Булочница принялась монотонно нахваливать свой товар, две торговки тканями и лентами сцепились друг с другом, выясняя, кто из них кому мешает. А покупатели, погруженные в свои собственные заботы, обходили их стороной, выискивая нужные им вещи.
И все они обдавали Эша своими эмоциями и желаниями.
Он вовсе не хотел все это чувствовать, но хаотичный поток их забот накрывал его против воли…
Лучше бы он всего этого никогда не слышал.
Эш вдруг подумал, что рынок — это суть самого города.
А может, и суть всей жизни самих горожан.
Не замечая смерти, изо дня в день брести меж рядов в поисках редиса или моркови, свято веря в то, что это действительно важно. Так же, как отравить беспокойную собаку соседа. Или самого соседа…
Какое-то время Эш, стиснув виски, просто смотрел на людей, словно позабыв, зачем вообще пришел сюда.
Ему было противно.
Хотелось поскорее оседлать Полудурка и уехать прочь, чтобы вернуться только вечером, когда город накроется мглой, и его уродство не будет так сильно бросаться в глаза.
Потолкавшись по рядам, Эш купил себе две подходящие для змей корзины с плотными крышками, приценился у скорняка, какие шкурки дороже. С тоской посмотрел в сторону мужичка-торговца, притащившего от оружейника тяжелый ящик, и отошел в сторону, чтобы не травить себя той красотой, что сейчас будет разложена на прилавке.
Когда он вернулся в дом Верры, хозяйка уже мыла посуду после своих гостей, а Дарий с Шедой ушли.
— Господин, а завтрак-то на столе ждет!.. — крикнула ему женщина.
— Мне ничего не надо, — ответил ей Эш, направляясь к мерину. — А вот если пару лепешек дашь в дорогу — спасибо скажу.
— Может, молочка хоть? А? Вот только процедила, — ответила Верра, вытирая руки передником.
Она и правда беспокоилась о нем. И чувствовала себя виноватой после того разговора о детях.
— Ну, давай… — согласился Эш.
Женщина спешно ушла в дом, и скоро вернулась с завернутыми в тряпицу лепешками и большой кружкой молока.
Густое, жирное козье молоко пахло хлевом и животным теплом. Выпив его до дна, Эш вернул кружку Верре.
— Спасибо.
Она приняла посудину из его рук, но так и осталась стоять, глядя, как он крепит корзины к седлу.
— Что-то не так? — спросил он наконец, оборачиваясь.
Та смешалась, опустила глаза.
— Я видела, козы перегородку разгрызли совсем…
— Да, малявка даже выбраться ухитрился, — кивнул Эш. — Я ее там подбил, чем нашел…
Верра кивнула.
— Спасибо.
Эш улыбнулся.
— Да не за что. Там, кстати, еще в двух местах скоро та же песня будет. Если пару досок найдешь и гвоздей купишь, завтра по-нормальному поправлю…
Он в последний раз подналег на корзины, проверяя, насколько хорошо они держатся, и уселся в седло.
— Доброго дня тебе! — крикнул он на прощание хозяйке и тронул коня.
За стенами города Эш снова чувствовал себя, как рыба в воде.
И даже лучше.
Его слух, зрение и обоняние обострились еще сильнее, чем обычно. Увидев на дереве белку, Эш, придержав Полудурка, поднял лук.
Нужно успокоить дыхание и выкинуть все посторонние мысли из головы. Нужно сосредоточиться только на выстреле…
Стигма приятно согрела лопатку, и все вокруг вдруг замедлилось. Белка плавно повела головой, подставляя охотнику левый глаз.
Эш отпустил стрелу, и она, еле слышно свистнув, рванулась вперед.
Белка дернулась и упала в траву.
Подъехав к дереву, Эш слез с Полудурка и поднял свою первую добычу.
И даже охнул от удивления: стрела прошла сквозь беличьи глаза.
— Ничего себе я прицелился… — проговорил Эш.
«Ты сконцентрировался на меткости — и получил меткость, — сказал ворон. — Но это еще не все. Пока в тебе остаются силы твоей последней жертвы, ты можешь ее расходовать так, как тебе хочется».
— В смысле?..
«Если ты захочешь, можешь вложить в один выстрел всю силу человека или духа, которого убил, и тогда от удара твоей стрелы может упасть дерево».
