— Там темно, хоть глаз выколи!
— Я одолжу вам спички.
Они испытали сомнительное удовольствие, снова ступив в темноту коридора, заселенного пауками. Жозеф чиркнул спичкой, пытаясь разглядеть лестницу.
— Есть здесь кто-нибудь? — прошептал он, боясь потревожить восьминогих обитателей тьмы.
— Мы здесь, внизу! Поторопитесь! Он не может пошевелиться, он связан, и этот, второй тоже! — крикнул женский голос.
— Второй? Кто это второй? Мадемуазель Роза? Это вы?
— Да, быстрее, умоляю вас, я никак не могу развязать их!
Потребовался целый коробок спичек, чтобы освободить заключенных. Наконец по влажным ступенькам поднялись четыре пошатывающихся силуэта во главе с Жозефом.
— Архангел! — воскликнул тот, разглядев наконец спутника Розы. — Это ведь вы насвистывали «Легенду о Святом Николае» ночью в субботу, девятнадцатого, в верхней части дома?
Но тот, хоть и смотрел на своего собеседника, казалось, не слышал его. Виктор, правда, уже утратил к нему интерес, с изумлением глядя на третьего узника, бледного человека, с лицом, покрытым отросшей за несколько дней бородой, в порванной военной форме, болтающейся на исхудавшем теле.
— Альфонс! И в каком состоянии! С ума сойти, что вы делали в этом подземелье, зачем эта чокнутая заперла вас там? Кстати, имя Бренголо ни о чем вам не говорит?
Роза Варле, прижавшись к Архангелу, направила указательный палец на заросли, как будто прицелилась из невидимого револьвера. Вытянув шею, Жозеф старался рассмотреть то, на что она указывала. Виктор бросился туда и исчез в орешнике.
Когда Жозеф добежал до шурина, тот уже ухватил какого-то крепкого парня, и оба катались в грязи у водоема. Рукопашная сопровождалась хриплыми восклицаниями. Едва один одерживал верх, как противник валил его на землю, пытаясь окунуть его голову в черную воду. Но прежде чем Жозеф подбежал к Виктору, раздался длинный свисток, и почти сразу два жандарма и капрал подъехали к водоему на велосипедах вместе с молодой рыжеволосой женщиной. Жандармы схватили обоих мужчин и развели их в стороны.
— Кто из них злоумышленник? — крикнул капрал.
— Вот этот здоровяк, — ответила Таша, спрыгивая с велосипеда. — Бог мой, да это же… Мишель Форестье!
— Форестье? Не может быть! — возразил Жозеф. — Он там!
Он показал на Архангела, который, в сопровождении Розы Варле и Альфонса Баллю, присутствовал при поимке.
— Вы ошибаетесь, мсье, я — Пьер Марселен, работник Мишеля.
— Но тогда… Виктор, мы олухи! — закричал Жозеф.
— Уж точно! Я не буду это оспаривать, — согласился ироничный голос.
Все повернулись к элегантному японцу в голубом галстуке-банте, опиравшемуся на трость с нефритовым набалдашником в форме лошадиной головы.
— Кэндзи! А вы-то как узнали?.. — прошептал Виктор, вытирая лицо, залепленное грязью.
— Айрис почувствовала неладное. Она рассказала все Таша, позвонившей ей из комиссариата. Я был у вас, дорогой зять, навещая внучку, и предложил помочь своей дочери, которая, как вы помните, скоро подарит вам нового наследника, если только подобные волнения не скажутся на ее здоровье.
Воспользовавшись общей растерянностью, Мишель Форестье ударил одного из жандармов кулаком в подбородок и, наградив тумаком другого, чуть не свалил его. Но тут Альфонс Баллю, с внезапным приливом ярости, набросился на преступника и удушил бы его, если бы не вмешался капрал.
— Дамы и господа! Я прошу вас успокоиться и направиться за нами в полицию.
— Мне не дает покоя одна деталь, — шепнул Жозеф Виктору. — Как велосипеды могли оказаться в парке?
— Через калитку, замок на которой распилили жандармы, — лениво ответил тот.
У него раскалывалась голова и очень болела спина.
— Мсье Легри, я очень огорчен тем, что вы так скверно сотрудничали с нами. А ведь я предоставил вам полную свободу…
— Свободу под надзором, инспектор Вальми, — возразил Виктор, упорно изучая коричневые прямоугольники на бежевых обоях.
— Я думал, вы излечились от этого странного недуга, о котором предупреждал мой предшественник, и перестали наступать на пятки полиции… Что было бы, если бы не ваша отчаянная супруга?
— Мы с шурином обезвредили бы Форестье.
