— Проверить все показатели, — вновь приказал Линго в переговорное устройство и затем, через мгновение: — Включить Статическое Поле.
Палмер задержал дыхание. Огромное звездное пространство вокруг него внезапно исчезло, и Палмер очутился в туманном, пульсирующем лабиринте Статического Поля, которое деформировало Время, превращая видимое пространство в один головокружительный цветовой смерч.
Генератор не взорвался! Линго был прав. Он действительно оказался способен управлять кораблем на таких больших расстояниях. Олимпия не пострадала, а они мчались теперь прямо в объятия Дуглаари!
Глава 4
— Ну что, генерал, все в порядке? Мы все еще целы, и Олимпия сияет как всегда.
— Будем надеяться, что это не игра случая, — проворчал Палмер, неохотно признавая свое поражение. Я все еще думаю, что вы слишком рисковали.
Линго покинул кресло для пилота.
— Если бы риск действительно существовал, я бы согласился с тем, что провоцировать взрыв еще одной Новой — плохая шутка. Но когда вы доверяете решение аналогичной задачи компьютеру, ему-то вы верите! А что такое компьютер? Это же продукт человеческого мозга. Так уж лучше верить самому мозгу, чем тому, что его заменяет.
— Ну, это несколько поверхностный взгляд на… — начал Палмер, но Линго остановил его движением руки,
— Оставим эти споры на потом. Наше путешествие будет долгим, так что у нас еще масса времени поспорить на эту тему. Весь экипаж сейчас собрался в кают-компании. Как вы смотрите на то, чтобы пропустить стаканчик?
Кают-компания не походила ни на одно из внутренних помещений кораблей, известных Джею. Стены были обшиты сосной, а пол покрывал огромный толстый ковер зеленого цвета. Мебель своими тяжелыми формами напоминала антикварные образцы и была большей частью из обшитого кожей дерева. Вдоль одной из стен протянулась стойка бара, который оказал бы честь даже клубу Генералов в Пентагон-Сити. Другая стена представляла собой практически один огромный экран. В углах комнаты находились стерео и видеосистемы и масса другой аппаратуры, о предназначении которой можно было только догадываться. В центре комнаты стоял большой овальный стол, напоминающий биллиард, где вместо сеточек луз находились какие-то полости, заполненные разноцветным песком.
Палмер застыл на месте, с удивлением осматриваясь. «Одна лишь эта комната стоит больше, чем вся оставшаяся часть корабля», — в замешательстве думал он.
Линго сделал знак Раулю Ортега, выполнявшему роль бармена.
— Как насчет «Девяти Планет» для генерала? — спросил он.
Ортега забренчал бокалами и бутылками.
— Это… гм… царские хоромы для космического корабля, — проговорил Палмер, — Совсем не то, к чему я привык.
Робин Морель, уютно расположившаяся в глубоком кресле, звонко рассмеялась.
— Война — это ад, генерал.
Ортега закончил приготовление загадочного коктейля и протянул Джею большой запотевший бокал, наполненный жидкостью девяти различных не смешивающихся между собой цветов: бледно-голубого, коричневого, пурпурного, морской волны, бурого, зеленого, желтого, синего и оранжевого.
— Каждый цвет — одна из планет Солнечной системы, — сказал Ортега, подмигивая Палмеру.
Тот недоверчиво глядел на гигантских размеров запотевший бокал. Впечатляющий коктейль!
— Пейте мелкими глотками, медленно, — посоветовала вошедшая вслед за ними Фран Шаннон. — Не больше одного уровня за один раз.
Палмер поднес бокал к губам и сделал пробный глоток. Жидкость первого уровня была максимально холодной. «Плутон, наверное», — подумал он, пытаясь припомнить названия планет Солнечной Системы. Четыре следующих слоя жидкости также были очень холодными, но степень их охлаждения уменьшалась от слоя к слою. Шестой слой оказался более густым, на вкус — старое сухое вино. «Марс», — догадался он. Седьмой нес успокоение, тепло и был нежным по вкусу. Это могла быть только Земля. Зато восьмой просто обжег горло, оказавшись горячим и крепким до такой степени, что у Палмера полезли глаза на лоб.
— У-у-ух, — едва выдохнул он, оглушенно покачивая головой, но, передохнув и набравшись смелости, храбро выпил оставшееся до конца.
Весь экипаж собрался теперь вокруг него, с одобрением покачивая головами и улыбаясь.
— Из Рауля вышел бы первоклассный бармен, — заметил Макс. — Когда вы почувствуете себя вполне готовым, попросите его приготовить вам «Суперновую».
