Слова: блаженны вы, нищие, бродяги, потому что ваше царство Божие — не суть цветы чувствительного красноречия, какими представляются слова: блаженны нищие духом и т. д., по Матфею, а страшная, ужасная истина для людей, признающих хорошим то положение общества, которое они себе устроили, и — полная радости истина для всех несчастных.
И слова эти, понятные во всей их значительности, требуют разъяснения, и всё дальнейшее только дает эти разъяснения. Разъяснение то, что вы, нищие — соль земли, и вы блаженны, потому что ваше царство Божие, но оно ваше только тогда, когда вы соленая соль, когда знаете, что блаженство состоит в нищенстве, когда вы хотите его. Тогда вы соль мира. Вы украшение, смысл мира. Но если вы бродяги нечаянно и хотите быть не бродягами, то вы, как рассолившаяся соль, уже никуда не годны, тогда вы отребье рода человеческого. Бродяги, нищие, недовольные своим положением, уже никуда не годятся, и поделом люди топчут их ногами. Тем, что вы поняли, что вы блаженны нищенством — вы свет мира, и как свет не прячут, но выставляют, так и вы не отрекайтесь от своего нищенства, не скрывайте его, а выставляйте, как свет. И свет этот будет светить другим людям, и другие люди, глядя на вашу самовольную нищенскую и блаженную жизнь, — поймут Отца вашего.
___________
ВЕЧНЫЙ ЗАКОН
Μή νομίσητε ὅτι ἦλθον ϰαταλῦσαι τὸν νόμον ἢ τοὺς προφήτας οὐϰ. ἦλθον ϰαταλῦσαι, ἀλλὰ πληρῶσαι.
Ἀμὴν γὰρ λέγω ὑμῖν, ἕως ἂν παρέλθῃ ὁ οὐρανὸς ϰαὶ ἡ γῆ, ἰῶτα ἓν ἢ μία ϰεραία οὐ μὴ παρέλθῃ ἀπὸ τοῦ νόμου, ἕως ἂν πάντα γένηται.
Мф. V, 17. Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел я, но исполнить.
Не думайте, чтобы я учил1 о том, как уничтожить2 закон.3 Я учу не уничтожать, а исполнять.
Мф. V, 18. (Лк. XVI, 17.) Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится всё.
Верно говорю вам: пока небо и земля стоят, и каждое положение закона будет стоять перед вами до тех пор, пока не будет исполнено всё.4
ПРИМЕЧАНИЯ
1) Ἔρχεσθαι (ἦλϑον) во всех местах, где имеет дополнением глагол или глагольное существительное, должно быть переводимо: пришел открыть, объяснить, показать, учить или просто: показывать, учить.
2) Καταλῦσαι τὸν νὸμον значит: уничтожить, a νόμος с членом значит во всем Евангелии — закон Божий в противоположность закону Моисея, который всегда выражался тем же словом, но без члена.
Примеры употребления закона вообще, с членом, в Евангелии:
Мф. XXII, 36. Διδάσϰαλε, ποία ἐντολὴ μεγάλη ἐν τῷ νόμω;
XXIII, 23. Οὐαὶ ὑμῖν, γραμματεῖς ϰαὶ Φαρισαῖοι ὑποϰριταί, ὄτι ἀποδεϰατοῦτε τὸ ἡδύοσμον ϰαὶ τὸ ἄνηθον ϰαὶ τὸ ϰύμινον, ϰαὶ ἀφήϰατε τὰ βαρύτερα τοῦ νόμου.
Примеры употребления закона Моисея без члена:
Лк. II, 23. Παραστῆσαι τῷ Κυρίω, ϰαϑὼς γέγραπται ἐν νόμω Κυρίου.
24. Καὶ τοῦ δοῦναι θυσίαν, ϰατὰ τὸ εἰρημένον ἐν νόμω Κυρίου, и в особенности примеры того и другого в посланиях.
3) Я опускаю слова ἢ τοὺς προφήτας = «или пророков».
«Закон и пророки» было обычное выражение, и потому естественно к слову τὸν νόμον могло быть прибавлено προφήται; прибавка же эта нарушает смысл, ибо речь идет не о законе и пророках, а о законе вообще.
Иисус говорит: «По всему, что вы слышали и видели от меня — отрицание обрядов, храма, и теперь по тому, что я говорю, что блаженны бродяги, и увещеваю всех сделаться бродягами, — вы можете думать, что я развязываю руки всем людям, говорю: делай, что хочешь, нет ни хорошего, ни дурного, нет закона. Так не думайте этого: я вовсе не тому учу, я не учу беззаконию, а учу исполнению закона и вот какого», — и говорит о тех правилах, о правилах маленьких этих, которые он дает: «кто будет поступать так, т. е. так, как я сейчас скажу, тот будет в царствии Божием».
Мало того, в некоторых цитатах отцов церкви всё место это читается так:
Τί δοχεῖτε; ὅτι ἦλθον πληρῶσαι τὸν νόμον ἢ τούς προφήτας; οὐϰ ἦλθον πληρῶσαι, ἀλλὰ ϰαταλῦσαι.
