залп арбалетчиков французов, стоявших по центру сражения.
Если бы, король Англии не отменил приказ остановиться для армии графа Нортумберленда, его отряды успели бы навалиться на центр французов, когда те еще не успели перезарядить арбалеты и были практически беззащитны.
Время ушло, король явственно видел, что почти треть или даже более половины отряда Норфолка и Нормандии осталась лежать на земле или была захвачена в плен оруженосцами французских рыцарей, схватившихся с ними в ближнем бою на мечах и копьях. Многие в панике разбегались, не обращая внимания на звуки трубы, призывающих их к месту сбора у резервного штандарта короля Англии.
– Немедленная атака для войск Нортумберленда и Уорика по центру французов! – Приказал Гильом трубачу.
Несколько потрясённая и обескураженная поражением своих товарищей, английская тяжелая рыцарская конница начала, как бы нехотя, свой страшный и неотвратимый разбег на позиции французов по их центру, где король Англии отчетливо видел молодого принца Людовика Французского на белом коне под знаменем Франции и Орифламмой, поднятой вверх знаменосцем аббатства Сен-Дени.
– Святой Георгий! – Неслось над рядами атакующих англичан их боевой клич ещё со времен Завоевателя.
– Монжуа Сен-Дени! Орифламма! – Звенел в ответ боевой клич французов, ощетинивших лес копий навстречу набегавшей коннице.
Сомнения промелькнули в голове Гильома Рыжего о том, что он зря отвел всех лучников и арбалетчиков для охраны лагеря и обоза. Он хотел, было, приказать протрубить сигнал к вызову стрелков на позиции, но, буквально оцепенел.
Атакующие ряды английской кавалерии валились в замаскированные ямы прямо перед носом французов. Появилась давка, толчея и неразбериха в рядах англичан, которая заметно снизила темп атаки.
– Так вот почему они зигзагами отступали, сволочи! – Понял король Англии.
Но большинство конницы успешно миновало ямы и, нарушив строй и потеряв скорость, навалилась на центр каре французов, где что-то кричал принц Людовик, но Гильом не мог расслышать его команд из-за приличного расстояния и грохота оружия.
И вот, когда кавалерия англичан стала охватывать фланги каре и, казалось, что французов сомнут, раздался вой выпущенных в упор арбалетных стрел, накрывших, словно рой пчёл, английских рыцарей. Многие попадали с коней, у большинства кони были убиты или покалечены. Началась неуправляемая схватка и рубка в центре битвы.
Король не видел, что основная масса рыцарей наткнулась на длинные пики французов и не смогла толком прорвать фронт. Король надеялся, что его стрелки успеют пробежать почти лье для атаки французов, чтобы помочь кавалерии, и он приказал трубить сигнал быстрого выдвижения стрелков их лагеря для контратаки.
Порядка трех с половиной тысяч арбалетчиков-наемников и английских лучников бросились бежать из лагеря на помощь своим кавалеристам, оставив лагерь практически без стрелкового прикрытия.
Этого момента ждал с нетерпением граф де Монфор. Теперь можно было приступать ко второй части его плана ведения сражения. Он послал рыцаря из своей свиты к отрядам конных арбалетчиков и рыцарей мессиров де Божанси и де Монтонкура с приказом о немедленной атаке лагеря англичан.
Король Англии, нетерпеливо ёрзая в седле, послал своего оруженосца Готье де Борэ, чтобы тот как можно быстрее привёл стрелков. Он не знал и не догадывался, что в это самое время, когда стрелки удалились от лагеря на почти половину лье, на беззащитный лагерь напали французы и, пользуясь суматохой и неожиданностью своего нападения, стали жечь осадные и камнемётные машины и убивать саперов и инжениаторов. Наёмники, которые могут только хорошо грабить и насиловать, а также добивать деморализованного врага, не сразу смогли организовать оборону и сообразить, что число атакующих врагов несравнимо мало.
Граф Арундел был тяжело ранен, пять перекатных башен сожжено, две трети камнемётов приведено в негодность, много саперов и инжениаторов убито. Французы потеряли в этой атаке пять рыцарей и тридцать одного оруженосца убитыми.
Когда к королю прискакал бледный Готье де Борэ и, срывающимся от волнения голосом, доложил о случившемся фиаско в лагере, Гильом II Рыжий буквально оцепенел, но смог взять себя в руки, ведь ещё ничего не потеряно. Гильом поднёс к губам рог, чтобы лично начать атаку на конницу де Монфора, как вдруг, его глаза округлились, и он просто онемел! На него начинали атаку кавалеристы де Монфора. На него! На его войска!
– Да они что, с ума сегодня посходили! Решили, что смогут со своей горсткой и парой трюков выиграть у меня битву! Приготовиться к встрече противника!
Конные отряды сошлись в страшном лобовом ударе, ломались копья и щиты, рыцари выхватывали мечи, шестопёры и цепники. Начался ближний бой, в котором, правда, рыцари старались не убивать, а стараться брать в плен рыцарей, выбитых из седел, которых тут же связывали оруженосцы и увозили в тыл.
Англичанам удалось оттеснить французов де Монфора, но центр их стоял, практически как вкопанный.
Король Англии подал сигнал к отходу и перегруппировке сил, ожидая подхода стрелков.
Французы стали организованно, под прикрытием пикинеров, павезьеров и арбалетчиков, отходить через подъемный мост в город, под защиту стен и башен.
– Сир! Сир! Вы победили! – Доносилось со всех сторон до короля Англии.
– Хорошая победа, Пиррова!! – Зло подумал король.
– Сир! Граф Арундел серьёзно ранен, лагерь частично разрушен, уничтожена Ваша походная часовня! Большая часть осадных и камнемётных машин сожжена или приведена в негодность! – докладывал Готье де Борэ.
– К черту часовню! Всех на восстановление башен и катапульт! – Прорычал король, – пошевеливайтесь, остолопы!
Но благородных сеньоров и их оруженосцев не очень-то заставишь возиться в грязи с всякими деревяшками, это работа черни или бастардов с однощитовыми рыцарями, следовательно, о восстановлении машин можно было забыть.
Вечером королю Англии, сидевшему в своей огромной палатке возле тяжелораненого графа Арундела, доложили, что город Мант-на-Сене окружен, замки вокруг него блокированы и всё подготовлено к осаде.
– Чем? Чем? Чем его осаждать? – Думал король Англии Гильом II Рыжий.
Граф Арундел стонал, ударом меча кто-то из французов раскрошил ему шлем и пробил голову. Подле него находился священник, бормочущий что-то себе под нос по латыни, ожидая последней исповеди умирающего воина.
Под стоны умирающего графа король вчитывался в списки убитых и захваченных в плен рыцарей:
– Убито четыреста восемьдесят шесть рыцарей, из них имевших право распускать знамя – двести шестнадцать.
Далее следовали имена и титулы, среди которых король увидел графа Уорика, его друга и любимца.
Оруженосцев и прочей прислуги рыцарей убито восемьсот тридцать три человека.
Захвачено в плен двести два рыцаря, из них имеющих право распускать знамя – сорок пять, включая графов Норфолка и Нортумберленда.
Оруженосцев и слуг захвачено в плен триста девяносто один человек.
Инжениаторов и саперов убито двести один человек, ранено восемьдесят девять человек.
