думаю, ответ один – «мало работал над собой». Или превысил «важность». Или крутил в голове не тот «слайд».
– Наталья Владимировна, что-то Вы сильно увлеклись данной темой. У нас с Вами еще неделька до шаманского интенсива, так что советую немного не традиционно – не поехать на природу, а сидеть дома, чтобы не вляпаться ещё в какое-нибудь приключение. Мы разбираемся с Пашковой-Галицкой, но она не сама же бегает, запирает Вас в кабинки или похищает с набережной в фальшивом такси. Так что будьте осторожны. То, что её нет в городе, не говорит о том, что механизмы не запущены.
Глава 17
Вскоре приехал Андрей, и только с ним я решилась снова выйти в город. Мы гуляли по набережной, но обещанного знаменитой надписью счастья не ощущали.
В Питере дела стали проясняться. Постепенно Андрей понял, откуда дует ветер. Ветер дул с разных сторон. С одной стороны, его как мальчишку, засекли на переводе в оппозиционный фонд. Деньги он переводил как частное лицо, но люди из налоговой намекнули, что кто-то слил им об этом информацию. Вот поэтому и стали делать проверки, чтобы затруднить работу фирмы.
С другой стороны, был странный ветер из города, к которому он казалось, не имел никакого отношения.
С приятелем, который давал ему информацию по медицинской карте Галицкой, он познакомился на ИТ-конференции по ERP-системам. Нормальный парень, начальник небольшого отдела программистов. Конференция проходила в Москве, и Андрей удивился, что программист из глубинки в свободное время побежал в Третьяковскую галерею. Это было удивительно. Простые возлияния в ресторане Константина не привлекли. Немного пообщавшись, Андрей пригласил его в Питер, чтобы погулять по музеям. Когда живешь в Питере, то кажется, что это всё рядом и доступно, вот только соберись и пройди, пешком, от Восстания по всему Невскому. Не нужно торопиться, время всегда есть. Но проходят годы, и понимаешь, что то, ради чего ты, собственно, выбираешь этот город, предпочитая его шумной и деревенской Москве, проходит мимо. Ты не успеваешь остановиться возле грифонов и загадать желание, потерев одного из них за лапку. Ты катастрофически не можешь остановиться на Грибоедовском и посмотреть в чёрное зеркало воды. Ты забыл, как выглядит белая ночь, потому что морщишь нос при одной мысли о том, что на теплоходе будет много приезжих. И это, на твой взгляд, не снобизм. Тебе хочется тишины на этих революционных улицах. Ты как будто приватизировал этот город, и тебе не хочется с кем-то его делить. Вот твои любимые улицы, памятники, даже скамейки. И везде люди, люди… Летом, зимой, неважно.
Но вдруг приезжает какой-нибудь приятель, знакомый из глубинки. И твоя грудь словно расширяется, так ты хочешь отдать ему всё то лучшее, что знаешь о Питере. Неважно, куда идти. В Эрмитаж или парк развлечений. Ты переполнен любовью и жаждой дарения.
В общем, Константин довольно быстро переслал материалы о самой Галицкой, а вот потом начались странности и игры с телефонами. Но постепенно всё прояснилось. Его начальник заметил интерес к Пашковой. Как это произошло, не совсем понятно, видимо, что-то оставил на рабочем столе. Ведь так часто бывает, сохраняешь файл и кидаешь на рабочий стол. А потом отходишь на пять минут, а начальник сканирует взглядом, что у тебя на экране. Константину сказали довольно жёстко, что он рискует остаться без должности.
– А фамилия этого грозного менеджера известна?
– Да, он мне сказал. Боков Алексей.
– Ясно. Надо кинуть информацию Борису. Он наверняка что-нибудь ещё нароет.
– Я вижу, что вы с ним подружились не на шутку.
– Слушай, если тебя будут пугать змеями, колоть препаратами, бросать в кабинку со взрывчаткой, ты ведь, наверное, тоже будешь дружить с людьми, которые проясняют эти странные события.
– Ладно, не злись. Странное лето у нас нынче получается. Горячее.
– Давай о нашей фирме. Как думаешь, тебя кто-то отслеживает?
– Это похоже на паранойю, но думаю именно так. Потому и симки меняю постоянно с некоторых пор.
– А кому выгодно, чтобы у нас работа вся встала? Что наши сотрудники, не появилась ли тревога?
– Появились нехорошие ожидания. Все с напряжением ждали зарплаты. Счета наши заморозили. Но главный бухгалтер как-то провернулась с векселями. В общем, пока мы выкрутились. Не знаю, как дальше. Если честно, мне хотелось бы уже со всеми заморочками с этой женщиной здесь закончить, у меня как-то мозг на несколько задач плохо работает.
– Я тебе обещаю, что мы скоро со всем разберемся. Понимаешь, я пятнадцать лет назад опустила руки и пустила всё на самотёк. Но пришло время, я это чувствую, поставить окончательную точку.
Муж проводил меня до кабинета Светланы. Сегодня она выглядела не сильно хорошо.
– Что-то случилось?
– Да нет, просто ремонтом занимаюсь. Давай начнём.
Она разложила бумажки одинакового размера.
– Представь себя и своё окружение. Для удобства можем бумажки поименовать.
– Хорошо, – я написала на одной бумажке «я», на другой «Андрей», на третьей «Галицкая», на четвертой «Сергей», на пятой «Манечка». Хотелось приписать Бориса.
– Конечно, пиши, он как раз в самом близком окружении на данный момент. Теперь положи себя и расставь все карточки, как чувствуешь. Кто ближе, кто дальше.
– Близко, конечно, родные и муж.
– Посмотри, какие ощущения.
– Есть что-то неопределённое.
– Ты поставила его впереди себя, и имею в виду сына. Он как будто загораживает тебе путь. А вот Манечка стоит чудесно, рядом с тобой.
– Сын не может загораживать путь.
– Давай, передвинь. Дети должны быть перед тобой, но путь должен быть открыт. Передвинь немного, поиграй.
Я стала передвигать карточку сына, но почти ничего не почувствовала. Снова и снова мы входили в такое странное состояние полусна, чтобы понять ощущения. Это состояние характеризуется сначала полным расслабление, что-то было по аутотренингу, читала очень давно. «Моя рука тяжелеет, моя рука свободная». Потом начинаются спонтанные движения, будто ты танцуешь, но без ритма или определённости. И потом вот так ходишь по комнате и смотришь на себя со стороны. И вдруг в какой-то момент начинаешь понимать гармонию собственного танца, то есть улавливать движение, которое хочется повторять. При этом изначально ты смотрел на расставку карточек, которые обозначают людей. В какие-то моменты я бросала взгляд на себя как бы со стороны, и мне вся сцена казалась нелепой. Постепенно мы нашли место карточки Сергея, я поняла, что наши линии теперь рядом, но никто не мешает друг другу.
Теперь стали смотреть Андрея. Андрей рядом со мной, и мои ощущения – это уверенность в его поддержке. Что-то незыблемое, полное доверие.
Борис дальше от меня, и Светлана предложила посмотреть в будущее, и вообще отодвинуть подальше. В целом, это правда. Он нужен мне сейчас, но я не хочу больше заниматься расследованиями.
Ну, и теперь Галицкая. В моей душе сразу всё стало как натянутая пружина.
– Наташа, давай, рассказывай,
