«Но разве с Гавиланом все происходит иначе, чем с бабушкой? — вдруг задала она себе вопрос. — Не относится ли упрек к ним обоим?» Возможно, в ее чувствах к ним много общего.
Эта мысль взволновала Рен больше, чем девушка могла себе признаться, и она поспешила отбросить ее.
В Садах было тихо и спокойно. Взгляд Рен скользнул по разноцветному живому покрывалу Садов, подобному полотну живописца: кое-где мазок был коротким и широким, где-то — тонким и извилистым, обрамленным яркой каймой, мерцающей на свету. В безоблачном голубом небе светило солнце. Воздух был свежий и душистый. Смакуя, она медленно вдохнула его: завтра, когда призовут магию Лодена, этой благодати конец — все погрузится в дикую тьму. Промелькнув, исчезли жуткие видения мира, царящего вне Киля, — зловонные скалы с их смертоносными испарениями, зной Киллешана, висящий над землей, темнота и вулканический пепел, скрежет и вой демонов. Рен вздрогнула. Нет, только не это. Но она знала, что все это вновь предстоит пережить ей; этот ужас, как живое существо, прижался к земле, затаился и терпеливо дожидается своего часа в уверенности, что поглотит ее, победит.
Она закрыла глаза, ожидая, когда тягостные предчувствия оставят ее, призвала всю свою решимость, уговаривая себя, что пойдет не одна, что рядом будут друзья. Вместе они смогут противостоять злу, защитят друг друга, сумеют пройти по страшным склонам и добраться до безопасного места. Ведь она достигла Арборлона целой и невредимой. И сможет вернуться назад. Но сомнения одолевали. Она помнила предостерегающий шепот Гадючьей Гривы: «Берегись, девушка-эльф. Тебе грозит опасность, я вижу предательство и зло, какое ты даже не можешь себе представить. Никому не доверяй».
Но если поступать, как советовала Гадючья Грива, если положиться только на себя, не обращая внимания ни на кого больше, то недолго и потерять способность двигаться, общаться. Нет, этого она не переживет!
«Многое ли Гадючья Грива увидела в моем будущем? — мрачно думала она. — Многое ли открыла? Увы…» Усилием воли она встала, бросила прощальный взгляд на Элькрис и повернула обратно. Медленно спускалась Рен по склонам Садов Жизни, стараясь вобрать в себя навсегда их прелесть, их уют, яркие краски цветов и тепло. Они будут с ней долго, в тяжкие дни мрака, холода и одиночества. И так хотелось верить, что худшие предсказания не сбудутся! Вдруг Гадючья Грива ошиблась?
Но в душе она знала, что все случится именно так, как предсказывала старая женщина.
Гарт догнал ее, и остаток дня они провели вместе, разговаривая о том, что их ждет впереди. Об опасностях, которые однажды уже довелось испытать, о царившем за стенами города кошмаре, через который им предстоит пройти. Гарт казался спокойным и уверенным, но ведь он всегда был таким. Они договорились, что бы ни случилось, держаться вместе.
Еще ей суждено было после полудня встретиться с Гавиланом — коротко, на один миг. Он шел из дворца выполнить какое-то поручение и на лужайке столкнулся с ней. Улыбнулся и помахал рукой — вроде бы все отлично, вроде бы и не случилось ничего. И хотя эта беспечность расстроила и огорчила Рен, она невольно улыбнулась в ответ и тоже помахала рукой, даже остановилась поговорить с ним, но с ней был Гарт, а с Гавиланом какие-то его спутники. Так и расстались. После этой случайной встречи они больше не виделись, хотя она и пыталась найти его. С наступлением темноты Рен ушла к себе в комнату. Через окно она смотрела на угасающий вечерний свет и размышляла, как выбраться из ловушки и удастся ли это. Гарт тоже уединился в своей комнате. Она уже собиралась идти к нему, когда дверь открылась и на пороге появилась королева.
