— Ну мы же ночью приехали, — начал оправдываться я.
— Ладно. Я — спать. Сходи в столовую для охранников, позавтракай и садись учиться, лентяй! Вечером проверю.
Проворчав что-то невразумительное, я вернулся к себе, умылся и оделся. Оставив бластер под кроватью, я забрал мешок (хорошо, что не слишком большой, хоть и увесистый) и вышел на улицу через черный ход. На заднем дворе гостиницы намело немаленькие сугробы, и я намеревался этим воспользоваться. У нас тут будет небольшой снежный домик — прятаться от вредного дядюшки. Через полчаса, довольный своей работой, я отправился завтракать: заслужил, и еще две добавки, пожалуйста!
Я вернулся домой, убедился, что никаких следов, кроме моих, к моей крепости не ведет, и сел «заниматься», проще говоря, писать отчет о моих ночных приключениях. Потом я написал для Стромболи «пьесу» — дядя проверяет нерадивого племянника, точнее вопросы и правильные ответы (он, наверно, не все помнит), остальное сымпровизируем.
Спал дядя Маттео всего-то часов пять, а потом появился в гостиной:
— Ну как?
— Занимаюсь, — процедил я сквозь зубы.
— Не обедал?
— Нет.
— Тогда пошли.
И зачем я писал отчет? Можно же все по дороге рассказать. Так я и сделал. Ответить дядя Маттео не успел: мы пришли в столовую. Обедал он, как я завтракал. В моем интересе к делам на шахте нет ничего подозрительного, наоборот. Поэтому я спросил прямо здесь.
— Всех вытащили. Кого можно спасти — спасут, но человек семьдесят погибли сразу.
— Понятно.
На обратном пути дядя Маттео сказал:
— Ты умница! Но когда мы вернемся, генерал нас убьет: ты же мог погибнуть!
— Не мог. Я все рассчитал. За час следы не исчезли бы, а в перестрелке, если бы они меня заметили, у меня преимущество, может, у них и были бластеры, но не боевые.
— Так, для публики оставляем из твоих приключений спасение часового. Бластер-то у тебя, и его будут искать. Кроме того, тебя мог запомнить санитар, ты — единственный мальчишка на многие километры вокруг. А сейчас злой дядя всыплет тебе за плохую учебу и за лужу под окном. Больно не будет, не беспокойся. Тогда завтра к тебе подвалит кто-нибудь жалостливый с предложением отомстить. Если у дяди пропадут служебные документы или вещественные доказательства, он год, не меньше, проведет на Селено, а тебе тогда уже стукнет пятнадцать, большой парень. Ясно?
— Не совсем.
— В шахте, конечно, никаких улик не осталось, не до них было, там завал разгребали. Но преступники этого не знают наверняка. Я тут делал умный вид, будто что-то нашел, собрал кое-какие камешки. Говорить мне, что ты спас человека, ты не будешь. Но завтра об этом уже будут знать все, а ты бродишь такой бедный и побитый. Тогда преступник не будет выглядеть слишком уж подозрительно в твоих глазах: ты такой молодец, а с тобой так плохо обращаются.
— А если тут и впрямь найдется идиот, который захочет мне помочь?
— Возможно. Слушай его внимательно. Идиоты не расставляют жучки по люксам. Соответственно он не может знать, за что тебе влетело, ну и так далее.
— Понятно. И несколько раз действительно сильно, иначе завтра я обязательно забуду, какой я выпоротый, и засыплюсь. Ты что-то такое предполагал еще вчера? — спросил я.
— Воспользоваться противостоянием между симпатичным всем мальчиком и его солдафоном-дядюшкой? В общем, да. Ясно было, что приходить по следам спасателей бессмысленно.
— Мало того, что я играю роль червяка на крючке, так еще и побитого червяка.
— Да, и из здания напротив можно наблюдать за нашими окнами. Так что — полный театр.
— Понял, так вы думаете…
— Не «вы», а «ты»! Конечно, думаю: часового сняли — это уже ему должно быть известно, так проверь, что пропало. А тревоги нет.
Мы вернулись в гостиницу.
— Мне надо поработать, — отрывисто сказал дядя Маттео, — твоими делами мы займемся попозже. Можешь еще позаниматься пока.
— А можно я пойду погулять?
Дядя воззрился на меня с подозрением:
— А заниматься кто будет?
— Ну я уже все сделал!
— Ладно, иди. Через час чтобы был здесь, и далеко не уходи.
— Да я только разомнусь во дворе, — ответил я и побежал проверять свой сейф. Он того стоит: как минимум двести миллионов сестерциев, это если все камешки по одному карату, не больше, и если продать на Этне. Да и размяться надо.
Я проверил домик: все в порядке, бросил куртку и шапку на снег и позанимался кемпо. Час — это, конечно, несерьезно, а что делать? Зато опоздаю к назначенному сроку, дополнительный повод для недовольства.
— Ты опоздал, — констатировал дядя Маттео, когда я вернулся в номер, — посиди тихо, я еще не закончил.
Мой ноутбук стоял раскрытый, и к нему шел сетевой провод от компа дяди Маттео. Я сел за клавиатуру и прочитал:
«В номере побывали посторонние, обыскивали аккуратно, но непрофессионально. Бластер они, скорее всего, видели. Это во-первых. А во-вторых, нам повезло, санитар назвал неверное время твоего появления у госпиталя. Часовой выживет, он теперь у спасателей, майор до него так просто не доберется. Так что, когда тебя завтра кто-нибудь спросит, отвечай, что лег спать, почему проснулся, не понял, выглянул в окно, поза часового показалась тебе неестественной, ну и так далее, дяде ничего не рассказал, потому что, во-первых, потерял ключ от пульта вездехода, а во-вторых, не знал, что делать с бластером, надо было у санитара оставить, а ты с собой уволок. А дядя такой формалист… И так влетело, а было бы еще хуже. Рядом с твоим компом лежит наш новый жучок. Возьми его; завтра утром будешь метаться по комнате с бластером, не зная, куда его деть. Засунешь жучок в щель у зарядника. Когда к тебе подвалят, попроси помочь тебе избавиться от бластера. Тебе с удовольствием помогут. На чердаке напротив — наблюдатель с электронным биноклем или видеокамера».
«Ясно. Занавески тут хлипкие, чтобы жизнь ревизора протекала на глазах ревизуемого. Я, конечно, не Шекспир, но пьесу „Проверка знаний“ написал, сейчас кину. Завалюсь на географии, не так подозрительно. Про лужу на полу буду просто молчать. Или что-нибудь ляпнуть?»
«Согласен. Начали».
Дядя Маттео просмотрел мою пьесу и незаметно погрозил мне кулаком: обиделся на ответы. Я хмыкнул.
— Играешь? — спросил дядя Маттео. — Закрой ноутбук и иди сюда.
Если он еще немного потренируется, сможет убедительно изобразить воспиталку из приюта. Я громко вздохнул и поплелся неправильно отвечать на простейшие вопросы. Впрочем, позориться на математике и физике в глазах, точнее ушах, подслушивающего я не стал. На дурака я не похож даже внешне. А вот география… Это на Земле шесть материков и два десятка других важных объектов. А на Этне два материка и примерно три сотни островов и архипелагов, достаточно больших, чтобы о них следовало кое-что знать. Чтобы не запутаться на глазах у недоброжелательного экзаменатора, надо иметь железные нервы и мою память. Энрико Стромболи этими свойствами не обладает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