— Вы, однако, никудышные боксеры. Ладно, полагаю, несмотря ни на что я должен быть вам признателен. Вы помогли распутать преступление, в котором еще многое нужно прояснить. Однако не стану вас благодарить, поскольку ваше вмешательство могло повлечь за собой тяжкие последствия. Поэтому довольствуюсь тем, что пожму вам руку. Предупреждаю, нам придется часто встречаться на протяжении ближайших недель. Велите своим друзьям оставить адреса и разойтись по домам, я буду записывать их показания, начиная с понедельника.
На этой угрожающей ноте Виктор поспешил распрощаться с инспектором. Едва он вышел, инспектор принялся тереть пальцы над раковиной с заляпанным мыльными пятнами зеркалом. Виктору Легри предстоят трудные времена, его так замучают допросами, что вряд ли он скоро захочет снова поиграть в сыщика. Эта мысль была так заманчива, что инспектор мыл руки дольше, чем необходимо, прежде чем вытер их и надел перчатки.
В тускло освещенном коридоре Виктор присоединился к своим приятелям, сидевшим в ряд на скамейке.
— Любопытство вынуждает меня узнать причины, по которым Мишель Форестье и… как зовут эту женщину, которую ты засадила за решетку, дорогая?
— Фелисите Дюкрест.
— Спасибо… и Фелисите Дюкрест заперли вас в подвале, мсье Архангел.
— Пьер Марселен. Я подозревал, что Мишель занимается какими-то махинациями. Однажды вечером я пошел за ним следом в дом на улице Корвизар и увидел, как он перетаскивает мешки и закапывает их в зарослях. Он не заметил меня, но когда я вышел, он меня выследил.
— Вы можете предположить, что находилось в этих мешках?
— Гипс, тяжелый, как бетон. Я пораскинул мозгами и решил, что ошибся. В чем же смысл всей этой истории?
— Это ясно как день, — ответил Жозеф. Всю подноготную этого темного дела можно было бы описать в нескольких словах: крохотная книжечка, рыба, повешение, незаконная торговля мумиями, формула духов…
— Избавим их от этой головоломки. После столь тяжелого дня нам всем лучше отдохнуть. Инспектор разрешает нам разойтись по домам, — сказал Виктор.
— Поблагодарим его за это, — заметил Кэндзи. — Жозеф наверняка торопится к жене, а вы, Виктор, должны предупредить мадам Баллю, что ее кузен жив и находится в больнице. Дорогая, позвольте проводить вас в экипаже до улицы Фонтен! Я попрошу кучера погрузить ваш велосипед.
Он галантно подал руку Таша. Затем ушли Роза и Пьер, она — энергичная и радостная, он — покорный и подавленный. Виктор и Жозеф, замыкавшие процессию, были рады, что положили конец деятельности двух преступников, и в то же время удручены тем, что предстояло еще столько объяснений как с близкими, так и с полицией.
— Ничего, мы и не такое пережили, — беззаботным тоном произнес Жозеф.
Виктор был ему признателен за оптимизм и немедля пригласил выпить анисовой водки в «Ноктамбуле» на улице Шампольон.
— А Айрис? А мадам Баллю… а Таша? Они ведь будут переживать, разве нет?
— «Я страдал, когда у меня не было обуви. И перестал страдать, увидев человека без ног».
— Это Кэндзи придумал эту тарабарщину?
— Нет, Жозеф, Конфуций.
Глава двадцать первая
28 сентября
Виктор толкнул дверь кабинета инспектора, стараясь изобразить на лице непринужденную улыбку. Комнату освещала газовая лампа, придающая ей вид монашеской кельи. В шкафу у стены лежали пыльные стопки личных дел. Инспектор Вальми, склонившись над раковиной, стоял спиной к посетителю. Он не спеша вытер руки и, не произнеся ни слова, показал ему, куда сесть. Виктор рухнул в единственное кресло, которое издало дикий скрежет. Инспектор Вальми скривился, затем сел напротив.
— Вы задали мне трудную задачу, мсье Легри. Вы, кажется, мечтаете упразднить полицию как ненужный орган?..
— Что вы, инспектор, я всего лишь любитель. Есть задачи, с которыми я не справился. Я знал, что мсье Маню пропал, но понятия не имел, что его убили. Вы нашли тело?
Огюстен Вальми спрашивал себя, почему этот книготорговец с такой поспешностью задал ему этот вопрос. И решил не отвечать.
— Все вы одинаковы, — медленно произнес он. — Вы сеете путаницу, вводите всех в заблуждение и считаете при этом, что вас должны чествовать как великого сыщика — раскатать перед вами ковер и приветствовать бурными аплодисментами. А еще вы самозабвенно запутываете следы.
— У меня нет причин хвастать этим, инспектор, я уважаю ваши методы расследования.
— Ну, уж это ложь, мсье Легри, хотя и приятная.
— Я говорю это совершенно искренне и с огромным уважением, поверьте.
