Он медленно раздел ее, стараясь не обращать внимания на шрамы и кровоподтеки, оставленные плетью Мальвиуса и его безжалостными пальцами. В остальном Венга была чрезвычайно соблазнительна. Кроме того, она в полной мере владела искусством любви, доведенным в Круах-Ан-Сиуре до изощренного совершенства. На юге традиционно лучше разбирались в подобных вещах, а взгляды на роль женщины в любовных играх существенно отличались от общепринятых в северных королевствах.
Чтобы не отбирать у мужчины остаток сил, Венга сначала помогла ему забыться настолько, что его покинула всякая тревога. В какой-то момент Люгер даже перестал ощущать тело, которое после всего случившегося в замке Блуденса он считал не вполне своим. Она подарила ему если не покой, то передышку.
…Пока догорала свеча, он плыл в мерцающем океане, и Венга была ласковой волной, что незаметно несла его к остроконечным скалам страсти. Ее кожа казалась облитой серебристым светом, похищенным у самой луны, а шрамы – загадочными дикарскими татуировками. Слот чувствовал удивительную свежесть, будто его овевал морской ветер, которому вроде неоткуда было взяться. Если в этом и заключалось невинное волшебство, то неизвестного ему свойства.
Всего один раз в жизни Стервятник сталкивался с чем-то похожим – вблизи Гикунды, деревни лилипутов, где вынужден был провести ночь с женщиной из маленького народа. Тогда некое темное наваждение заставило его забыть о ее уродстве, да и обо всем остальном. Но та ночь запомнилась ему, как одно мрачное содрогание, а сейчас в его объятиях была роскошная шлюха, и в ней он ощущал несравненно больше тепла и жизни.
…Свеча погасла, но поток, подобный незримому свету, по-прежнему щедро изливался из лона Венги, животворящими лучами пронизывал Стервятника и через соединившиеся в поцелуе уста возвращался в нее, замыкая круг. Струи этого потока наполняли обоих до кончиков пальцев, возвращая им растраченные силы. Секунды тянулись так долго, что казалось, можно совсем остановить время. Для этого надо всего лишь двигаться еще медленнее и слиться еще теснее…
Мужчина и женщина превратились в одно существо, истекавшее кровью в окружающем мраке, словно обнаженное разбитое сердце. И пока хватало крохотных капель любви, чтобы не дать ему умереть. Во всем этом была невыразимая печаль, неотличимая от блаженства…
Потом им все же пришлось разделиться, и Слот обрел твердость и цельность. Они снова стали чужими друг другу: он – остов разбитого штормом корабля; она – песчаный пляж, на который море выбросило мертвецов. Венга трепетала перед ним; ей нужно было испытать боль – сильную, оглушительную, раскалывающую боль – чтобы пробиться сквозь стену, за которой увядал цветок ее плотского наслаждения.
Но Стервятник не причинял ей боли. Он был хорошим любовником, неутомимым и настойчивым, однако недостаточно жестоким.
Она прокусила его кожу и узнала вкус его крови. Он закричал от ярости. Зверь проснулся в нем, розовая пелена заволакивала глаза, хищная похоть разрывала чресла. Он поднялся на самый пик, отсюда можно было только падать вниз. Лезвия ее ногтей вонзились ему в спину. Горячее копье ударило во внутренности Венги, и она поняла, что время вышло…
* * *
Венга лежала в темноте и прислушивалась к размеренному дыханию мужчины. Она осталась неудовлетворенной, но знала, что причиной тому была ее собственная извращенная натура. Во всяком случае, ее новый хозяин оказался одним из немногих, кто видел в ней женщину, а не просто самку, возбуждавшую низменные страсти.
Она ощущала следы высохших слез на своих щеках, хотя не помнила, когда плакала. Спасительное одеяло ночи окутывало ее все плотнее и плотнее, но тут Люгер вдруг хрипло проговорил:
– Венга – не сиурское имя. Откуда ты родом?
Ей было ясно, что рано или поздно придется извлечь из тайников памяти призраки детства и ранней юности, каким бы мучительным испытанием это ни казалось, но не могла осознать, почему Стервятник приобрел над ней такую власть, что она готова была довериться ему. Возможно, расположение планет дурно повлияло на нее этой ночью, и Венга поддалась искушению выпустить запертого ее многолетним молчанием демона вопреки здравому смыслу. Откровения не сулили ей ничего хорошего, она предчувствовала это – и все же начала рассказывать…
* * *
К тому моменту, когда она закончила, сердце в груди Стервятника превратилось в кусок льда. Ему хотелось кричать, чтобы облегчить новую нестерпимую пытку. Венга не могла видеть в темноте его лица, искаженного страданием, но Люгера терзали не только открывшиеся раны прошлого.
Не иначе как злой рок свел его с этой женщиной, и вышло так, что к списку своих преступлений и достойных проклятия деяний Стервятник добавил кровосмешение.
Не было и не могло быть прямых доказательств того, что Венга – его дочь, однако он услышал наконец зов крови, гораздо более убедительный, чем любое знание. Это потрясло его, и он отчаялся спасти свою душу, еще глубже погрузившуюся в трясину невероятной мерзости.
* * *
Венга появилась на свет в Гикунде осенью 2995 года. Впервые за последнее столетие женщина лилипутов родила ребенка, по всем признакам здорового, очень крупного и унаследовавшего от отца пропорциональное телосложение, но роды оказались для матери слишком тяжелым испытанием, и она умерла, прежде чем младенец издал свой первый крик. Уже в этом печальном событии кое-кто из лилипутов узрел недоброе знамение.
Мастер Погоды, по обычаю принимавший роды, был сильно разочарован тем, что новорожденная оказалась девочкой, однако он помог ей покинуть материнское лоно, перерезал пуповину и тут же нарек ребенка Венгой, что на символическом языке маленького народа означало «освещающая пустоту» или «ненужный дар». Он-то, старый и опытный мастер, предвидел, какая злая судьба ожидает ее! Вероятно, ей было лучше вообще не рождаться… Но дети не ропщут, и Венга была отдана в Дом Ялговадды, Заклинателя Сумерек, находившийся под управлением Мастера Погоды.
Именно Торли Ялговадда, глава Дома, и рассказал потом десятилетней девочке о печальных обстоятельствах ее появления на свет и попытался выяснить, насколько она предрасположена к магии маленького народа. Кажется, он был разочарован.
Мальчик-лилипут Куки, родившийся в Доме Ялговадды на год раньше Венги, стал ее товарищем в детских играх и к двенадцати годам был предан ей, как собака. Дети лилипутов взрослеют быстро; время для них течет по-другому. Поначалу ровесники Венги возненавидели ее просто за то, что она была непохожей на них, и вскоре она имела вполне зрелых врагов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
