Этой аттестацией чётко определяется, что из себя представлял Маркарян — сотрудник центрального аппарата АзНКВД. Это был активный и инициативный соучастник Багирова в развёртывании на территории Азербайджана беспредельного беззакония, массового уничтожения невиновных людей.
В Шемахинском районе следственную группу возглавлял Григорян. В фальсификации дел в отношении жителей этого района участвовали также Маркарян, Борщев и Атакишиев. Борщев подписал 10 ордеров на арест. Такие ордера подписывал и Маркарян. Так, им был подписан ордер на арест председателя Шемахинского райисполкома Мусеиба Новрузова. Им же утверждено подписанное Атакишиевым постановление о предъявлении Новрузову дополнительного обвинения в совершении особо опасных государственных преступлений.
Атакишиев, кроме указанного, подписал также справки на арест житетелей Шемахинского района, постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, обвинительное заключения по делу Новрузова.
В судебном заседании Новрузов рассказал об обстановке, сложившейся в Шемахинском и соседнем Али-Байрамлинском районах в 1936–1937 гг., привёл некоторые факты, позволяющие представить, кем в действительности был Багиров.
В середине июля 1936 г. к нему приехал Багиров в сопровождении вооружённой охраны. Утром его, Новрузова, разбудил начальник районного отдела НКВД Журавский и сообщил, что произошла неприятность. Дело в том, что проживавшая поблизости женщина стала играть на пианино в то время, когда Багиров ещё спал. Багиров возмутился. Его адъютант ворвался в дом этой женщины и потребовал прекратить игру на пианино. Женщина оказалась не робкого десятка и отреагировала на указанное требование репликой: «Подумаешь, персидский шах приехал!». Это передали Багирову, который стал сильно ругаться. Бедная женщина, она не понимала, что Багиров был выше и больше, чем персидский и все вместе взятые шахи всего мира.
Новрузов рассказал Багирову о провокационных действиях работников НКВД в Али-Байрамлинском. районе. Багиров на это никак не реагировал. Вместе с Багировым вынужден был поехать по району, хотя просил отпустить его, так как шла уборка урожая. Багиров его не отпустил. Ездили они в сопровождении охраны, вооружённой пулемётами. Можно себе представить, как выглядело со стороны: первое партийное лицо республики общается с народом, интересы которого это лицо призвано защищать, из-за пулемётных стволов, направленных в народ. Конечно, непросто сейчас дать исчерпывающее объяснение, зачем Багиров использовал такую форму общения с народом. Боялся ли он, что его могут убить? Но ведь установлено, что ни одной попытки совершить террористический акт в отношении Багирова предпринято не было. Возможно, он хотел таким способом запугать людей, чтобы они ещё больше боялись его. Не исключаю, что здесь присутствовало и то, и другое.
После того, как на посту начальника районного отдела НКВД Журавского сменил Шабанбеков, показал далее Новрузов, в Шемахинском районе стали «обнаруживать» оружие в усадьбах колхозников. Начались массовые аресты. Он позвонил председателю СНК республики Усейну Рахманову, тогда ещё не арестованному, и рассказал о провокационных действиях сотрудников райотдела НКВД. Затем Новрузов поехал в Баку. 26 июля 1937 г. его принял Багиров, который заявил, что в Азербайджане вскрыта националистическая организация. Её руководителями являются бывший секретарь ЦК АКП/б/ Р. Ахундов, бывший председатель ЦИК Азербайджана С. Эфендиев. Он же, Новрузов, как председатель райисполкома, должен помочь в раскрытии этой организации. В ответ на отказ сделать это, поскольку было очевидно, что никакой контрреволюционной организации не было, Багиров дважды ударил его по лицу. Новрузов был отпущен, но в полночь того же дня его арестовали. В допросе Новрузова участвовал и Багиров, уговаривал дать показания на руководящих работников Азербайджана, которые якобы возглавляют контрреволюционные повстанческие организации. Были названы фамилии примерно 15-ти человек, в числе которых были уже упоминавшиеся Р. Ахундов и С. Эфендиев, заведующий культурно-пропагандистским отделом ЦК КП/б/ Азербайджана М. Гусейнов, Буниат-Заде и другие. Новрузов отказался дать требовавшиеся от него показания. Сразу же последовало распоряжение Багирова бить Новрузова до тех пор, пока он не признается в совершении вменявшихся ему преступлений. Били его много, долго и жестоко. Избивал его и Атакишиев. В течение двенадцати суток, показал Новрузов, его держали на «стойке», ноги сильно опухли, стоять он уже не мог.
