди нестройных воплей, явственно различался один. «Ма! Ма! Ма!». Крики становились все громче и громче, пока не стихли. Шестам, к которым мы были привязаны, придали вертикальное положение, надежно зафиксировав нижний конец в дырах, сделанных прямо в гнилом дереве, а затем наши сопровождающие преклонили колени, когда из большого шатра появилась процессия, которую возглавляла зеленокожая женщина с властным и жестким лицом. Ее грязные волосы украшали маленькие человеческие кости и рыбные скелеты, лицо было вымазано илом, а черные зубы неприятно блестели в лунном свете. Охнув, я понял, где же видел это жуткое лицо и его обладательницу. Передо мной стояла сама Эржебет Батори, также именуемая Елизаветой, чей портрет я неоднократно видел в книгах. Кровавая графиня елейно улыбнулась, обратив свой взгляд на Изабеллу, которая по-прежнему была без сознания.
Глава четырнадцатая. Посох и то, что он умеет.
Картина маслом, за которую любой музей современных искусств попросту удавится. Среди зеленого океана из упырей на картине выделялись три фигурки, привязанные к шестам. Участи фигурок не позавидовал бы даже самый прожженный оптимист, который даже в куче говна видит солнышко и радугу.
Великая Ма, как называли ее упыри, Кровавая графиня, как говорил я, Карбункулярная Кадавра, как именовало упырицу волшебное зеркало, подошла к нам и застыла в трех шагах с весьма отвратной ухмылкой на уродливом лице. Оно и понятно. Мы же были в качестве пленников и без пяти минут знатного обеда для зеленокожих, так что улыбаться нам не дозволялось.
— Кто вы такие? – громко спросила графиня, остановив свои желтые глаза на Нике, который выглядел наиболее аппетитно.
— Плод твоего ебаного воображения, уебищная ты старуха, — огрызнулся толстяк, чем явно не добавил себе плюсиков в карму. – За нами следовали рыцари. Миллион ебаных тяжеловооруженных рыцарей с мускулами, как у молодого Гефеста, будь проклят хромоногий калека. Короче, я к чему веду. Пиздец тебе, старушка. Отпусти нас, пока еще возможно, а то потом поздняк метаться будет.
— Рыцари? – переспросила упырица, не обратив никакого внимания на ругань.
— Много рыцарей, — кивнул Ник. – С мечами, булавами, копьями и надписями на щитах «Ебал я упырей в принципе».
— Это хорошо, — облизнулась графиня. – Война – хорошо. Больше пищи для моих деток. Восемь миллионов, их непросто прокормить. Но сейчас разговор не о них, а о вас. Что забыли такие сладкие детки в Проклятой Топи?
— Гуляем просто. Решили изучить культуру славного народа упырей, — вставил я и вздрогнул, когда упырица перевела свой немигающий взгляд на меня.
— Гуляете? С этим? – прошипела она, схватив из рук одного из подданных мой меч. Упыри, увидев, что именно держит королева, отчаянно взвыли и заорали во всю мочь своих глоток.
— А что не так-то? – удивился я. – Обычный меч. Сейчас, знаете ли, небезопасно шляться по сказочной стране без оружия.
— Молчи, Тимка, — промычал Ник, побледнев пуще прежнего. – Им очень знаком твой меч.
— Чем же? – спросил я, но графиня сама решила ответить на мой вопрос.
— Этим мечом сразили Сенария Гнилоухого, мир его тухлой душонке. Эта сраная железка погубила миллионы моих деток и сейчас она вновь вернулась в наши руки.
— Блядь, — честно буркнул я, не считаясь с чувствами других людей. Впрочем, это меньшее, что могло бы их заботить на данный момент.
— В точку, дружище, — фыркнул толстяк. – Теперь нам не отвертеться.
— Итак, убийцы упырей и проклятье зеленого народа, — продолжила графиня, взяв в руки частицу зеркала, которая больше всего походила на обычный амулет. – Что вы скажете по поводу этой вещи?
— Да, ничего особенного, — беззаботно улыбнулся я. – Простой амулетик, который мне подарила мама, перед тем, как я начал влипать во всякое дерьмо.
— Ох, ну если так, то негоже тебя оставлять без подарка матери, да, сладкий мальчик? – жутко улыбнулась упырица, подходя ко мне и вешая частицу зеркала на шею. – Возьми. Пусть он будет с тобой в последние минуты твоей жалкой жизни. А потом кто-нибудь из моих деток заберет его себе, когда твои кости остынут и станут гладкими, как морская галька. А вот и наша красавица проснулась.
— Где мы? – испуганно спросила Изабелла придя в сознание. – Тима, кто это такие?
— Упыри, — буркнул я. – Взяли нас в плен и сейчас собираются сожрать.
— Да, попробовать вас на вкус. Кроме тебя, деточка, — оскалилась графиня, подходя ближе к девушке. – Насчет тебя у меня другие планы.
— Какие?
— Кровавая ванна, — ответил я. Королева удивленно подняла одну бровь и вернулась ко мне.
— Верно, мальчик. Откуда тебе известно это?
— Вас же зовут Эржебет Батори?
— Я предпочитаю Елизавета. Да, это так. Но откуда тебе это известно? – ее лицо было в считанных сантиметрах от моего, вызывая противоречивые чувства, где главенствовало одно – тошнота, ибо от графини воняло разлагающейся плотью и нечищеными целый век зубами.
— Я из другого мира. Того, где тебя придумали, — задержав воздух, ответил я.
— Человек? Настоящий человек? Вот так новость, — зашипела упырица, хватая меня за плечо. – Я думала, что это сказки, но сказкой оказались мы сами. Тем слаще будет твое мясо, когда мои детки приготовят тебя по всем правилам поварского искусства.
— Умней ты ничего не мог пиздануть, Тимка? – сварливо вставил Ник. – Теперь нас точно не отпустят. Из простого деликатеса, ты стал неебическим деликатесом. Кто еще может похвастаться, что он ел человека из другого мира. Хотя, погоди.
— Чего? – переспросил я, увидев, как на лице Ника расцветает ехидная улыбка. – Что?
— Эй, гнилозубка, — важно надувшись, рявкнул он, чем вызвал возмущенный ропот других упырей. Но графине стоило лишь поднять руку, как все моментально успокоились.
— Что, сладкий толстячок? Не терпится отправиться на костер?
— Не. Этому свое время. Мы требуем Испытания!
— Испытания? – переспросил я и ойкнул, когда королева упырей яростно заревела, обдавая лицо Ника зловонным
