Ибо этот человек — ее враг, и она не должна забывать об этом.
Тэсс сжала губы, лицо исказилось от гнева.
— Ты говоришь о храбрости, самонадеянное ничтожество? Тогда посмотри вокруг: сейчас мы ведем войну здесь, в Кенте и Суссексе! Это война с болезнями и нищетой, с жестоким голодом. Ее печать видна на изможденных лицах детей, в глазах рано состарившихся женщин. — Ее глаза вспыхнули, засияв зелеными искорками. — Эта война идет каждую минуту каждого дня, и ее невозможно выиграть. Но мы ведем ее так, как можем, и если некоторых выручает контрабанда, тогда я скажу: пусть им повезет! И да поможет нам Бог, если это побережье проиграет в борьбе, потому что это принесет гибель Англии задолго до триумфа Наполеона!
На скулах Рейвенхерста заиграли желваки. «Как она хороша! — думал он. — Чертовски хороша».
Потом перед его глазами промелькнул образ истерзанного тела молодого корабельного гардемарина. Его сильные пальцы резко сжались, глубоко погружаясь в гриву Тэсс.
— Ты и вправду веришь в это, так? — Развернувшись, он потащил ее обратно к белым цветам. — Это искаженное представление о собственной правоте должно во многом упрощать то, что ты делаешь.
Тэсс продолжала сопротивляться, тяжело дыша, пока каждое движение не стало вызывать жгучую боль в голове.
— Подчинись мне! — отрывисто приказал Рейвенхерст. — Я не собираюсь учить тебя с помощью боли, если только ты не вынудишь меня к этому.
— Тебе это нравится, не так ли? Потому что ты чувствуешь себя настоящим мужчиной. Герой — так ты себя называешь? О Господи, зачем ты вернулся?
— Зачем, Тэсс? — сумрачно спросил ее мучитель. — Знаешь, я совсем не собирался делать этого. Особенно после того, что увидел в сторожке. Я боялся, что если когда-нибудь встречу тебя снова, то могу… — Неожиданно его голос прервался. — Нет, меня привело назад нечто более важное, даже не контрабанда и шпионаж. Это отправка золота за границу. На золото покупается еда и оружие для истощенных войной наполеоновских войск, а я очень близко видел результаты действия этого оружия. И, дорогая моя, каждая золотая гинея перевозится во Францию на тех же судах, которые привозят вам коньяк и шелк.
— Что за грязная ложь!
— Это не ложь. Даже сейчас на юг направляется тайный груз, который должен завтра достичь побережья. Не туда ли отправился твой любовник, чтобы обеспечить его безопасное прибытие?
— Таких перевозок нет, с этого побережья никто не отправляет золото! — Если бы Лис планировал такие перевозки, она бы наверняка знала об этом.
А так ли это?
— Я ожидал от тебя подобного ответа. Во всяком случае, сначала. Но скоро я добьюсь от тебя правды, ибо в тот день, когда ты связалась с проклятым Лисом, ты решила свою судьбу, Тэсс.
— Какое тебе дело до него? — с горечью спросила она. — Разве Лис причинил тебе какой-нибудь вред?
— Спроси об этом сотню моряков, которые на моих глазах в одночасье погибли в Трафальгаре. Спроси об этом невинного человека — право, почти что мальчика, — выброшенного на берег бухты Фарли с перерезанным горлом. Он умер с твоим именем на устах. Может быть, ты объяснишь это?
— В бухте Фарли? Ничего не знаю о таком человеке. Но я знаю одно — Лис никогда бы не сделал ничего дурного мальчику. И не предал бы свою страну! — В ее голосе звучал вызов. — Это ты лжешь и заставляешь меня поверить в свои немыслимые россказни, Ты думаешь, я одна из твоей команды, кого можно запугивать и наказывать, пока совсем не покорюсь? Предупреждаю тебя, что я не стану пресмыкаться ни перед кем!
— Но ты видела только некоторые из моих методов, моя дорогая, а я человек очень гибкий, Я достаточно быстро пойму, какой из них подходит тебе больше. Возможно, этот? — пробасил Дейн грубым, невнятным голосом.
Одной рукой он поймал ее запястья, а другой провел по подбородку, потом слегка коснулся гордо выступающей груди. В отличие от голоса его прикосновение было легким, мимолетным и волнующим.
Каждое быстрое касание заставляло Тэсс задерживать дыхание, как при вспышке молнии.
— Ты… сумасшедший!
— О, я в здравом уме, дорогая моя. Возможно, впервые за долгие годы. И я к тому же знаю все про ваши с Эшли игры.
— Какие… игры? — прошептала Тэсс, выигрывая время в надежде, что ее неровное дыхание успокоится. Все, что угодно, чтобы отвлечь безжалостного мучителя и прекратить это безумие. — В конце концов, их было так много.
Тэсс почувствовала и увидела воочию, как он сжался.
— Воистину, ты дочь своего отца! Я имею в виду игру, когда ты пыталась предугадать, насколько быстро сможешь завоевать мужчину. Игру, в которой той ночью должны были участвовать мы с Чевингтоном. Только вы с Эшли просчитались и я пришел раньше, чем ожидалось. — Лицо Рейвенхерста ожесточилось, когда он увидел, как ее глаза широко раскрылись от изумления и недоверия. — Не пытайся отрицать этого, я слышал всю историю из уст твоего отца!
— Тебе рассказал об этом… мой отец? — спросила ошеломленная Тэсс, начиная наконец понимать.
Понимать правду о себе и стоящем рядом суровом мужчине, холодном и безжалостном, как сам дьявол.
— Да, он рассказал мне. Все о двух очаровательных детях. А то, что он недоговорил, я вскоре увидел собственными глазами. Ты так же стонешь с Лисом, как стонала с Чевингтоном? — грубо поинтересовался Рейвенхерст. — Ты царапаешь его ногтями, когда он входит в тебя?
— Зачем ты спрашиваешь? Раз ты претендуешь на то, что все знаешь, это тебе тоже должно быть известно. А потому незачем больше терзать меня бессмысленными вопросами. — Тэсс с радостью отметила, что ее голос не дрожит.
— Есть один повод, дорогая моя. Имя Лиса, а также имена всех его людей.
— Я ничего не скажу тебе, слышишь? Ни сейчас, никогда, что бы ты ни делал со мной. Поэтому отпусти меня! Или, клянусь святыми угодниками, я выцарапаю тебе глаза при первой же возможности!
Склонившись над ней, Рейвенхерст с издевкой усмехнулся:
— Ты действительно хочешь выцарапать мне глаза? Держу пари, ты почувствуешь прямо противоположное. Да, ты будешь умолять меня остаться еще до того, как я разделаюсь с тобой.
Как бы для того, чтобы подтвердить свое обещание, он прижался губами к нежной коже у нее за ухом, покусывая и лаская ее языком. Секунду спустя он поймал зубами ее ухо, таким же образом терзая его мочку. В следующее мгновение он обхватил пальцами ее сосок, ощупывая его торчащий кончик.
По телу Тэсс пробежал огонь. Она судорожно вздохнула, ненавидя его и в то же время опасаясь его безжалостного прикосновения. Но уже где-то в глубине сознания она молила о том, чтобы он не останавливался.
Помоги ей Бог, этого не должно произойти! Подавляя рыдание, Тэсс крутила головой из стороны в сторону в тщетной попытке освободиться от его терзающих губ.
