В субботу[6] я работал — снимал передачу «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым»... Когда уже выходили из студии после съемок, пришло трагическое известие о гибели Анны Политковской. Хорошо, что я успел дать команду, — ребята вернулись, сделали на эту тему сюжет и вставили в передачу.
И, знаете, — было ощущение, что, кроме нас, это событие никого не волнует. Геронтофильская передача Познера вообще никак не отреагировала, — ну убили и убили. Человек продолжал делать тему по Грузии...
Я позвонил на «Эхо Москвы», попытался пригласить Алексея Бенедиктова, но мне сказали, что Алексей Алексеевич ненавидит Соловьева, поэтому к нему никогда не пойдет. Личное отношение оказалось выше, чем желание что-то сказать с экранов телевизоров.
Мы также позвонили в редакцию «Новой газеты», но оттуда, естественно, никто не смог прийти, потому что уже шли следственные действия, работала прокуратура.
А какие вопли-сопли после этого начались — что при чем-то здесь Путин! Я хотел бы напомнить, что один раз уже такое было, когда убили Юшенкова из «Либеральной России». Все тогда кричали: «Вот, эта власть!..» Да никакая не власть, убил за двадцать копеек политический конкурент внутри той же самой партии, — человек Березовского, даже сомнений никаких не было.
Посмотрим, что покажет расследование по делу об убийстве Политковской. Пока никто не сказал, что там могли сыграть определенную роль деньги. Но ведь Анна была не только известным журналистом, но и активным правозащитником, имела отношение, как говорят, к некоторым финансовым потокам, и какой-нибудь идиот, которому, например, показалось, что он достоин получать гранты, а ему не дали, вполне мог отомстить. То есть может быть все что угодно. А пока высказываются самые тупые и простые варианты, и никуда от этого не деться.
Да, нераскрытых убийств много, что страшно, но ведь при этом какие-то убийства раскрывают — например, убийство Галины Старовойтовой. Если посмотреть, кому может быть выгодно убийство Политковской, то среди тех, кто от этого приобретает, есть совершенно неожиданные персонажи — тот же Березовский с Закаевым, потому что опять идет речь об их экстрадиции. Теперь у них имеется аргумент: «Вот человек, который был нам близок идеологически, и вот что с ним сделали! Вот куда вы нас хотите выслать!» Это не значит, что они убили, но искать мотивы можно в разных местах. У нас в стране человека убить проще, чем сходить хорошо поесть. Никакой проблемы нет взять и кого-то грохнуть. Вот что ужасно.
Политковскую обвиняют в том, что «она была не на стороне России»... Мне кажется, что это не так. Анна понимала долг журналиста по-своему. Можно кричать, что ты страшно любишь родину, но то, что сделала Анна, — было достойно. Она спасла стариков в Чечне. Я помню, как она занималась вывозом этих несчастных брошенных людей из грозненского дома престарелых, как никто не хотел ее услышать и помочь. Они что, были родителями боевиков? Нет, это были наши русские старики, потому что чеченцы не сдают своих стариков в дома престарелых и своих детей в детские дома. А Анна вывезла их и спасла. Анна вообще спасла большое количество людей. Я не думаю, что она была на стороне боевиков, просто она так видела жизнь. Да, ей при этом вручали международные премии. Но говорить, что она была врагом России, — более чем странно. Если же кто-то не разделял ее взгляды, то это не может служить оправданием для совершения омерзительного преступления, так как убить женщину — это подлость вдвойне!
Есть интересное мнение: «Когда убивают журналистов или банкиров, это происходит оттого, что государство отсутствует на тех участках, где оно должно бороться. Так что туда лезут журналисты и оказываются на передней полосе. А тот, кто должен этим заниматься, не занимается. С другой стороны, непонятно, кто это должен делать, если кругом коррупция, даже в ФСБ». Что ж, если говорить о ФСБ, то мы с вами знаем, чем там занимаются. У них совершенно другие дела, им сейчас надо слушать телефоны журналистов, чтобы не прошла какая-нибудь информация о суде в Нижнем Новгороде. Их гораздо больше волнует, чтобы не вылезла на свет омерзительная фальсификация, которую пытаются сейчас использовать эти люди для того, чтобы осудить ни в чем не повинного парня. Им надо прикрывать свои таможенные скандалы и разворованные средства. Не надо сейчас трогать ФСБ — они очень заняты, ведь надо сделать все возможное, чтобы очистить мундир!
При этом меня раздражают истерические крики о том, что убийство Политковской — это новое «дело Гонгадзе», что надо бояться «оранжевой революции»! Какая «оранжевая революция»? Чего ее бояться? После всего, что произошло с Украиной и Грузией, какой идиот в России захочет «оранжевой революции»? И все забывают о человеческой трагедии. Погибла женщина — это трагедия, ведь убийство — всегда трагедия! Ее не защитили!