— Да ну?.. — не поверил Эш.
Он даже хотел было тут же попробовать, но вовремя смекнул, чем это грозит.
— Ты сказал, «все силы»? То есть у меня никакого усиления после этого уже не останется?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ворон хрипло рассмеялся.
«А я уже собрался наблюдать, как ты деревья валить начнешь…»
— Вот еще… — буркнул Эш, возвращаясь в седло.
Увидеть, насколько мощным может получиться выстрел, ему действительно очень хотелось.
Но расходовать силы нужно разумно. Сегодня его целью было не спустить приобретенное преимущество одной единственной стрелой, а собрать как можно больше ценной добычи. Лучше всего — черных лис, соболей и обычных белок. А уж если совсем повезет, то не обычных, а снежных — это редкое чудо скупали у всех охотников для синьора Дагана. И один такой хвост стоил целых пятнадцать мин.
Но сначала Эш должен поймать дюжину змей.
Сосредоточившись, он посмотрел на лес взглядом ворона, выискивая такие места, где скорее всего могли бы прятаться аспиды. И отыскав речушку, заросшую камышом и широколистной осокой, Эш повернул к ней.
Аспиды любят такие заросли. И Эш не сомневался, что он быстро соберет подарок для аптекаря и сможет еще кое-что добыть для скорняка.
Но он даже и предположить не мог, насколько богатой окажется его добыча.
К вечеру он ехал в город с дюжиной змей, связкой из десяти обычных рыжих белок и двумя чернобурками в придачу.
В этот раз терпение ворона срабатывало безотказно. Змеи замедлялись настолько, что под конец он даже не использовал рогатину, а просто выхватывал руками с земли и бросал в корзину. Стоило только сосредоточиться как следует, и запахи зверей становились для него настолько очевидными, как если бы кто-то краской нарисовал их пути.
Но это было еще не все.
В тряпице из-под лепешек он вез одного серебристого бельчонка. Живого. И не для продажи. Более того, для этого кусачего засранца он собирался купить металлическую клетку, высокую и просторную, как для певчих птиц.
Потому что любому подарку нужна обертка, и Эш очень торопился, чтобы успеть купить ее.
Пусть это не дорогое вино и не жемчуг, но зверек оказался настолько маленьким и похожим на игрушку, что Эш предпочел повозиться два часа с ловушкой вместо того, чтобы просто пристрелить его.
И теперь осторожно придерживал сверток одной рукой, стараясь не выпустить и в то же время нечаянно не придушить свою находку.
Он на скаку влетел на рыночную площадь, но здесь уже почти никого не осталось, кроме одного уснувшего пьяницы, торговки старым тряпьем и точильщика ножей. Спросив у торговки, где находится лавка кузнеца, Эш помчался туда.
Но не успел: двери оказались закрытыми. А сам кузнец, наверное, уже попивал можжевеловку в ближайшей питейной.
— Эй, парень, тебе не сюда, тебе в конец улицы, к Уму надо, со шкурами-то! — крикнул ему какой-то старичок с весело раскрасневшимся носом. — Богатая же у тебя добыча!..
— Да мне клетка нужна, птичья, — огорченно отозвался Эш.
Старик озадаченно хмыкнул, останавливаясь.
— Ну, эт ты опоздал, сынок… Хотя можешь к безумному Хэну сходить — кто его знает…
— Что за Хэн? — спросил Эш.
Старик прищелкнул языком.
— Да не услышит меня достопочтенный Инар, на пороге которого ты стоишь, но Безумный Хэн — лучший кузнец у нас в городе. Вот только запойный он. А когда он пьет, то чудить начинает люто…
— Как мне его найти?..
— К рыночной площади вернись, и поезжай по большой улице до первого колодца. Там свернешь направо, и до конца. Там вывеску и увидишь.
Поблагодарив старика, Эш поспешил к Хэну.
Миновав большой колодец, у которого обменивались сплетнями женщины, он помчал в переулок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Широкая грунтовая дорога здесь странным образом сужалась, дома становились все ближе друг к другу и, наконец, две стороны переулка сомкнулись, соединенные кузнечной лавкой.
Приставив высокую деревянную лестницу к стене, очень крепкий и широкоплечий мужчина закрашивал вывеску белой краской. В одной руке он держал большую кисть, а в другой — два маленьких ведерка.
