– Андре…– жалобный голос Дрики.
– Что? – обернулся я к ней.
– Придумай что-нибудь, пожалуйста,– она чуть не плачет,– ты все время что-то придумывал, они же сейчас уйдут, ты слышишь?
Сэм молча кивнул, очень мрачно.
Гадство, как я не услышал раньше? На «Алисии» работал двигатель. Тихо, или просто на грани инфразвука, не улавливаемого человеческим ухом, забиваемый ветром и шумом дождя, но он точно работал. Не какой-нибудь там вспомогательный, а главный, судовой. Просто так солидно и тяжко только очень большой двигатель может дышать – я хоть и сухопутный насквозь, но понять такое нетрудно. Они собираются сваливать. Они собираются домой, в Роттердам, или куда там еще, на свои Филиппины. Но они сейчас уйдут, и я даже не узнаю, куда они собирались, а мы останемся здесь, в этой фанерной будке, обложенные группой мутантов. Вот так, прокатился из Юмы.
– Ну же…
Дрика уже всхлипывает. С самого начала держалась молодцом, а вот теперь все, расклеилась.
– Тихо! – уже рявкнул я на нее.– Соберись! Сейчас не только судно уйдет, но еще и нас сожрут! Соберись, я сказал!
Сэм в диалог не вмешивался – смотрел в окно издалека с таким видом, словно ничего не слышал. Потом вдруг вскинул винтовку, выпустил куда-то короткую очередь. Дрика встрепенулась, обернулась к нему. Сэм покачал головой сокрушенно, сказал:
– Не попал. Спрятался.
Придумать, придумать, что-то придумать. Пусть не к пароходу – хотя бы до машин добраться. Это всего два метра, даже меньше, если от окна, но пока вылезем, пока откроем, пока то, пока сё… нет, все равно все не успеем. Не успеем. Никак. Мы вообще никуда не успеем, мы можем только здесь отбиваться, пока патроны есть. Придумать. Придумать. Думай. Думай.
От отчаянного напряжения всех извилин заболела голова, но никаких идей не возникало, вообще никаких. Пусто. Голяк. Nada. Nothing. Йок. Перед газами крутится какая-то идиотская картина, как мы все прорываемся, паля со всех стволов во все стороны, к борту парохода, а там кричим и прыгаем, пытаясь привлечь внимание. Чудо что за картина, хоть клип с ней снимай для песни… не знаю, для какой – хоть «В лесу родилась елочка», мать ее в душу!
В такт своим мыслям я еще раз врезал ногой в стену, а потом, чтобы хоть как-то сбросить излишек злости, несколько раз стрельнул в потолок, надеясь хотя бы зацепить засевшую там тварь, но не добившись абсолютно никакого эффекта.
«Алисия» отваливала. Медленно-медленно, как-то странно отодвигаясь боком от причала. Перебитые или перерезанные толстенные канаты свисали с пирса в воду, так и оставшись намотанными на могучие кнехты.
– Да куда же вы, скоты? – заорал я в окно.– Вам что, именно сейчас подперло, а? Вы вчера уйти не могли, чтобы мы тут не зависали, а сегодня подождать в падлу?
Кричал я по-русски – все равно меня никто на судне не услышит, да если и услышит, то ему на все мои крики наплевать. Я кричал потому, что ничего другого мне не оставалось. Дрика плакала молча.
Просвет воды между причалом и бортом судна становился все шире и шире, и с каждым метром надежда попасть на борт «Алисии» становилась все призрачней и призрачней.
Потом раздался короткий глухой стук, словно отбойный молоток заработал. Басовито так, солидно. Что-то мелькнуло перед окном, с глухим стуком врезавшись в бетон. А отбойный молоток продолжал колотить с короткими промежутками, время от времени выбивая гулкую дробь из металла контейнеров. Затем к отбойному молотку присоединился молоток поменьше, уже не вызывавший никакого сомнения, что это пулемет. Два пулемета вперегонки лупили по мутантам. А по ком они еще могли здесь стрелять?
Наплевав на все предосторожности, я подскочил к окну. Так и есть: прямо под ним лежала изорванная тяжелыми пулями туша, слабо шевелящаяся, но явно неспособная к передвижению, да и вообще к каким-либо действиям, ее словно клещами изорвали на еле соединенные между собой куски.
Подняв глаза, я увидел людей на самом верху судовой надстройки. Именно там вспыхивали два трепещущих огня дульных выстрелов. И они меня увидели, потому что один из них помахал мне рукой.
– Спасибо! – хрипло крикнул я, устав уже от собственного ора.– Спасибо, мля, благодетели! Спасли! Спасли, мать вашу в душу! Тьфу на вас! Вы раньше этого сделать не могли? А?
