— Полагаю, да, — пожав плечами, ответил Киреев и потянулся за блюдцем с исходящей дивным ароматом чашкой.
— Ну, Ок. Тогда давай. Хотя стой. Пять сек. Ага. Во, всегда хотел так сделать, — остановился протянувший было руку Силин и, с улыбкой достав из Кармана в платиновом кольце какой-то вычурный браслетик, что-то с ним проделал, после чего собеседники погрузились в полную тишину. Ну а любовно погладив своё золотое кольцо со способностью к рандомному «зачарованию», порой наделяющему предметы весьма полезными эффектами, как в данном случае например, Силин продолжил. — Готово, можешь без опаски говорить — нас теперь никто не услышит. Даже, хе-хе, при помощи лазерного звукоснимателя с оконных стёкол.
— Впечатляет. Что ж. Вот — послание от Гаус, которое она передала мне несколько дней назад. Как раз перед... я так понимаю, командировкой в Поднебесную, — прикрыв рот рукой, ибо звукопоглощающая сфера не скрывала от чтения по губам, протянул какую-то бумажку прям параноик Киреев. — Я должен был с максимальными предосторожностями отдать тебе это, босс, в случае, если более чем пять дней ты будешь оставаться на глазах, никуда не пропадая. Хм(озадаченно), что бы это ни значило. Больше мне ничего не известно. Так что дело своё я сделал, а теперь, наверное, мне стоит удалиться?
— А? — рассеянно переспросил Силин, с недоумением крутя в руках старую купюру, хождение которых ещё имело место, но вот такой номинал, после жуткой инфляции, теперь смешон. — Да нет, сиди(махнув рукой). Хотя нет. Иди(изменившись в лице).
— Тогда я пойду, — поставивив блюдце с опустевшей чашкой рядом с полной, к которой задумчивый собеседник так и не притронулся, попрощался вставший и застегнувший пуговицу строгого, но дорогого пиджака Тимур. — Апчхи. Прошу прощения, босс. Твою дивизию, чего эт я? С утра ж нормально всё было. Аллергия, что ли(заозиравшись)?
Последнее Киреев уже бормотал себе под нос, так как Силин определенно залип на переданную ему банкноту и более не замечал окружения. Ведь на измятой бумажке и вправду было то, что вызвало в нем сначала растерянность с недоумением, затем тревогу, а после и жгучее желание во что бы то ни стало докопаться до сути происходящего.
На купюре от руки, причем явно его же собственной, была написана всего одна фраза: «Посмотри в собаке». Вот только была она на языке, не имеющем ничего общего ни с одним из Земных. Будь, конечно, Мухиной не заблокирован Ким, то он легко бы опознал письменность своего родного мира, но господствующий последние несколько дней Славик, пусть и сумел прочесть, однако всё же не понимал: как такое возможно, и что вообще происходит.
Что касается смысла, заложенного в послании от, получается, себя же только несколькодневной давности, то даже теперешний Силин его вполне себе расшифровал, ибо ещё с детства помнил сей перл из одного, пожалуй, культового кинофильма в весьма забавном переводе. Ну и тогда же, в среде его приятелей-сверстников, возникла соответствующая шутка, так сказать, на тему. Вот только, чтобы повторить её, чего очень уж хотелось, ибо возникающие на фоне недоумения подозрения откровенно пугали, так вот, то для этого Силину требовалось мчать, ни много ни мало, в Святославль. К тому самому гипсовому памятнику собачки, за отбитым фрагментом которой, прямо внутри пустотелой тушки сего, с позволения сказать, предмета искусства — они, его тогдашняя компания, когда-то прятали свои самые, по их мнению, ценные заначки в виде сигарет и прочего недетского, что всегда так хотелось им в их годы. Силин-то не всю жизнь был мажором с соответствующими закидонами и возможностями, а до восьми лет вполне себе являлся той ещё шпаной с присущей романтикой вокруг.
— Блин, эт чё? Мне в Святик переться теперь? Стоп! — чуть слышно бормотал озадаченный юноша, но вдруг его осенило, то ли какое-то воспоминание, то ли осознание того обстоятельства, что математичка Гаус, пусть, как он думал, сейчас и бросила школу, если верить слухам, после залёта от какого-то там ученика, ну и, покинув Воднинск, укатила в свою деревню, но ранее-то она навряд ли имела возможность оставить закладку где-то за пределами княжества. А значит, скорее всего, собаку эту вот стоит поискать поближе. — Ну да, так и есть. Да и, если припомнить, того уродливого Бобика — давно уже снесли, когда игровые автоматы искали где бы присунуть. В общем, никуда ехать, лишний раз волнуя сестрицу, вовсе не нужно. Так, собака, собака, собака...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А закончив морщить лоб, что-то наконец надумавший Силин вдруг вскочил, накинул ветровку и умчал куда-то в ночь.
