молчание. Кажется, все в растерянности и не знают, как реагировать.
Поворачиваюсь к папе:
– Папа, скажи, чтобы он ушел! – прошу его.
На глаза уже наворачиваются слезы. Почему он не слушает меня? Чувствую себя беззащитной.
Папа озадаченно чешет затылок, собирается что-то сказать, но Дима говорит первый.
– Хорошо, я уйду, – отвечает он.
Смотрит на меня проникновенно. В его глазах внезапно столько теплоты, что захлебнуться можно. И лицо теперь очень серьезное. Ни намека на привычное позерство:
— Если хочешь, уйду. Только давай, ты меня проводишь? Удели мне пару минут.
Не выдерживаю, отвожу взгляд. Кусаю нижнюю губу. Папа смотрит в пол, мама глазами мне показывает: “иди”.
– Ладно, – соглашаюсь.
Похоже, они тут все сговорились! Но что он за две минуты мне сделать сможет? Хотя бы уберется отсюда.
Быстрым шагом пролетаю мимо Димы и иду в сторону выхода.
Слышу его ровные шаги. Идет за мной.
Дохожу до прихожей, открываю входную дверь. Стою, демонстративно жду, пока он выйдет.
Дима задерживается на пороге:
– Не хочешь проводить меня до калитки? – спрашивает он.
– Нет! – отвечаю, не глядя в глаза.
А у самой сердце колотится.
Снова прогоняю его. Внутри все кричит от отчаяния: я его больше не увижу! Теперь уже точно!
Но я не могу вот так вот взять и простить за все, что он сделал. Думает, если приперся на своей яхте с цветами, то сразу к нему брошусь?
Еще чего! Пусть уходит! Видеть его не хочу больше!
Дима стоит, не шелохнувшись, молчит. Я гадаю, почему он не уходит?? Не решаюсь разбить молчание. Наконец, Дима начинает говорить:
– Саш, я был придурком. Понимаю, почему ты на меня сердишься. И ты абсолютно права. Но я готов все исправить.
Сжимаю зубы. Не верю ему. Я больше в его игры не играю. Пусть катится к своей невесте, и живет с ней долго и счастливо!
— Уже исправил, — продолжает он. — У меня больше нет невесты. Если ты дашь мне второй шанс, все будет иначе.
Вскидываю на него потрясенный взгляд. Он бросил свою невесту? Ради меня??
Но ведь…, на чужом несчастье своего счастья не построишь!
– Разве это меняет то, что ты предатель? – саркастично подмечаю я. – Обманул меня. Потом предал ее.
Дима делает глубокий вдох. Потом кивает:
– Понимаю, как это выглядит. Но все немного не так. Между нами, действительно, была договоренность. Но все понимали, что это брак по расчету. Меня все устраивало, – он делает шаг ко мне, хочет прикоснуться к руке. – Пока я не встретил тебя.
Но я избегаю его прикосновения. Прячусь за дверь. Говорю ему из-за нее:
– Ты мне заплатил, чтобы я с тобой переспала. И я сделала это, потому что хотела помочь папе, – шепчу, не глядя на него. Переживаю, что это могут услышать родители.
– Знаю, – отвечает он. – Но также знаю, что это не единственная причина, так ведь? Поэтому я здесь.
Он касается моей руки, держащуюся за ручку двери:
– Сашенька, прости меня.
Я одергиваю ее:
– Уходи! – шепчу, через силу сдерживая слезы.
Он молчит еще несколько секунд. Неужели нервничает, перетаптывается с ноги на ногу. Наконец, говорит:
– Саш, я люблю тебя.
Его слова чуть не сбивают меня с ног. Коленки подкашиваются. До боли кусаю губы, боюсь пошевелиться. Прижимаюсь лбом к двери. Сердце уже стучит прямо в горле. Я в таком шоке, что, кажется, сейчас прямо тут рухну.
Не дождавшись моего ответа, Дима говорит:
– Не прошу тебя сразу меня прощать. Но, если захочешь поговорить, попробовать начать все заново, то яхта стоит сейчас в яхт-клубе, рядом с речным вокзалом. Буду ждать тебя до завтра, до девяти вечера.
Уходит. Я так и остаюсь стоять, держась за ручку открытой двери.
А затем, уже слышу его шаги на крыльце. Снова залаял Дик, учуяв незнакомца. Скрипнула калитка. Наконец, опомнившись, закрываю входную дверь. Еле дышу.
Из-за угла появляются мама с папой. Поспешно вытираю слезы. Надеюсь, они не слышали ничего лишнего.
Смотрю, у мамы тоже глаза на мокром месте. Папа улыбается.
– Как ты быстро выросла, – хмыкает мать, утирая слезы полотенцем.
– Вы чего придумали? Хоть бы узнали, что за человек, прежде чем в дом пускать! – ворчу на них сердито.
– А нам-то зачем? – улыбается папа. – Твой жених. Ты и узнавай.
– О чем вы с ним разговаривали? – нападаю на него.
Но тот только загадочно улыбается и шлепает на кухню.
Остаток дня вся на взводе. По ночам и до этого долго мучилась без сна. Теперь вообще глаз не могу сомкнуть.
Сказал, что любит. Это что, правда? После всего, что было, как в это поверить! Ведь твердил, что в любовь не верит. Хочет, наверное, что-то от меня, вот и манипулирует.
Брак, значит, был по расчету. Слышала, что у богачей это обычная практика.
Но это не отменяет, что он врал мне. Относился, как проститутке какой-то!
Хотя, это я перегибаю палку. Так-то он очень красиво ухаживает. Даже не знаю, сможет ли кто-то его вообще переплюнуть?
Смущенно накрываюсь одеялом с головой. Вспоминаю прикосновения его губ, горячих сильных рук. Уффффф! Это я точно никогда не забуду.
Как же хочется снова утонуть в его объятьях. Дремать, накрытой его тяжелой рукой, и чувствовать себя такой счастливой.
Но теперь я не понимаю, можно ли ему верить. Один раз он уже разбил мне сердце. Потому что я, как наивная дурочка, верила каждому его слову.
Мысли терзают меня, как свора собак обглоданную кость. Сон приходит только под утро. И то — неглубокий. Ворочаюсь в дремоте и вижу, как отплывает яхта Димы в закат. Он уплывает навсегда. А я, как Ассоль, остаюсь стоять на берегу. И сердце разрывается на части.
Просыпаюсь вся в поту в ворохе простыней. За окном уже светло. Птицы оголтело поют свои веселые песни.
За завтраком родители стараются вести себя как ни в чем ни бывало. Получается у них паршиво. То и дело кидают на меня озорные взгляды, сами переглядываются и все время улыбаются.
Щипаю булочку с изюмом. Смотрю на них осуждающе.
– Он вам понравился, да? – спрашиваю обреченно, сама не знаю почему.
Будто не в курсе его способности мгновенно становиться центром внимания и очаровывать всех вокруг. Много раз была свидетелем.
– Очень видный мужчина! – вздыхает мама. – Сразу видно,
