Кстати, моих, не в обиду вам будь сказано, человек на семь побольше.
Жихарь не растерялся:
— Так у тебя, наверное, близнецов несколько пар, а то и тройняшек. У них обычно ум и сила на двоих, на троих…
А сыновья не унимались:
— Батюшки-светы, поименуйте нас!
Но сперва такую ораву следовало накормить. Выпотрошенные варягами колдуны разбежались, да и прибегать к их услугам не стоило: еще угостят лягушками да червями.
Жихарь отрядил своих потомков в город за припасами. Но все вкусное уже сожрали или утащили варяги, и посланцы вернулись, привезя только несколько телег, нагруженных мешками с овсом.
При виде овса Яртуровичи оживились, стали чистить зерно и запаривать его в котелках. Жихарь поморщился.
— Овсянка, сэр Джихар, — сказал Принц, — есть величайшее благо для человечества. Будучи съедена поутру, она придает юношескому характеру необходимую твердость, благоразумие и понятие о чести. Народ, питающийся овсянкой, сможет в конце концов основать империю, в которой никогда не заходит солнце.
— Что ты говоришь! — удивился Жихарь. — А ржать они у тебя вместо того не начнут?
Сам он вздохнул, велел сыновьям срубить и ошкурить могучую сосну. Потом направил на ствол золотую ложку и сказал:
Ты, бывало, украшалаКорабельные леса,Но моею волей сталаНе сосна, а колбаса!
Сделалось по его слову, и Жихарь соизволил первым произвести пробу. Колбаса сохранила годовые кольца и здорово отдавала смолой, да и жевалась с трудом.
— Мясники да коптильщики — известные воры, — утешил Жихарь свое потомство.
— Все равно они в колбасу что попало пихают — может, те же опилки. Кушайте, детки, не стесняйтесь. Именоваться завтра будем!
Назначили на ночь дозоры и устроились спать. Богатырь спросил у кого-то из своих:
— Коней где взяли?
— Царь наш научил, великий Мара…
— Поймали все-таки цыгана! — ахнул Жихарь. — Ну и как он там царствует?
— Как, как! То ли сам не знаешь? Сидит на троне в кандалах, чтобы не убежал на волю. Научил баб гадать и воровать у соседок курей. У него и дети завелись, но они еще в пеленках…
— А вы, стало быть, взрослые? Ничего, я завтра с вами разберусь…
Жихарю хотелось перед сном разобраться и с Бедным Монахом — зачем он перекинул их с Принцем в фарфоровых болванов, — но лень превозмогла богатыря и повалила на бок рядом с теплым Будимиром. У петуха кто-то из Жихаревичей попробовал украсть перо и поплатился.
Бедный Монах запросто мог удрать от возможной расправы, да почему-то остался.
На холодной заре Жихарь поднялся и нашел дозорных спящими. Он стал учить ослушников бдительности, и от их воплей поднялось все войско. Кое-кто попробовал вступиться за наказанных братьев с криком «Кучей и отца легче бить!», и случиться бы хорошей драке с неведомым исходом, но дело поправил Лю Седьмой. Сперва он для порядка пустил в небо дымного дракона, а в наступившей тишине сказал, что непочтение к родителям считается самым тяжким преступлением в Поднебесной, за каковое полагается четырнадцать разрядов казней. Казни были такие свирепые, что все заслушались и забоялись.
— Семена бамбука со мной, — сказал Бедный Монах, — и, если уважаемые отцы пожелают, можно подвесить пару наглецов, чтобы посеянные под ними стебли бамбука проросли сквозь преступные тела…
Жихарь поглядел на иней, забеливший траву, усомнился и решил на первый случай простить обормотов.
После скудного завтрака началась раздача имен.
Жихаревичей и Яртуровичей развели, построили и пересчитали, причем богатырь опять перепутал пятьдесят и шестьдесят.
Принц повелел каждому из сыновей своих подходить по одному, становиться на одно колено, а сам он мечом, одолженным для такого случая у Жихаря, ударял отпрыска по плечу.
— Вы будете зваться сэр Адальберт…
— Вы будете зваться сэр Алфред…
— Вы будете зваться сэр Алджернон…
— Сэр Аллан…
— Сэр Арчибалд, и втяните живот…
— Сэр Обри, и выпрямите спину…
— Сэр Банкрофт…
— Сэр Бертрам…
— Сэр Бернар… Что вы говорите? На собаку похоже? Никогда не слышал о такой собаке…
— Сэр Каньют…
— Сэр Кларенс…
— Сэр Фергус…
— Сэр Форд…
— Сэр Грегори…
— Сэр Гавейн…
— Сэр Гилберт…
— Сэр Гордон…
Жихарь со своими не церемонился: вместо легкого удара мечом всякий представитель рыжего воинства получал прозвище вместе с хорошим подзатыльником.
