– Помнишь Зуферу? – вдруг поинтересовался Цербер.
– Ну, допустим, – с неохотой кивнула я.
– Живое существо способно продержаться на Зуфере максимум час, прежде чем умрёт от паров. Однако там растёт весьма ценное растение, из которого получается один из самых быстродействующих ядов. Белая трава с красными ягодками.
– А, эта планета, – даже передёрнула плечами я. – И что ты хочешь мне этим сказать?
Цербер вздохнул, словно имел дело с малым ребёнком, и жестом остановил голограмму, ткнув длинным чёрным пальцем с белым ногтем на один из туннелей. Он вспыхнул красным.
– Дамеса отправляют в туннель Ку–40. Примерно километр вниз. Телепорт способен переместить нас только на двести метров вниз – дальше придётся идти самим. Это займёт минут двадцать. Ещё столько же достать чип и взломать его. Остальное время на подъём наверх. Пятьдесят минут – это наш максимум. Ты была на Зуфере и потому знаешь, как дорого обходится время. Если за это время мы не сможем ничего сделать, то можешь прощаться со своей комнатой и выбирать темницу на Серфексе. Чудесное место, кстати. Хоть там выспишься.
– А ты везде ищешь плюсы.
– Я пират. Находить плюсы – моя работа.
Я закатила глаза.
– Ладно, допустим, мы вызволили Дамеса. Но нас переместит обратно во дворец, – заметила я с негодованием.
– Значит, ты должна тут же загадать другое место. Меня волнует другое – с чего ты решила, что в Нижнем Мире примут осквернённого враса?
Поморщившись от «прозвища» Дамеса, я взглянула на громадные окна кабинета Цербера. Это место мне стало практически родным за три недели. Я старалась ночевать у себя в комнате, но не редко засыпала прямо на диване, на котором сейчас сидела. Цербер не особо возражал – ворчал поначалу, мол, лишаю его личного пространства. А потом как–то смирился. Кажется, после очередного моего отчёта перед Ориасом по поводу ситуации на границах и в самой Империи. Корабли убрали, связь с Барониями наладили, но Содружество было непроницаемой стеной – лишь разговоры, никаких действий. А между прочим некоторые товары нам привозили именно из Содружества – представляю, какие убытки сейчас несли торговцы. Они уже слёзно должны были Оникса просить вновь наладить связь между двумя державами. Но пока молчание.
Что же насчёт самой Империи, то шум немного улёгся. Амуи вместе с Гейлерином скрипя сердцем (или что у них там) согласились на новые условии, предложив взамен свои. Теперь они освобождены от налога, которые обязаны платить все миры. В чём его суть, спросите вы? А в том, что разумные миры раз в один оборот Колеса платят за своё мирное существование – деньгами, каменьями, мехами, травами и прочим – Файе. Та перераспределяет вырученные имперы на строительство Поездов, кораблей, каких–то льгот и прочего. Чем выше по ступеньке мир, тем больше он платит (казалось бы, но и тут не всё так просто) – Земля, к примеру, платит от силы тридцать тысяч импер – около сто двадцать тысяч, переводя на земные деньги. Один раз во Вселенное Колесо, прошу заметить. Орик платит триста пятьдесят тысяч, но он и стоит выше. Тутам хоть и красный мир (а эти миры практически не платят, ибо кто в здравом уме попрётся собирать деньги у тех, кто убьёт тебя и не заметит?) платит сто двадцать тысяч. Сдаётся мне, тут Цербер свою когтистую руку приложил и значительно сбавил цену. Он за один товар больше миллиона импер получает! А что насчёт Муали? Пусть это и мир второй ступени, амуи буквально на все изделия мастера. Так что платили они около семьсот тысяч импер, из–за чего вынуждены были перекапывать свою землю ради добычи камней и рубить деревья ради создания одежды. Теперь, когда Ориас освободил их от этого, амуи вздохнули с облегчением. Всё же они сами часть природы.