— Бабушка! — вскрикнула Рен с чувством невольного облегчения.
Элленрох молча пересекла комнату, подошла к ней и крепко прижала к груди.
— Рен, — прошептала она, сжав ее руки, словно боялась, что та может убежать.
Сделав шаг назад, она улыбнулась грустной улыбкой, взяла Рен за руку и повела к кровати, на которой они и уселись.
— Я позорным образом избегаю тебя весь день. Прости уж меня. Каждый раз, когда ты оказывалась поблизости, я вспоминала о каком-нибудь несделанном деле, о встрече, назначенной заранее. — Она замолчала. — Рен, извини, что я не привлекаю тебя к этому делу. Так не хочется тебя мучить. Но так, как ты, мне никто не поможет. Ты нужна мне, дитя. Так ты прощаешь меня?
Рен смущенно закивала:
— Мне нечего прощать, бабушка. Когда я решила доставить сообщение Алланона сюда, я уже согласилась на все. Ведь я знала: если ты получишь это послание, я буду с тобой. И никогда не думала иначе.
— Рен, ты подарила мне надежду. Жаль, что с нами нет Аллин и она не может тебя видеть. У тебя ее сила воли, ее решимость. Мне так не хватает моей дочери. Она умерла много лет назад, а мне все кажется, будто она только вышла ненадолго, и я все ищу, ищу ее…
— Бабушка, — тихо сказала Рен, ловя ее взгляд, — расскажи мне о магии. Что пугает Гавилана, Эовен, Филина, тебя?
Элленрох молчала. Ее взгляд стал жестким, тело напряглось. Рен увидела ту железную решимость, которая отличала королеву в трудные минуты. Перед Рен была моложавая женщина — стройная фигура, гладкое лицо. Элленрох все молчала. Рен твердо выдержала ее взгляд — она должна покончить с секретами, которые стоят между ними.
— Я уже говорила, что ты похожа на Аллин. — Улыбка королевы была неожиданной и вымученной. Она отпустила руки Рен, как бы устанавливая границу между ними. — Прости, Рен, но я не могу рассказать тебе всего. Во всяком случае, не сейчас. Поверь, у меня есть на то причины. Итак, я скажу тебе все, что могу, и мы оставим этот вопрос в покое.
Она облегченно вздохнула и улыбнулась.
— Магия непредсказуема, Рен. Так было с самого начала и остается поныне. Из рассказов о Мече Шаннары и об эльфинитах тебе известно, что она проявляется неожиданно, в зависимости от того, кто хочет вызвать ее силу. Когда эльфы пришли на Морровинд, они решили, что, познав старые законы, вылепят себя по образцу своих предков. Конечно, трудность заключалась в том, что форма давно разбита и никто не сохранил ее чертежей. Они вновь обратились к магии, но не смогли управлять ее силой. Множество попыток окончились неудачей. Результатом этих попыток и стали демоны. Недосмотр или просто неудача, но дела это не меняет. Избавиться от демонов не удалось. Они процветали, размножались и здравствовали, как здравствуют до сих пор.
Она грустно покачала головой, как бы вспоминая обо всех перипетиях борьбы со злом.
— Ты можешь спросить меня, почему их нельзя отослать туда, откуда они пришли, не так ли? Но в мире магии нет простых решений. Гавилан, как и многие другие, считает, что более решительные эксперименты с магической силой должны дать результат: на ошибках учатся — и твари наконец будут побеждены. Но я в отличие от других понимаю, что такое сила магии, Рен. Я использовала ее и знаю: пределов для нее не существует. Она подавляет нас. Она сильнее нас и останется после нашей смерти. Я не верю в ее доброту, хотя и питаю некую надежду. Но, видишь ли, если мы по-прежнему будем верить, что все решения лишь в ней, то сломаемся и новый ужас проникнет в нашу жизнь — мы сами захотим власти демонов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