Слово в слово: «Что вы думаете: я пришел исполнить закон или пророков? Не исполнить пришел я, а уничтожить». Только в этом обороте речи понятны слова «или пророков». Очевидно, что этот весь оборот речи не был принят в канон, но слова «или пророки» были приняты из него и перенесены в речь, где они непонятны.
4) Этот 18-й стих весь служил и служит до сих пор камнем преткновения богословов.
Вот что говорит Рейс (стр. 202 и 203):
На первый взгляд можно сказать, будто господь намеревался заявить решительно и определенно, что он хочет поддерживать безусловную власть закона во всех его самомалейших частях (закон и пророки — это выражение, принятое в синагогах для обозначения священных книг, читаемых на молитвенных собраниях). Но, вникнув, сначала останавливаешься пред тем обстоятельством, что христианская церковь оставила в стороне значительную часть закона, и притом ту, которую современники Иисуса считали наиболее важной; затем вспоминаешь, что апостол Павел открыто провозглашал упразднение закона и замену его иным руководительством. Наконец, неизбежно представляется множество случаев, когда сам Иисус или ставит себя выше закона (Mp. II, 27; Мф. XII, 6 и др.), или объявляет ему конец (Mp. XIV, 58; Ин. IV, 24), или сводит его к одному из его элементов, устраняя все прочие или, по крайней мере, оттесняя их на задний план (Мф. XXIII, 23; VII, 12; XXII, 40; IX, 13 и др.), или, наконец, прямо осуждал его как несовершенный (Мф. XIX, 8, ср. XV, II и сл.). Если не предположить перемены, наступившей в его мыслях, или резкого противоречия в преданиях, относящихся до его учительства, то наталкиваешься на крайнюю путаницу из-за этих 18 и 19 стихов, и множество истолкователей видело единственный выход из нее в обвинении иудействующих христиан в том, что они придавали словам учителя оттенок, соответствовавший их видам, если только совсем не переделывали их соответственно своим желаниям. Иные же, закрывая глаза на всё прочее, выводили из этих заявлений только то заключение, что Иисус, с своей стороны, нимало не возвышался над уровнем понятий своих галилейских учеников. Мы не говорим о третьем предположении, абсолютно недопустимом — inadmissible, будто Иисус имел в виду здесь лишь нравственный закон — la loi morale.
Эти предположения устраняются, с одной стороны, уже тем обстоятельством, что евангелист Лука, паулинист и универсалист, включает в свой текст то же утверждение, а с другой — тем, что и в рассматриваемом тексте заключаются элементы, чрезвычайно характеристичные в смысле евангельском и противозаконном. Ввиду этого нельзя ни отвергнуть заявления ст. 18 и 19, как явно и всецело недостоверные, ни принять в смысле, который был бы абсолютно несовместим с этой последней точкой зрения.
Всё это совершенно справедливо, кроме последнего легкомысленного и ничем не оправданного заключения, что inadmissible почему-то то, что Иисус имел в виду один нравственный закон. Это отрицание голословное даже удивительно.
Упоминание о тексте Луки в том смысле, что текст Луки опровергает все предполагаемые объяснения, еще более удивительно. Такое голословное отрицание того единственного ясного и простого смысла, какой имеет этот стих, было бы решительно необъяснимо, если бы не видно было, что с самого начала уже смысл всей речи не понят. Непонимание простого смысла и отыскивание искусственного произошло и здесь от того же, от чего произошло непонимание стихов 14, 15 и 16: первым стихам блаженств — тезису всей речи придан ложный смысл; как же не путаться в объяснениях дальнейшего.
Для Рейса (так же как и для церкви) и стихи о соли и свете — вставка, не связанная с предыдущим, и вся эта речь со стихов Мф. 17—48 главы V-й есть вставка неуместная. Рейс прямо и говорит это (стр. 202):
(Ст. 17—48.) Этот отрывок, не имеющий внутренней связи с предшествующим и лишь отдельными кусочками входящий в изложение Луки, представляет из себя нечто целое и должен быть изучаем во всей своей совокупности, хотя евангелист и включил в него, то тут, то там, элементы, которые, хотя представляют в общем некоторую аналогию с главным текстом, но первоначально были ему совершенно чужды. Обстоятельство это объясняет нам, почему эта страница, одна из прекраснейших и важнейших в Евангелиях, представляет теперь некоторые трудности и может натолкнуть на ошибки. Нетрудно заметить, что Иисус говорит здесь о своем положении в отношении закона. Всё дело в том, чтобы точно уяснить то, что именно он говорит.
Вот что говорит церковь. (Толк. Еванг. Ев. Мф., стр. 75):
Истинно говорю: утверждение непреложности сказанного.
Доколе не прейдет и пр.: доколе стоит этот мир, т. е. до конца веков; или: скорее прейдет небо и земля, скорее миру настанет конец, нежели закон в его духе и существе останется неисполненным.