Так что первое время Ориас был не очень доволен таким раскладом, а когда вдруг Орик заявил о том, чтобы так же перестать платить налог, он, мягко говоря, разозлился. И приказал мне связаться с Матерью Орика и уговорить её передумать. Понятное дело, что я сказала, что тут от меня мало что зависит, а намёк на то, что мне легче было бы отправиться на Орик и самой всё разрулить, не был встречен овациями и аплодисментами. Скорее обещаниями добить и саму Ти'сш'У и поставить Орик на своё законное место. В общем, Ориас негодовал так, что я даже успела позлорадствовать. Не в открытую, конечно, иначе это вообще плохо бы закончилось. Но теперь я корректировала санкции, которые Ориас решил ввести против Орика. Ну как, корректировала… переписывала их практически под чистую. Ещё потом спасибо скажет. В конечном итоге для его же блага стараюсь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– А что насчёт сигнализаций? – поинтересовалась я, кивая на голограмму. – Разве на Гронде их нет?
– Ты думаешь, кто–то проверяет их целостность? – насмешливо поинтересовался Цербер, склонив голову. – У них давно не было бунтов – у заключённых просто нет на это сил. Так что сигнализация там на уровне банок, которые если и заденешь, то тебя всё равно никто не услышит.
– Утешил, – фыркнула я.
– Ты должна не сигнализации бояться, а червей. Они сожрут и не заметят.
– Встречал?
– Как–то продавал одного, – с неохотой признался Цербер. – Мороки много, и жрёт что попало. Его только металл и удерживает – остальное грызёт.
Энтузиазма у меня прям поубавилось. Не скажу, что я перестала хотеть спасать Дамеса, но в случае провала я составляю ему компанию на Гронде. И это ещё если Ориас меня «пощадит».
– И какова вероятность встретить этого червя?
– Больше, чем уйти оттуда живыми.
– Прекрасно, если уж не окажусь под завалом, так попаду в пасть червя.
– А я и не говорил, что это будет просто, – сухо заметил Цербер, допив вино. – Либо ты решаешься, либо жди, когда придёт весточка о смерти Дамеса.
Я стиснула кулаки, сдерживаясь от секундного порыва назвать Цербера тем, кем он, по сути, и является. Поверьте, в моём запасе очень много ругательных слов на тридцати языках. Правда, в его словаре наверняка больше – за столько то лет много чего узнал.
– И ты ещё спрашиваешь, почему я тебя убить хотела? – сухо поинтересовалась я. – Ты хоть раз думал прежде всего не о себе, а о других?
– А должен был? Это призвание молодых – верить, что они способны на всё и помогать всем. Я уже давно оставил эту стадию позади, поняв – думать нужно прежде всего о себе, иначе никто тебя не спасёт. Только ты сам.
Правдивые слова Цербера достигли сердца, заставив поморщиться. Не люблю, когда этот аферист остаётся прав. Сразу чувствуешь себя ребёнком, который даже не знает, что творится в мире. Обидно, знаете ли, хотя и правдиво.
– Предлагаешь забить на всё и на всех и свалить куда подальше? – хмуро поинтересовалась я.
– Прекрасный вариант, – одобрил Цербер, – но это называется «бегством». Не очень его люблю, особенно когда те, от кого ты бежишь, рассчитывают на долгую жизнь.
– Ну да, я пыталась, – скрестила на груди руки я, многозначительно взглянув на главу Мародёров. – Не особо вышло, особенно учитывая, что меня Ориас так и вовсе чипировал. Найдёт где угодно, хоть из–под земли достанет.
Словно в подтверждении моих слов браслет завибрировал – пришёл приказ явиться к Императору, и чем быстрее, тем лучше.
– Вспомнишь дьявола, вот и он, – пробормотала я.
Поднявшись с дивана и выйдя из кабинета Цербера под его насмешливый взгляд, я направилась к Ориасу, уже придавая лицу безразличное выражение и готовясь к худшему. По крайне мере, ничего хорошего за эти трилуны он мне ни сказал. Да и наши отношения стали, мягко говоря, напряжёнными. Рядом с ним я старалась практически ничего не выражать и помалкивать в тряпочку, не давая ему повода забавляться со мной. Пускай думает, что наконец–то сделал из меня солдата – сам же и поплатится.
Двери бывшего кабинета Дамеса раскрылись, и я молча вошла внутрь, расправив плечи и вскинув голову. Каждый раз при встрече с новым Императором я ощущала склизкий страх и пренебрежение. Даже когда Ориас переспал чуть ли не с половиной женщин Вселенной, я не испытывала такого чувства. Оно появилось уже после того, как он силой захватил престол и использовал меня. Вряд ли когда–нибудь это чувство пропадёт, только если звёзды вдруг погаснут.
