меня, – прошептал император.
Флавий в отражении засмеялся:
– Обманывают того, кто хочет быть обманутым… Ты знал, чтó связывает тебя и русского царя. Это много – заручиться поддержкой богов. Но ты захотел большего. Ты захотел сам владеть его землями и его богатствами… Так что тебя обманула твоя собственная алчность. Я же тебе отдаю ровно то, что обещал, – вселенскую власть.
– Где? Где она? – Флавий распростер руки и словно в доказательство своего возмущения потопал босой ногой по мрамору.
Из-под зеркальной рамы заструился черный дымок. Подобравшись ближе к императору, он осторожно лизнул его голые ступни, скользнул выше.
– Щекотно! – предупредил император.
Дымок забрался выше, заставив мужчину мелко засмеяться. Дымок холодил кожу, пока не забрался достаточно высоко. Пока не коснулся своими языками горла.
Тогда в одно мгновение дымок уплотнился, став тяжелым, душным и жарким.
У императора округлились глаза, крик застрял в гортани. Руки беспомощно взмыли вверх. Черный дым, словно пламя, объял его фигуру – всего на одно мгновение: едкий серный запах и густая чернота вокруг Флавия.
Его предсмертный хрип растаял под расписанными сводами дворца, а черная тень, просочившись сквозь плиты, ушла под землю, унося с собой зарок не только русского царя, но и его носителя.
Теперь никто не встанет на пути…
* * *
Переглянувшись, Велес и Мирослава одновременно укололи пальцы, выдавили по капельке крови в бокал, наполненный прозрачной и густой, как смола, жидкостью. Едва кровь коснулась поверхности, кубок засветился изнутри, окрасился золотым. Окунув кончики пальцев в кубок, они растерли жидкость в ладонях и, встав друг напротив друга, раздвинули их, натягивая между пальцами тонкое золотое полотно. Оно, словно фата, накрыло небольшой глобус, плотно окутало его.
Велес и Мирослава склонились к поверхности глобуса, вглядываясь в нее.
– Что-то видишь? – прошептала Мирослава.
Золотое полотно помутнело, рассеиваясь. По глобусу рассыпались огненно-красные искры, а кабинет заполнил едкий серный запах. Мирослава поморщилась, помахала ладонью перед лицом, прогоняя смрад. Шагнув к круглому окну, распахнула его, избавляясь от остатков вони.
Велес покачал головой и спустя еще несколько секунд напряженного разглядывания ускользающих образов отошел к столу Скрестив руки на груди, проговорил:
– Я предупреждал, что так и будет.
– По крайней мере, мы знаем, что Данияр постарался на славу Это ведь его защитная волшба, – царица тяжело опустилась в кресло, потерла виски.
Это была ее идея – искать дочь с помощью сварлока: соединенный кровью родителей небесный свет должен был показать место, где искать дочь, позволить связаться с ней и предупредить об опасности. Но древнее ведовство оказалось бесполезным перед волшбой Данияра, рассыпавшего по свету обманки-огневицы, собранные с берега Огненной реки.
– Это может также означать, что ее уже нет среди живых, – пробормотал Велес.
– Тогда мы бы уже знали об этом от Флавия и Темновита, эти двое не преминули бы представить нам доказательства гибели царевны… Нет, она жива…
– Но недоступна солнечным лучам, – завершил за нее Велес. – Это можно означать что угодно, ты знаешь.
Мирослава посмотрела на мужа, покачала головой:
– Ты просил ее найти Гореславу, Катя делает все возможное, уверена… А нам с тобой надо сделать так, чтобы ее усилия не оказались напрасными. Ты же не рассчитываешь на то, что Флавий отступит?
– Стоит нам начать приготовления, мы окончательно нарушим равновесие и черный морок начнет наступать, – Велес прошелся по кабинету, от стены к стене и обратно. Мирослава наблюдала за ним, понимая, о чем он думает. Встав, подошла ближе и обняла со спины:
– Лушенька, я боюсь, что мы упустим момент…
Ее пальцы сцепились в замок на его груди. Велес укрыл их своей ладонью:
– Я тоже… боюсь… Мы всю жизнь старались избавить ее от страданий, а вместо этого навлекли на нее такие испытания… Воистину, хочешь уйти от судьбы – ее и встретишь.
Мирослава уткнулась носом в его плечо, вобрала в себя запах трав и дикого леса. Долго молчала, прежде чем сказать:
– Лушенька, ты не виноват… Не было другого пути, ни тогда, ни сейчас…
«Кого она уговаривает: меня или себя?» – Мирослава так точно угадала его мысли, что перехватило дыхание. Велес тяжело вздохнул, опустил голову.
– Виноват. Что не уберег Гореславу. Все началось с этого…
– Не кори себя… – супруга легко похлопала его по руке. – Давай попробуем найти Данияра? Может, это что-то даст?
Велес раскрыл ладонь, в ней зажглась мутно-белая сфера:
– Как видишь, я постоянно пытаюсь это сделать…
Мирослава, кажется, обрадовалась:
– Вот, я же тебе говорила. Раз и Данияра не найти, значит, вместе они…
Велес не стал спорить. Если ни Катерину, ни Данияра не сыскать, а Гореславу по-прежнему не видно, это говорит только об одном: все они могут быть в одном месте, на границе миров, под носом у черного морока. Одно неверное движение – и он ударит по ним. А дальше что ни делай, всё уже поздно. Опять забыв, что он не один, русский царь пробормотал:
– Значит, надо действовать иначе…
* * *
В тот день Гореслава шла долго. Выйдя из дома Рохдулай, неторопливо побрела назад, все еще обдумывая ее совет.
Затаиться и ждать Катю – в этом был смысл. Они могли кружить по горам, то и дело натыкаясь на следы друг друга и не встречаясь. Гореслава брела, придерживая меч. Горы окончательно спрятала ночь – синяя, ясная. Звезды здесь казались такими близкими, что можно рукой коснуться, схватить одну и закрепить на платье. Гореслава подошла поближе к обрыву, заметив внизу что-то странное. Оно текло по дну ущелья, ворочалось и бормотало что-то невнятное. Но, словно почувствовав приближение Гореславы, Оно приподнялось, подслеповато ощерилось. Гореслава отпрянула, невольно загородившись тяжелым мечом, – темнота внизу затаилась, будто успокоилась, растеклась по долине.
«Меня ищет ОН», – догадалась девушка.
«Укрыться», – шептала она, двигаясь спиной вперед и все дальше отступая от края обрыва. Вокруг меча клубилось серебристое свечение, оно рассекало мрак. Стало душно, темно. Гореслава бежала быстрее ветра. Оглядевшись, она обнаружила себя в знакомой пещере. Строгий силуэт царицы, саркофаг, разбросанные по полу осколки мрамора.
Меч, все еще источая сияние, стонал, будто раненый.
Девушка сжала его крепче, опустилась перед ним на колени, вглядываясь в серебристую сталь. В ней, словно в зеркале, отразилось прошедшее: схватка лучников, горячий бой. Тела несчастных падали будто подкошенные. На мгновение отражение поймало лицо владельца меча – светловолосого мужчины, за спиной которого развевался алый стяг с изображением трех золотых корон, – и тут же лезвие потемнело, вонзившись в тело очередной жертвы.
Гореславу подташнивало: она продолжала смотреть битвы, в которых участвовал меч, видела сотни смертей, причиной которых он стал, реки
