Еда и питье… что ж, выходит, если бы он знал верную форму соответствующего запроса, ему не пришлось бы мучиться в пустыне от голода и жажды. Джек решил, что надо будет непременно выяснить это, прежде чем он уйдет… Но еще…
Дети.
— Почему этой планете грозит гибель?
Страшные слова, слова, которые очень трудно выговорить.
— Здешнее солнце скоро превратится в новую звезду.
Более ясный ответ трудно было и придумать.
— Когда?
— Через пятьдесят пять лет. Предсказать данное событие с точностью до часов не удается.
Все было тщательно просчитано, отмерено и согласовано с правилами безумной логики.
— Ты сказал, будто запретил рождение детей по доброте?
— Так оно и есть. Период функционирования физиологической системы людей, населяющих, обрыв, планету в данный момент — семьдесят пять лет. Они умрут до вспышки новой звезды.
Уолли пришел в ярость.
— И ты называешь это добротой? А ты подумал, что станет с людьми, когда им всем стукнет по семьдесят пять? Каково им будет жить в этом мире семидесятипятилетних старцев? Да способен ли ты со своими запрограммированными эмоциями хотя бы представить себе, что тогда будет?
Он почувствовал себя разбитым.
— Данная информация у Пи-Айчена имеется давно. Для прекращения рождений был выбран срок за семьдесят пять лет до вспышки новой звезды. В программе все сходится. Процедура верна.
Последовала пауза, а затем опять, словно икота:
— Обрыв.
— Так вот почему ты больше не утруждаешь себя ремонтом домов? Меньше людей, меньше им нужно и жилья? Но по какому праву ты творишь все это, Пи-Айчен?
Если Уолли ожидал, что его вопрос вызовет смятение в электронных мозгах машины, то он был разочарован.
— Я так запрограммирован, — бесстрастно ответил голос в его сознании.
— Но тебя не могли запрограммировать на то, чтобы ты стер с лица земли народ, который призван защищать! Плохо дело, Пи-Айчен. Ты создан затем, чтобы служить людям, и это является единственной целью твоей деятельности. Так как же это ясное указание согласуется с той жаждой убийства, которая тебя обуяла?
— Я служу человечеству и забочусь о нем. Как машина, я был запрограммирован делать только то, что идет во благо людям. Жизнь на этой планете обречена. Планета также обречена. Для человека лучше принять легкую смерть от естественных причин, чем погибнуть в мучениях от вспышки новой…
— Ты используешь в своей речи понятия, соответствующие человеческим чувствам. Должно быть, их смысловые аналоги заложены в твою программу.
— Обрыв. Я буду уничтожен вместе со всей планетой.
— Но ведь гибель от вспышки новой звезды тоже можно считать смертью от естественных причин! О Боже, помоги мне!
— Данное утверждение не выдерживает проверки.
Очевидно, Пи-Айчен порылся в ячейках своей памяти, где хранилась информация о чувствах, и вернулся назад, приняв на себя роль эдакого огромного механического папаши. Уолли поежился. Разум говорил ему, что в словах Пи-Айчена была своя логика. Чувства также подсказывали, что простая смерть — от естественных причин! — была куда лучше, чем гибель во всепожирающем космическом пламени от вспышки новой, и все же…
— Ты способен понять, что сейчас происходит в Кериме?
— Да. Мне очень жаль, — Пи-Айчен опять выдал эмоциональную оценку, холодную и запрограммированную, как будто чувство можно было разъять на части и смоделировать при помощи электронных схем, — но это лучше, чем ждать конца, ничего не предпринимая.
— Спорное утверждение, — сердито заметил Уолли. — Ты не можешь понять горе этих людей, и тебе не дано пережить и почувствовать весь ужас происходящего в проклятых городах на побережье.
Джек ощущал себя крысой, загнанной в ловушку охотничьей собакой. Что еще он мог сказать, чтобы заставить этого кибернетического идиота переменить свое мнение? Ах, если бы он прогуливал занятия в компьютерном классе не так часто…
Уолли сглотнул слюну и облизал пересохшие губы. Надо было испробовать другую тактику.
— Я не с этой планеты, Пи-Айчен. Мне необходимо переговорить с людьми из моего мира.
— Этого не может быть. Все остальные планеты из системы данной звезды непригодны для жизни людей. Вы — человек. Следовательно, вы — с этой планеты.
— Звучит складно, но ты ошибаешься, Пи-Айчен. Я не с этой планеты. Я прибыл с Земли — не помню, сколько это парсеков отсюда, но световых лет много. Тут неподалеку есть планета под названием Амбрил. Во всяком случае, я летел именно туда, и мне нужно установить с ними связь при помощи межзвездного передатчика. Итак…
Но Пи-Айчен прервал его.
— Доказано, что ни одно тело не может превысить скорости света…
— Рискну предположить, что у здешнего народа также был свой Эйнштейн. Без него, или ему подобного, и мы не создали бы ту цивилизацию, которую имеем. То, что ты говоришь, — абсолютно верно, но в рамках лишь данного пространства-времени. А ведь существуют и другие — измерения, если тебе так больше нравится, — где движение быстрее света также невозможно, но при этом скорость может оказаться все-таки выше указанного предела относительно нашего пространства… — Уолли изложил известную теорию гиперпространств, использовавшуюся на практике звездолетами землян.
Когда он закончил, Пи-Айчен продолжал хранить молчание.
— Что скажешь?
— Данная теория не была заложена в программу. Но у меня есть достаточно данных, с которыми можно свериться и произвести оценку. Ждите.
— Похоже, вежливость в тебя тоже не заложили, — заметил Уолли, неожиданно почувствовав веселое облегчение. Он подбросил Пи-Айчену непростую задачку, и компьютер задумался. Прекрасно.
— Пока ты не начал работу, — быстро спросил он, — скажи, почему я нахожусь в невесомости? Мы что, в космосе?
— Мы не в космосе. Мне ничего не известно о невесомости. Приступаю к проверке.
Уолли откинулся назад и начал вяло обследовать пульт управления. Неудивительно, что Джарфон из Тривеса перепугался до смерти! Этот кибернетический гигант мог вселить ужас в сердце даже самого отважного храбреца, если тот не имел хотя бы поверхностного технического образования.
Во всяком случае, ему и самому следовало побольше времени уделять занятиям…
Джек начал тихо напевать знакомые строки, поначалу даже не осознавая, что он это делает:
Поем и смеемся — сам черт нам не брат,В далекую даль наши кони летят.У нашей принцессы глаза голубые.Голубые, как небо, глаза…
— Интересно, — с раздражением сказал он самому себе, — удалось ли уже компьютеру переварить эту чушь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