— Ты спал на карауле? Беспута тебе имя…
— О, глаза умные — будешь Путита…
— Ага, а ты, щетинистый, — Бородуля…
— Ты первый утром вскочил — Будило…
— Ты — Вешняк, даром что сейчас осень…
— Ты — Ворошило, будешь полки водить…
— Ты — Кокошило…
— Ты — Глазыня, помню матушку твою, привет ей передавай…
— Ты будешь Гарус…
— Ты — Деревяга…
Яр-Тур не иссякал — память-то королевская:
— Сэр Грэхем…
— Сэр Гай…
— Сэр Гамлет, и не раздумывайте в строю…
— Сэр Хьюго…
— Сэр Хамфри…
— Сэр Айзек, где вы успели сломать нос?..
— Сэр Джойс…
— Сэр Кит…
— Сэр Кеннет…
— Сэр Ламберт…
— Сэр Ланцелот… Не нравится? Ах, говорите, что есть уже воитель с таким именем? Что ж, в таком случае — сэр Лайонелл, и будьте в битве подобны льву…
— Сэр Магнус…
— Сэр Малькольм…
«Смотри, как чешет!» — восхитился Жихарь и продолжал:
— Сэр Догада… Тьфу ты — просто Догада!
— Тебе имя Докука — больше всех галдел…
— Тебе — Дубонос…
— Тебе — Дурло… За что? А чтобы рот разинутым не держал!
— Ты зовись Жибор, почти тезка…
— Ты — Жулист… Не бегай глазами, прямо гляди!
— Ты — Заруба…
— Ты — Звонило…
— Ты — Зеленя…
— Сэр Морган…
— Сэр Мортимер…
— Сэр Мердок…
— Сэр Невилл…
— Сэр Норман…
— Сэр Оуэн…
— Сэр Патрик…
— Сэр Перси…
— Сэр Реджинальд…
— Сэр Роджер, и не скальтесь — ничего веселого здесь нет!
— Сэр Рональд…
— Сэр Рейган…
— Сэр Соломон…
«Эх, опередил!» — пожалел Жихарь и тотчас же вспомнил другого попутчика:
— Ты будешь Китоврас… Никакая не конская кличка!
— Ты — Корепан…
— Ты — Коротай…
— Ты — Лепило…
— Ты — Лытай, все равно от дела будешь лытать…
— Ты — Матора, дубина то есть, — не за ум, а за силу — славно ты мне заехал…
— Ты — Милюк…
— Ты — Мотовило…
— Ты — Незван, хотя все вы тут незваны и нежданы…
— Ты — Неклюд, будешь науки превосходить…
— Ты — Немир…
— Ты — Ненарок…
— Сэр Тимоти…
— Сэр Тристан…
— Сэр Вивиан…
— Сэр Уилфрид…
— Сэр… А, вы кончились, добрые сэры сыновья, за что вам большое спасибо!
Жихарь поторопился:
— Повирало, Погиблик, Полелюй, Рокот, Татище, Угомон, Фартило, Хватило, Чудило, Шебарша, Щеголь, Эндогур, Юшка, Ярыга! Расчет окончен!
После чего побратимы пошли отдыхать у жбана с рисовым вином, а поименованные сыновья — кичиться друг перед другом обновками.
— Мастер ты! — с уважением сказал Жихарь. — Какие имена-то все ладные, один Алджернон чего стоит! О, был бы я Алджернон, так весь свет по кирпичику бы разнес! Только вот два имени мне не понравились — Гавейн да Тристан.
— Вы очень внимательны, дорогой брат. Но чем же плох, к примеру, Тристан?
— На понос похоже. Яр-Тур скривился.
— Заметив, что этот юноша чем-то озабочен, я его и назвал Тристан, что значит — грустный, печальный…
— Да загрустишь при такой болезни…
— А вот мне как раз показалось, что именно вы даете своим наследникам какие-то насмешливые прозвища, а не славные имена, от единого звука которых вострепещут враги.
— Враги пускай не от имен трепещут — от молодецких ударов. Вот ты ученый, а про книгу «Ономастикон» и не слыхал. Все мои прозвища оттуда! Это же нарочно делается, чтобы злые духи младенчика не изурочили. Я ведь каждому из деток на ухо говорил тайное, настоящее имя, а вслух — прозвище. А у вас, видно, имя дают одно, явное, и потом удивляются, отчего это дитя чахнет!
Жихарь, между прочим, тоже прозвище, и не очень хорошее — ведь жихарем, бывает, кличут и запечного усатого жука…
— Ну, наши дети не такие уж и младенцы.
— Это ты верно сказал.
Еще бы не верно! Всю сыновнюю ораву надо было чем-то занять, а то они уже начали беситься от безделья, овсянки и сосновой колбасы.
Яртуровичи, например, отобрали у Бедного Монаха его дырявый зонтик и чуть не сломали, изучая его устройство. Не иначе, собрались жить в краю, где дождь хлещет без передыху.
Потом Яртуровичи же оторвали у кого-то из убиенных колдунов голову, поделились надвое и стали перебрасывать эту голову друг дружке пинками ног.