Очевидно, у некоторых людей давно сорвало голову, и они себя считают последней инстанцией. Им кажется, что они несут разумное, доброе, вечное, хотя уже довольно давно они несут нечто совершенно иное — несут полный бред. Ничего не поделаешь, такие тоже должны быть. Хотя и раздражают. Когда они же облизывали предыдущего Президента, когда тот же Доренко выделывал такое, после чего приличный человек руки не подаст, когда тот же Венедиктов дружил взасос с любой властью и до сих пор дружит, но уже только с московской... Разве хоть раз было сказано плохое слово про Лужкова на «Эхе Москвы»? Нельзя — тут же потеряешь свой офис. Легко плевать в сторону Путина, потому что он в ответ ничего не сделает.
А вот простые люди, наши сограждане, в момент скорби и печали находят в себе слова и добрые чувства. Хорошие человеческие слова. И жаль, что не все журналисты на это способны...
А кто я такой? Я всего лишь журналист, существование которого возможно только потому, что лично Владимиру Владимировичу Путину прикольно то, что я делаю.
Путин очень приятно удивляет тем, что тяготеет к каким-то простым человеческим вещам. И на эти простые человеческие вещи его можно поймать, притянуть его внимание.
Когда я защищал Максима Коршунова, то встречался с его бабушкой в гостинице Питерского университета и передавал ей много информации. Сам не знаю, зачем я тогда выслушал эту странную, неприятную женщину в парике, которая приехала из Санкт-Петербурга, хотя для нее он, конечно, навсегда остался Ленинградом. И я никогда не думал, что общение с этой маленькой старушкой, закончившей когда-то юридический факультет Ленинградского университета, заставит меня ругаться с сильными мира сего и реально осознать, как работает российская политика. Вообще неприятно, когда вас просят со слезами на глазах. Неприятно потому, что вы всегда спешите, у вас всегда есть дела, жизнь, планы — пойти в спортзал, позвонить девчонкам, что-то хорошее сделать со своей жизнью и с собой. А тут стоит этот маленький пожилой человек, и ты понимаешь, что не будет сегодня ничего, ни ресторана, ни друзей, но она ехала издалека и ты должен ее выслушать. Она рассказала мне, что ее внук похищен из Китая ФСБ и до сих пор находится в следственном изоляторе в Нижнем Новгороде. Это звучало бредом — как, наши могущественные чекисты, сыны отечества, лучшие из лучших, зачем им похищать кого-то в каком-то Китае. Какого-то мальчика, у которого такая бабушка, и очевидно, что у нее вообще нет денег, чтобы нанять нормального адвоката. И она, пожилой юрисконсульт восьмидесяти двух лет, защищает своего внука, который четвертый год находится в СИЗО.
Я читал документы и не верил своим глазам. Оказывается, что в далеком 2000 году группа очень влиятельных людей из Санкт-Петербурга, оказавшихся в ближайшем окружении Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина, взяла чистый листок бумаги, ручку и стала выписывать объекты, которые находились в руках если не откровенно вражеских, то уж точно недружественных кланов. Таких объектов оказалось очень много, и очень разных. Они находились в самых разных отраслях, как говорили раньше, социалистической индустрии. Конечно, они были расхищены злобными олигархами. А бороться с олигархами стало очень модно. И необходимо перехватить инициативу, забрать активы, а как их забирать? Ну, метод известен, слава богу, для этого есть свои люди, делегированные во все возможные органы власти. А если эти, поверившие случайно в торжество закона, вдруг дернутся — есть суды. А судьи тоже люди, с ними всегда можно поработать. И вот одним из этих объектов оказывается аэропорт Домодедово. Мне глубоко безразличен аэропорт Домодедово и компания «Ист Лайн», мне небезразлична была судьба этого мальчика, Максима Коршунова, который в свои 26 лет оказался в Китае переводчиком, ничего не знающим о существовании гигантской могущественной империи и о борьбе кланов.
Был организован четкий перехват, структурам ФСБ дана команда, подключены таможенники, пограничники, самолет с грузом, который летит из Китая, тормозится, его сажают в Нижнем Новгороде, выемка, арест. Где товар, где груз? Все исчезает. Все реализовано за копейки. Кто получил деньги? Неизвестно, но точно не государство. Но ведь главная задача другая, главная задача — перехватить объект. И вот для того, чтобы перехватить объект, создается мощная антиправительственная группа... Все, как в 1937 году. Но не хватает иностранного контрагента. Им назначается мальчик, который в этот момент находится в Китае.
