– Прости.
Я молчала. От её слов похолодела кровь. Я действительно не могла знать, что это такое. Не могла представить и не хотела представлять.
– Помоги мне, – Лариса опять подошла. – Майе со мной будет лучше. Ты и сама это понимаешь. Я её не оставляла и не бросала. Просто… у меня не было выхода. Если тебе нужны деньги, я дам тебе, сколько хочешь. Я… Я на всё готова, Мира. Только скажи, что тебе нужно.
– Мне ничего от вас не нужно. А выход всегда есть, – сказала я скорее, чтобы что-то сказать. – И выбор тоже.
– Не всегда, – отозвалась Лариса.
Я же вспомнила ночь, проведённую в камере, угрозы Серебрякова и свои попытки противостоять ему. У меня тоже был выбор, сделать который я не смогла.
– Мне пора, – на выдохе и пошла было к двери, но Лариса остановила меня. Я глянула на неё.
– Скажи, что хотя бы подумаешь.
Я ничего не сказала. Только посмотрела в голубые, подёрнутые пеленой слёз глаза и вышла из уборной, надеясь, что моё отсутствие не покажется слишком долгим.
Глава 43
Мирослава
– Говори, – потребовал Яков, зайдя в кухню.
И почему я не удивилась? Стоило посмотреть на него, сразу стало ясно, что моя встреча с Ларисой не только не прошла незамеченной – ему доложили сразу же.
– Я разговаривала с твоей бывшей женой.
Смятения не было. Весь остаток дня я думала над словами женщины, несколько лет прожившей с Яковом, над её коротким рассказом. Представить себя в ситуации, подобной той, что пережила она, я не пыталась. Просто не хотела делать этого, потому что даже от услышанного мне было нехорошо настолько, что два часа в салоне прошли как в забытие. Только дома, собирая с Майей паззл, я почувствовала себя лучше. Однако мысли никуда не делись.
– Какого дьявола?! – Яков внезапно ударил ладонью по столу.
Подскочившие чашки зазвенели, но я даже не вздрогнула. Выражение «метать взглядом молнии» как нельзя лучше подходило к настроению моего мужа, и ещё пару недель назад я бы испугалась. Пару недель назад, но не теперь.
– А почему нет? – сама приблизилась. – Почему нет, Яков? Знаешь… – остановилась напротив, в метре от него. – Мне было интересно услышать её версию. Особенно после того, как нас всех чуть не отправили на тот свет.
По скулам его заходили желваки, на шее выступила вена. Он буравил меня тяжёлым взглядом. Напоминание по душе ему не пришлось. Вот только молчать я не собиралась, как не собиралась становиться пленницей в его доме. Встреча с Ларисой помогла мне понять нечто важное – я не стану похожей на неё. И если моя жизнь теперь неотрывно связана с жизнью Якова, я должна уметь не только быть его, но и быть с ним.
– У медали две стороны, Яков. Это твои слова, – ответила на его взгляд.
Серебряков не шелохнулся, только желваки заходили ещё сильнее. Было бы лучше, если бы он как обычно сжал мой локоть, заставил подойти вплотную, попытался подавить своей мощью.
– До сих пор мне была известна только твоя версия.
– Как понимаю, теперь ты знаешь обе, – выговорил сдержанно.
– Теперь обе, – согласилась я.
Мы ненадолго замолчали. Стояли так близко, что я чувствовала лёгкий запах сырости – на улице пошёл дождь, и пиджак Якова был покрыт каплями воды. Волосы тоже намокли.
Собиралась ли я помогать его жене? Не знаю, что она имела под этим в виду: попытки уговорить Якова или что-то ещё, мне было всё равно. Меня беспокоила только Майя. Что бы я ни чувствовала к её отцу, понимала, что прежде всего важно думать о ней.
– Яков, – я знала, то, что я скажу, ему не понравится, – может быть, будет лучше, если Майя действительно поедет к матери? Хотя бы на какое-то время?
Он подобрался мгновенно. Воздух сгустился, в кухне стало нечем дышать, и я всё-таки почувствовала лёгкий страх. Ни слова: только зрачки его поглотили радужку, и весь он стал напоминать чёрную тень.
– Ты предлагаешь мне отдать собственную дочь? – вкрадчиво, почти шёпотом.
В горле моментально пересохло. Я облизнула губы, желая отступить. Но не смогла пошевелиться, хотя он так и не держал меня.
– Ты предлагаешь мне отдать своего ребёнка суке, которая уже один раз её бросила?
– Не забывай, что когда-то ты сам женился на этой суке! – процедила, злясь. Ларису я не знала, но мне не нравилось, что он говорит о ней так. – Ты никогда не задумывался, что для этого у неё могли быть причины, Серебряков? Да и…
– Не задумывался! – рявкнул.
– А стоило бы! – тоже громче прежнего. – Может быть, тебе стоило быть к ней внимательнее?! Может, нужно было как-то…
– Ты кто такая, чтобы говорить мне, что мне стоило делать, а что нет?! – он всё-таки схватил меня, но не за локоть, а за ворот свитера.
Я ошиблась. Его хватка пугала не меньше, чем взгляд и молчание. И рокот отражающегося внутри меня голоса был тоже не менее пугающим, чем натянутая тишина.
– Кто дал тебе право решать, как для Майи будет лучше?! – скрутил свитер, притягивая меня. – Ты для неё никто. Девка, которую я привёл с улицы.
– Даже так?! – боли от его слов я не почувствовала. Не успела – они просто ошпарили меня. Впилась ногтями в его запястье и прошипела:
– Отпусти, Серебряков.
Внутри всё омертвело, дыхание стало поверхностным. Я перестала чувствовать запахи, перестала чувствовать страх – вообще перестала чувствовать. Девка…
– Так если я девка, какого чёрта ты мне устроил сцену ревности из-за Стаса, из-за его дурацких цветов?
Его верхняя губа дёрнулась, свитер на груди натянулся, и казалось, вот-вот готов был треснуть. Сильнее я впилась в его кожу ногтями.
– Я не девка, ясно тебе! И мне не всё равно, что происходит с Майей! Даже, если я ей никто! Посмотри, что за жизнь ты ей устроил! Это нормально, Серебряков?! Она до сих пор вздрагивает, когда