Однажды его привели в кабинет Григоряна, где находился избитый Гамид Султанов, который заявил, что со слов Эфендиева ему известно о принадлежности Новрузова к контрреволюционной организации. Новрузов возмутился, поскольку это не соответствовало действительности. Султанов же сказал: «Лучше подпиши всё, что от тебя требуют». После этого Новрузова отвели в кабинет Атакишиева, где два боксёра, а также Атакишиев и Григорян стали его избивать. Били резиновыми дубинками. Новрузов терял сознание. Его обливали водой и продолжали бить. На следующий день в результате такого «допроса» он не мог ходить.
Новрузов пояснил, что он пытался покончить жизнь самоубийством — сильно бился головой о каменную стену камеры, в которой содержался. Остался жив. Поистине, каменную стену лбом не прошибёшь.
На основании постановления Особого совещания Новрузова лишили свободы сроком на 10 лет, а постановлением того же совещания при МГБ СССР от 20 апреля 1948 г. он был направлен в бессрочную ссылку.
Новрузова обвинили в том, что он с 1935 года состоял в контрреволюционной националистической организации, ставившей своей целью подготовку и проведение вооружённого восстания против Советской власти в случае интервенции или объявления войны Советскому Союзу.
Допрошенный в суде Г.М. Шабанбеков, являвшийся с апреля но октябрь 1937 г. начальником Шемахинского районного отдела АзНКВД, подтвердил, что в ходе следствия в отношении арестованных жителей района применялись различные провокации. Так, Григорян попросил у него 2–3 обоймы винтовочных патронов, которые затем «обнаружили» у одного из арестованных. Позже Шабанбеков узнал, что эти патроны подбросил жителю района агент Григоряна. Шабанбеков также подтвердил, что провокаторы участвовали в следствии, они оговаривали невиновных людей, выдавая себя за членов контрреволюционной организации. Эти показания вполне согласуются с приведёнными выше показаниями свидетеля Ахмедова.
Как пояснил Шабанбеков, только за время его работы начальником районного отдела АзНКВД были арестованы более 200 человек.
Установлено, что по «шемахинскому делу» 43 обвиняемых из 50 были арестованы на основании справок и постановлений, подписанных Григоряном.
В справках на арест жителей Шемахинского района и в протоколах их допросов Григорян в обязательном порядке указывал, что эти люди приобретали оружие с целью поднять вооружённое восстание и совершить террористический акт в отношении Багирова.
Из 50-ти арестованных 32 человека были расстреляны, а 18 человек — приговорены к лишению свободы на длительные сроки. Все дела рассматривались тройкой при НКВД Азербайджанской ССР.
Григорян весьма высоко оценивал свою работу по разоблачению «врагов народа» в Шемахинском районе. В 1939 г., когда его должны были привлечь к ответственности за фальсификацию уголовных дел, Григорян в свою защиту писал: «Кто же вскрыл, вёл следствие и организовал процесс в 1937 году по повстанческо-националистической организации в Шемахинском районе АзССР, как не я…». Действительно, «заслуга» Григоряна в фальсификации дел в отношении жителей Шемахинского района была немалой.
По «Шемахинскому делу» был арестован и прокурор Шемахинского района А.Ю. оглы Амиров. Ему было предъявлено обвинение в принадлежности к контрреволюционной националистической повстанческой организации, возглавляемой Гамидом Султановым, и, как водилось, в подготовке террористического акта в отношении Багирова. Его показания в судебном заседании особенно ярко высветили методы ведения следствия работниками АзНКВД.
Амирова перевезли в Баку, поместили в тюрьму и стали избивать. Избивал его и Григорян. Сначала он не подтверждал предъявленных ему обвинений. Григорян ему в ответ на это заявил: «Ты теперь не прокурор, и уже не можешь мешать нашим людям решать дела, как это ты делал в Шемахе и Гяндже». Как пояснил Амиров, он действительно мешал работникам НКВД нарушать законность. После этого его посадили в подвал, пол которого был залит водой, по стенам его ползали полчища тараканов, наверху работала какая-то машина. На вопрос, за что его, Амирова, хотят уничтожить, Григорян ответил: «Ты попал к сталинскому наркому в ежовые рукавицы в связи с создавшейся ситуацией». Амиров потребовал приема его Багировым.
