— Нет, — запыхавшимся голосом, как во сне, ответил Гэндзиро. — Кто это?.. А-а… О-Куни… Нет, я не ранен.
— Как же так, смотри, у тебя из ноги кровь течет!
— Это меня пикой… Ну, не ожидал я, что так легко с ним справлюсь… Думал уже, что мне конец… Однако оставаться нам здесь нельзя… Нам с тобой надо бежать. Давай скорее собирайся!
О-Куни и сама понимала это. Она бросилась в свои покои и принялась собирать деньги и ценные вещи.
— Этот ларчик подвесь к поясу, Гэн, — говорила она. — Вот это надень на себя…
Гэндзиро напялил несколько кимоно, опоясался тремя оби, обвесился семью драгоценными ларчиками, заткнул за пояс шесть мечей и кинжалов. Наконец приготовления к побегу были закончены. Взявшись за руки, они уже хотели незаметно выскользнуть из дома, как вдруг в гостиную влетела разбуженная суматохой О-Такэ. Увидев окровавленное тело господина, она закричала: «Убили!» — и кинулась было вон, но Гэндзиро, выхватив меч, прыгнул за нею следом и одним ударом разрубил ее толстенькое тело от плеча до спины. О-Такэ только пискнула и испустила дух, остальные служанки от страха забились кто куда. Одни спрятались в чан для мойки посуды, другие забрались в дровяной ящик. Воспользовавшись этой сумятицей, Гэндзиро и О-Куни выскользнули из дома и скрылись. И только тогда Гэнскэ понял, что в доме происходит что-то неладное, выскочил из людской и принялся изо всех сил дубасить кулаками в забор к соседям, крича, словно его резали:
— На помощь! Бандиты! На помощь!
Миянобэ Гэнноскэ, старший брат Гэндзиро, услыхав этот шум и крики, решил, что идти на помощь, конечно, надо, но торопиться при этом не следует. На такого человека, как Иидзима, бандиты могут решиться напасть только очень большой шайкой, а потому есть все основания дождаться рассвета. Он разбудил всю челядь и принялся отдавать распоряжения. Он велел нести из кладовой нагрудный панцирь, затем приказал приготовить боевые перчатки и нарукавники. Он собирался долго и основательно, а тем временем понемногу рассвело. Тогда он подумал, что бандиты уже скрылись, и в сопровождении двенадцати слуг явился в дом Иидзимы. Он стоял в гостиной и осматривался, ничего не понимая, когда из чана для мытья посуды выползла одна из служанок, поклонилась ему, уперев руки в пол, и сказала: «Бандитами нынешней ночью были ваш младший брат господин Гэндзиро и О-Куни. Они давно уже состояли в преступной связи, а вчера вечером убили господина и бежали неизвестно куда, захватив деньги и ценные вещи». Миянобэ был потрясен. Он немедленно вернулся к себе и тут же стал писать донесение начальнику хатамото.
В дом Иидзимы явились мэцукэ.[137] Осмотрев труп, они обнаружили рану от удара пикой и пришли к заключению, что Гэндзиро, не умея владеть оружием, напал на Иидзиму, когда тот спал, ударил его пикой и затем изрубил мечом. На Гэндзиро был объявлен розыск. Но род Иидзимы за недостойную и неотмщенную гибель его главы был лишен всех прав и вычеркнут из списка самурайских родов, самого же Иидзиму тайно и поспешно схоронили у храма Симбандзуй-ин. Все это, время Коскэ сам не свой от тоски провел в доме Аикавы. Мысль о том, что господин не пожалел за него своей жизни не давала ему покоя. Но вот Аикава, вернувшись от начальника хатамото, сказал:
— Ну-ка, бабка, ступай отсюда, мне надо поговорить с господином Коскэ. Да смотри не суй сюда нос.
— Чего изволите? — не расслышала кормилица.
— Ничего я не изволю… Ступай, говорю, отсюда… Постой, постой, чаю нам принеси да еще поставь курительные палочки в честь покойного… Так вот, господин Коскэ. Давайте поговорим. Садитесь поближе. Вот так… Ну что же, рассказывать об этом никому нельзя, конечно, но все идет согласно завещанию вашего господина, так что огорчаться особенно не стоит. Вы отомстили за отца, а теперь вы должны отомстить за господина и восстановить род Иидзимы…
— Мне не надо об этом напоминать, — возразил Коскэ. — Я готов мстить. Прошу только не оставить меня своими заботами в этом деле.
— Что ж, я стар, — сказал Аикава, — но буду стараться за род Иидзимы, не щадя живота. Когда вы собираетесь в путь?
— Медлить нельзя ни часу, — ответил Коскэ. — Я отправлюсь завтра же рано утром.
— Вот как? Уже завтра… Вы не слишком спешите? Впрочем, для дела мести, для такого славного дела не стану вас отговаривать… Действительно, откладывать нельзя ни на день… Но пока вы еще здесь, у меня есть к вам большая просьба. Обещайте исполнить ее.