— Вот оно! Апчхи. Тьфу ты, простыл, что ли? Ну-ка: Исцеление. Так-то лучше. Итак, что тут у нас? — громко прошептал юноша, когда, спустя какое-то время, пусть и сносно видя в темноте благодаря пирсингу в брови, но всё ж подсвечивая ещё и фонариком, нащупал-таки внутри гипсового ротвейлера чуть ли не в натуральную величину перед участком Силивановых, тех самых соседей Киреевых, откуда Силин с гаремом переехал в новый дворец, так вот, обнаружив внутри примечательной садовой фигурки нечто такое, чего определенно не должно было там быть. И теперь, внимательно разглядывая находку, озадаченно бубнил себе под нос. — Колечко какое-то. Серебряное, гляжу. Хм(задумчиво), а у меня разве такое было? В смысле: я ж ничего по этому поводу не помню, но при том почему-то узнаю его! Это ж ведь Карман, не? Он! Без сомнений. Так а тогда, почему ж кольцо не у меня, раз, выходит, опознано мною? Почему оно спрятано там, где мне неведомо, а Гаус, с которой я, можно сказать, вообще не имел ничего общего, берёт и передает мне зашифрованное послание, из которого я спустя почти неделю узнаю: где искать нечто, чем в итоге и оказывается это самое кольцо? Что вообще творится-то, а? Ничего не понимаю. Посмотреть, что внутри? А что ещё остается-то? Так-так-так... О! Это ж пряжка-защитный артефакт. Запасная. Стоп, а откуда я это знаю? И почему на мне нет... эм, основной? Ну, раз это запасная, то должна же быть и основная, не так ли? Память, что ж за шутки ты со мной играешь? Ладно, что тут ещё есть? Свитки Видения. Видения? Какого ещё Видения? Проклятая память молчит, но внезапные знания подсказывают, что это — чтоб видеть магию да прочие энергии. Во как. Круто, чё. Так, а это у нас артефакторский щуп, похоже. Тоже запасной. Вот только основного у меня отчего-то нет, и я не помню: почему. Кто ж это меня так обчистил-то, а? Чертовщина какая-то. Что там у нас ещё? Опять какие-то свитки, только эти из другого материала. Гораздо более жесткие, какие-то. Так-так-так. А ведь это, если я не ошибаюсь, заготовки для ритуала портала. Вот только: куда, зачем и как этим воспользоваться — я не помню без фамильяра... Стоп, что? Какого ещё фамильяра? Ничего не понимаю. Проклятье! Так, внутри всё? Нет, не всё. Ещё что-то есть. Эт чё? Эм, колокольчик? Нахрена? Опа! Кажется, знаю для чего он. Ай да я! Ай да молодец! Так, валим уже отсюда, а то посреди ночи торчу тут... у пёселя с отбитым куском. Хотя это и назад можно аккуратненько вернуть — никто и не заметит неладного. Вот и всё. Уходим.
А спустя ещё какое-то время всё-всё уже вспомнивший угрюмый Силин сидел перед бутылкой газировки и гневно сжимал кулаки, мысленно грозя всеми возможными карами как Заболоцкой, так и Мухиной, вместе с этой её ширмой:
— Вы у меня получите! Сполна! — не выдержал он и, опрокинув очередной стакан шипучки, озвучил свои чувства. — Я отомщу, не будь я мной!
А всё дело в том, что Силин, державший в памяти возможности по промывке мозгов Мухиной, ожидал от неё с Заболоцкой чего-то такого. Так что, ещё когда готовился к командировке в Поднебесную, решил подстраховаться на случай подобного. Вот и поручил Гаус спрятать в неведомом месте, чтоб сам же и не рассказал при ментальном допросе, но при этом в легко узнаваемом — кольцо с набором на всякий пожарный, так сказать. Что Гаус, уже, как ни странно, успевшая неплохо узнать Силина, ибо любила поболтать после бурной страсти, с успехом и реализовала. Чем, получается, и спасла своего господина, ну или важного ей человека, если угодно, от скучной жизни одержимого собственной сестрицей графа. Так вот, среди всяких ништяков в Кармане серебряного кольца находился вроде бы ничем таким особенным не примечательный фарфоровый колокольчик. Тот самый, который когда-то был ставкой в Дуэли с Борисом Игнатьевым, с самого начала невзлюбившим своего, более популярного у девушек одноклассника. Тот самый колокольчик, который при звонке приносит сексуальное удовлетворение удерживающему его. Но не в этом суть, а вся соль в том, что Силин, играясь с новой «зачаровывающей» способностью своего золотого кольца, после неудачи с запоротой серёжкой, решил продолжить эксперименты, но на этот раз — уже на чем-нибудь не столь важном из имеющихся магических артефактов. А всё, дабы получить, как мы помним, более крутой эффект, нежели в случае «зачарования» простых предметов. Вот в числе уже волшебных к тому моменту штучек и оказался бесполезный по сути колокольчик. И какое же удивление было, когда к основному функционалу данного развлекательного артефакта добавился ещё и эффект возвращения всех стёртых, хотя технически заблокированных, воспоминаний позвонившего в сей, теперь ставший очень даже полезным «музыкальный инструмент». Особенно с такими-то союзницами, одна из которых — менталистка, причем даже и не стеснявшаяся однажды вслух да прямо при собеседнике предлагать своей подружке воспользоваться её услугами, пусть и тогда, наверняка, всего лишь чтобы запугать и впечатлить на тот момент потенциального союзника, столь грубо вот показав свою крутость.
