ко мне и откроет свой чемодан ещё раз, а затем силой мысли отправил на бешеной скорости в его пасть сначала заряды, а спустя секунду и огромного ежа, следом же отскакивая в бок от себя.
Оглянувшись в сторону места, где я сейчас находился, отметил вписавшуюся в скалу огромную тварь, ещё не понимающую, что случилось.
А получилось всё весьма удачно: энергетические шарики будто два раскалённых ядра по моей команде стали метаться внутри пасти змея, выжигая всё на своём пути и пробиваясь в его мозг до тех пор, пока не растратили свой потенциал. Попавший в следом захлопнувшуюся пасть Бобик, кратно усугубил ситуацию для огромной рептилии, пробивая то, до чего не дотянулись шарики моей энергии. Тварь забилась в бешенстве, шипя, беспорядочно извиваясь и мотыляя огромным хвостом, снося со своих мест скальные выступы и огромные валуны, лежавшие здесь до этого момента десятилетиями, а может и того больше.
Под такую раздачу попал и я, не успевший покинуть опасное место. Тварь, казалось бы, лёгким и случайным движением задела меня своим хвостом, но этого хватило с лихвой. Моё тело снесло как пушинку, мощно припечатывая к скале и не будь на мне защиты, однозначно об неё бы и размазало.
Удар был настолько мощным, что даже несмотря на щит, у меня кратковременно поплыло перед глазами. Пришёл в себя я довольно быстро и уже с далека, благодаря Кали, наблюдал за змеёй, всё ещё дергающейся на последнем издыхании. Движения её были уже вялыми и было ясно, что это существо доживало свои последние минуты, трепыхаясь в предсмертной агонии.
У меня же, напротив, был прилив духа и адреналина. Сердце бешено колотилось в груди, а глаза всё ещё не могли поверить в случившееся.
— Простите, господин… — падая рядом со мной произнесла Кали. — Я не ожидала, что серпента вас достанет.
— Будь внимательнее. — недовольно буркнул я, хотя на самом деле зол не был.
— Да, господин.
Запустить в пасть змея нашего Бобика я додумался не только от большой любви к этому колючему мудазвону, но и наблюдая за реакцией мутанта на колючего, когда я несколько раз шваркнул ежом по морде твари.
Справедливо опасаясь иголок Бобика, змей даже секунду не думал о том, чтобы попытаться его съесть. Вот я и решил, угостить его иголками насильно, ведь не может же он быть изнутри такой же непробиваемый, как снаружи!?
— Фу, как же мерзко ты выглядишь… — оглядывая Бобика, с трудом выбирающегося из пасти рептилии, произнёс я.
Ежу стоило больших трудов освободиться от плена змея, а путь наружу пришлось буквально прогрызать. Всё это время он был дико зол и отправлял мне в мозг гневные мыслеобразы. Чаще всего они ярко демонстрировали картинки, как Бобик открывает мне портал либо в задницу какому-нибудь исполинскому медведю, либо в место, куда тот чаще всего справляет большую нужду…
— Побухти мне там давай. Я тебя рядом с собой и воплощу, дубина колючая. — буркнул я, совершенно не ощущая за собой вины.
Тем временем, Бобик всё-таки выбрался из змеиного плена и был похож на… на выкидыш химеры. Весь в кусках плоти несчастной рептилии, его блевотине и крови… это зрелище было просто непередаваемым. Но ещё труднее было передать ту дикую невыносимую вонь, что теперь от него исходила. Весь этот образ дополнял ужасный, злой и даже слегка бешеный взгляд немигающих красных глаз ежа.
— Надо тебя помыть. — стараясь не обращать внимание на эманации ненависти источаемые в мою сторону, произнёс я.
Следом же телекинезом поднял колючего в воздух и направился в сторону озера. Бобик бухтел что-то злобное и агрессивное, недовольно шевеля лапками в воздухе, но этого козла я не слушал. До сих пор не мог простить ему испорченное воскресенье, да и домашняя работа от меня никуда не денется.
Спустившись к озеру, я нагло и безцеремонно стал окунать ежа в воду там где поглубже, вытаскивать и вновь повторять процедуру, пока колючий не приобрёл более менее приличный вид.
— Ну вот, теперь на человека похож. — довольно озвучил я, поставив Бобика рядом с нами.
* * *
Домой мы вернулись не сразу. Колючий ещё полчаса дулся на меня за такое неуважительное отношение, даже пытался прочитать мне мораль, традиционно используя мыслеобразы, но в конечном итоге успокоился и открыл разлом.
Дома прошло около пары часов, но бабушка и дядя с большой тревогой дождались меня во дворе, недалеко от места, где была разбросана куча дров.
— Вижу, дядя Святогор уже всё сделал. — грустно отметил я.
— С тобой всё в порядке? — обеспокоенно подорвалась с места бабушка и принялась меня осматривать.
— Да. Только испачкался весь опять. — глубоко вздохнул я.
— Опять был в разломе? — сразу всё понял учитель.
— Угу. Это всё Бобик.
— Кто-кто? — не поняла меня баба Маша, а дядя одарил вопросительным взглядом.
— Гигантский ёжик-мудак. — обречённо добавил я.
Взгляды, которыми меня одарили окружающие были… сочувственные? Бабушка незамедлительно стала трогать мой лоб и критично осматривать голову на предмет ушибов, а дядя сел передо мной на корточки и внимательно заглянув в глаза, переспросил:
— Ёжик-мудак?
— Гигантский. — добавил я, показывая рукой его рост, но при этом не доставая до нужно уровня.
— Я же учил тебя, щит не снимай, всегда держи. — сочувственно покачав головой, бросил он.
— Да, учитель, спасибо. Сегодня мне это спасло жизнь!
— Его надо в больницу. — тревожно запричитала бабушка.
— Он одарённый. Должно само пройти. — не очень уверенно ответил ей учитель.
— Эй! Вы что, мне не верите? — начал соображать я.
— Верим-верим. — отмахнулась бабушка.
— Пойдёмте в сарай, кое-что вам покажу. — решил расставить все точки над «и», я.
Оглядевшись по сторонам и отмечая наш низкий, а местами просто сеточный забор с соседями, решил материализовать ежа не в огороде, а там, где лишних глаз точно не будет.
— А может лучше в дом? Полежишь, поспишь? — с надеждой спросила баба Маша.
— Нет. Пойдёмте. — бросил я и первый направился в сарай.
Но едва подошёл к двери, открывающей вход в достаточно тёмное помещение, я остановился и вспоминая прошлый опыт аккуратно просунул внутрь руку, а затем и голову, внимательно проверяя помещение на отсутствие разломов. Прошлый раз Бобик так всё провернул и замаскировал, что никакого свечения и ничего другого, что могло его выдать не было.
— Всё нормально, можно входить. — поворачиваясь к бабушке с дядей крикнул я.
Те смотрели на меня такими печальными и жалостливыми глазами, будто я их в газовую камеру приглашаю, а не в сарай.
— Пой-дём-те. — настойчиво произнёс я и шагнул внутрь, командуя Бобику появиться.
— Думаю, лучше зайти. — прошептала бабушка дяде,