— Обещаю, что бы то ни было.
— Я прошу вас до отъезда совершить церемонию бракосочетания с моей дочерью О-Току. Это мое единственное желание… Прошу вас, исполните его!
— Я дал слово, — сказал Коскэ, — и я готов сочетаться с вашей дочерью… Но господин мой условился с вами, что это произойдет в феврале будущего года. Мы обидим табличку с посмертным именем господина, если поженимся прямо сейчас, после всего, что произошло… Прошу вас, давайте подождем, пока я отомщу и вернусь, а тогда уже отпразднуем свадьбу.
— Я знаю, — сказал Аикава, — что, раз уж вы взяли дело мести в свои руки, вы непременно исполните долг и вернетесь к нам, может быть, даже в самом скором времени… Но ведь неизвестно, куда бежали враги. Неизвестно, сколько времени потребуется, чтобы разыскать их. Может быть, пять лет, может быть, десять… А я уже стар, я не уверен в своем завтрашнем дне, и если я уйду в дорогу, по которой не возвращаются, так и не увидев этой радости, дорога будет для меня тяжкой… И дочь так любит вас… Успокойте же мое сердце, давайте сегодня и совершим церемонию, пусть хотя бы в домашнем кругу… Вдобавок, если вы отправитесь в путь простым слугой Иидзимы, вам придется ехать с деревянным мечом. Так не лучше ли стать наследником Аикавы, доложить властям о свершившемся усыновлении и выехать настоящим самураем? Тогда в пути вам не придется страдать от грубости всякого дорожного сброда… Соглашайтесь, отпразднуем свадьбу в домашнем кругу!
— Ваши доводы справедливы, — сказал Коскэ. — И, если это будет в домашнем кругу, я согласен.
— Согласны? — радостно вскричал Аикава. — Ну вот и спасибо. Не знаю, как и благодарить вас… Аикава беден, но будьте спокойны, он сумел отложить кое-что на свадебные расходы. У меня найдется полсотни золотых для прощального вам подарка, и вы возьмете их с собой в дорогу…
— Но у меня есть деньги, — возразил Коскэ. — Господин оставил мне сто золотых, мне больше не нужно…
— Деньги никогда не помешают, сколько бы их ни было… Особенно в дальней дороге. А если даже и будут мешать, все равно ничего, потерпите… Я, кстати, собираюсь выбрать монеты помельче и зашить их вам в нательную куртку, эту куртку вы никогда не снимайте, смотрите… На дорогах полно всяких мошенников, так что будьте осмотрительны, и еще возьмите вот этот ларчик с кистями и тушью, а кроме того, примите обещанный мною меч работы Тосиро Рёсимицу… тяжелый, ведь правда? А вы заткните его за пояс. Если у вас за поясом будет этот меч и меч работы Тэное Сукэсады, пожалованный вам господином, вы совершите славные подвиги. Ведь это все равно, как если бы в пути вас незримо сопровождали ваш тесть и ваш господин.
— Благодарю вас покорно, — сказал Коскэ.
— Ну вот. А сегодня ночью мы устроим ваше бракосочетание с моей недостойной дочерью. Эй, бабка! Поди сюда… Завтра господин Коскэ отправляется в трудный и славный путь, и по этому случаю мы решили сегодня сыграть заодно его свадьбу. Ступай прибери нашу О-Току, причеши ее, пусть она покрасится… Да, а сначала вот что ты сделай. Вот эти деньги зашей в нательную куртку. Дзэндзо! Дзэндзо, беги в харчевню, ну, знаешь, в «Ханая», и возьми праздничной закуски… так три хороших рыбы целиком. Заодно заверни в винную лавку, купи два го водки да один го мирина,[138] а на обратном пути купи десять пачек бумаги, двадцать золотников табаку и выбери варадзи[139] получше…
Приготовления закончились быстро. В гостиной выставили водку и закуску. Аикава, родитель, ставший на то время и сватом, затянул «Спокойны волны четырех морей»,[140] молодые трижды по три раза обменялись чарками, на том брачная церемония и закончилась. Тут же решили разойтись.
— Вот мы и отпраздновали, бабка, — сказал Аикава.
— Хорошо отпраздновали, — сказала кормилица, — поздравляю вас. Уж я так рада, так рада, ходила ведь за барышней с ее младенческих лет, а теперь вот довелось у нее на свадьбе послужить… А ваше-то сердце, поди, как успокоилось!..
— Ты, бабка, смотри не подведи… Знаешь, завтра мы все встанем рано, так ты свари рису, накорми господина Коскэ рыбой и горячим рисом, прямо с огня, чтобы пар шел, ладно? Ну вот… Теперь можно и расходиться. Ложитесь спать… И прошу вас, господин Коскэ, всегда ее любите… Она у нас еще молоденькая, неловкая, ничего совсем не знает, вы ее жалейте… Ну ладно, сват, как говорится, нужен только перед свадьбой. Слышишь, бабка?.. Ты уж не подведи…