Палмер медленно покачал головой. И вся компания закачалась в такт с ним. Движения казались ему медленными, как вечность.
— Мне кажется, что я принял уже достаточно, — оглушенно пробормотал он. — Какого черта вы намешали в этой микстуре?
— О, мне понадобился бы целый день, чтобы вам это объяснить, — ответил Ортега, пряча улыбку в усах.
— Зови меня просто Джей, — внезапно предложил Палмер, Он начал чувствовать, как голова у него становится все легче и легче, а колени все более ватными, будто он шел не меньше дня без остановки.
— Надеюсь, что не отравлюсь… — произнес он заикаясь, и, почувствовав головокружение, плюхнулся в ближайшее кресло. Произнося первые слова, он хотел придать им иронический смысл, но в конце фразы, которая показалась ему нескончаемой, он подумал, не отрава ли это на самом деле. В конце концов, разве можно доверять этим соларианам…
— Не ломайте себе голову, Джей, — посмеиваясь, сказала ему Робин Марель, — после этого напитка все вначале чувствуют себя одной ногой в могиле, но это лишь первое впечатление.
— А что… что, будет еще второе?
Голова кружилась все сильней. Палмер потерял ощущение реальности. Сейчас он не мог бы даже сказать, сколько человек находится с ним в комнате. Миллионы, казалось ему. Воздух сгустился и приобрел осязаемость и аромат. Он медленно струился, как густой сироп, Палмер никогда не был так пьян, как в данный момент, и он не мог понять, нравится ему это или нет. Теперь он себя чувствовал хорошо, голова свободная и легкая, настроение приподнятое, но мысль оставаться в таком состоянии долгое время была скорее пугающей и даже омерзительной.
Или Бергстрем прочел его мысли, или остальные поняли по выражению его лица, но весь экипаж веселился вовсю, глядя на него, а Ортега просто стонал от удовольствия.
— Не берите в голову, Джей, — сказал Линго. — Это тоже пройдет.
Линда Дортин проскользнула к проигрывателю и приятная нежная музыка заполнила зал. Фран Шаннон уселась перед синтезатором запахов и начала импровизировать. Тотчас же воздух наполнился запахами весны. Основу составлял тяжелый и густой дух свежескошенной травы. И на этом фоне Фран стала поочередно создавать ароматы различных цветов: розы, лилии, ландыша… Пахучие «фразы» наплывали и исчезали в неожиданной синхронности со звуками музыки.
Палмер начал чувствовать распирающую головную боль. Казалось, голова его вот-вот лопнет, в то время как остальная часть его «я» расслабилась под всесокрушающим напором опьянения, запахов и звуков музыки. Никогда еще он не испытывал подобного пира души.
Но это-то его и беспокоило, Палмер никогда не употреблял, ничего похожего на «Девять Планет» и не мог предположить, какие будут после этого последствия. Его новые друзья уверяли, что напиток совершенно безвреден, но чего стоят их слова на самом деле? Может быть, они будут теперь держать его все время в подобном состоянии эйфории? А может, этот коктейль полностью сокрушит волю? Или, несмотря на все заверения Робин, коктейль был все-таки отравлен?
Палмер был выпивохой не больше, чем любой другой солдат, находившийся в отпуске. Ему приходилось и раньше напиваться до чертиков. В таких случаях, зная, что он хватил лишку, Джей старался отсидеться где-нибудь в уголке, ожидая, пока винные пары несколько рассеются.
Сейчас он испытывал как раз такое состояние. Джей не чувствовал себя ни больным, ни испуганным, его не тянуло «поплакаться в жилетку», но он чувствовал, что с него достаточно.
К сожалению, Палмер совсем потерял счет времени и не знал, как долго он пробыл в этом состоянии. Еще хуже было то, что ему была совершенно не известна длительность действия напитка. Пропитанный запахом роз, туман окутывал его со всех сторон. Ему казалось, что он уже целую вечность находится в этой густой и теплой атмосфере, и это состояние будет длиться… длиться…
Внезапно все кончилось.
Туман вдруг рассеялся, как пена для бритья в горячей воде. С ошеломляющей быстротой он оказался совершенно трезв. Это было ни на что не похоже. Только что он был пьян в стельку, а сейчас голова стала ясной, мысли четкими, ни малейшей тени тяжести в голове или мигрени. Он был свеж как огурчик, будто проспал не менее семи-восьми часов глубоким спокойным сном. Ко всему прочему ему страшно захотелось есть.