Буря противоречивых чувств рвала меня на части. Тут была и настоящая благодарность, и дикая злость на экипаж «Алисии», которому все равно, кто мы, и зачем мы здесь, и почему мы сюда прорвались аж из Аризоны. Они пошли, куда собирались, и все тут. И заодно, по-барски так, спасли нас, всю ночь отбивавшихся от мертвых тварей, порождений разверзнувшегося ада.
– Тьфу на вас всех, чтоб вам утопнуть прямо у Филиппин ваших, или куда вас там черти несут! – орал я, забыв уже о любом чувстве самосохранения, колотя кулаком по оконной раме.– Чтоб у вас хрен на лбу вырос, чтоб вам кирпичами класть! Скоты! Уроды!
Я не помню, что я еще кричал, помню только дикую головную боль, трясущиеся от избытка адреналина руки, круги перед глазами. И боль в горле, надорванном моими глупыми и смешными, если смотреть со стороны, усилиями.
«Алисия» уходила дальше и дальше, пулеметы так и продолжали бить с надстройки, прикрывая нас, пытаясь настигнуть прячущихся тварей. А люди на надстройке продолжали махать нам руками, словно в издевку.
Привел меня в чувство Сэм, похлопавший по плечу.
– Заткнись,– сказал он.– Просто заткнись. Пулеметы отогнали тварей далеко от нас, мы можем добежать до машин.
Я сначала даже не понял, что он сказал. Каких машин? Зачем машин? Мы же ехали к пароходу – вот этому, с которого на нас наплевали и который теперь отходит. Зачем нам эти машины?
– Пошли,– сказал Сэм.
Туман в мозгах начал рассеиваться, словно в черепе кто-то вытяжку включил. Сознание снова начало фокусироваться. Машины. Защита. Патроны. Скорость. Быстрее, чем мутанты.
– Дрика,– повернулся я к девушке,– хватай кота, и бежим.
Только сейчас заметил, что лицо у нее мокрое от слез, все в красных пятнах, глаза опухли, а губы некрасиво искривились. Она плакала совершенно по-детски, как первоклашка.
А затем был момент абсолютной ясности сознания. Мы бежали к машинам в обход офисного домика. Я замыкал нашу крошечную колонну, вертясь юлой на бегу и наставляя ствол карабина на все подозрительные места.
Стук захлопнувшейся водительской двери словно отсек меня от всего, что происходило сейчас. Все. Мы не уплыли. Мы опоздали на пароход. Или просто его не было. Или он шел не туда, а куда-нибудь в Малайзию. Нам было не по пути, поэтому мы решили ехать дальше. Все. На этом закончили, надо думать вперед.
Двигатель сразу откликнулся на поворот ключа, утробно зарокотав. Я увидел, как вспыхнули стоп-сигналы пикапа, стоящего передо мной, как он тронулся с места и покатил между стенами, выложенными из контейнеров. А я поехал следом за ним.
– Мы сейчас найдем спокойное место – и там подумаем,– заговорила рация голосом Сэма.– Как слышишь меня?
– Отлично слышу,– ответил я.– Давай искать место.
После чего повернулся к Дрике, гладящей сидящего на коленях кота, и сказал:
– Ты же понимаешь, что они шли не в Роттердам? Нам просто оказалось не по пути.
– Понимаю,– кивнула она послушно, но совсем не искренне, хлюпнув носом.
16 апреля, понедельник, утро. Морганз Пойнт, округ Харрис, Техас, США
Спокойного места найти никак не получалось – в порту было много зомби. Не толпы, но остановиться и поговорить не удалось бы: пришлось бы отбиваться. По одежде судя, однотипной, рабочей, можно было предположить, что множество трупов появилось здесь одновременно. Может быть, водители грузовиков, а может, и другой похожий на них люд подвергся массовому нападению.
Причину подобного нашли скоро, стоило доехать до второго выезда с контейнерного терминала, что был у самой верхушки мыса, прикрывавшего бухту. Там был настоящий затор из грузовиков. Машины стояли вплотную одна к другой, застряв в проходной, над которой было написано «ВЫЕЗД». Похоже, что здесь была паника, машины встали, люди вынуждены были выбираться из них, а на них бросались мертвецы.
Странным было другое – откуда здесь взялось достаточно мертвецов, чтобы нападать так вот разом?
– Собаки,– вдруг сказал Сэм.– Ты видишь, сколько убитых собак?
Действительно, на глаза попадались растащенные, но еще опознаваемые трупы псов. Много трупов.
– Разворачиваемся,– сказал Сэм,– выберемся там, где въехали. А собак всегда здесь было до черта. Коммунальщики все время их ловили, но не активно – собаки жрали крыс, а крысы куда хуже. В портах всегда много крыс, без них никак.
Его пикап сбил очередного мертвяка, так и разгуливающего в строительной желтой каске бог ведает с каких времен. Мертвец этого словно и не заметил – упал, но выражение его лица не изменилось ни на единый миг.
Замелькали контейнеры, краны, показалась вода, а на воде – контейнеровоз «Алисия», выходящий в канал.
