— Я? Вас? В будущее? — в замешательстве переспросил Яков. — Да как же так, господин Кроф! Я сам дальше Гороховской там и не ходил! Ну да, людей видел, машины эти… без лошадей. И все! Я сам ничего не знаю!
— Ничего, — барон потрепал юношу по плечу. — Мы с тобой, брат Яков, не лыком шиты. Не пропадем. Да вот прямо сейчас и пошли – чует мое сердце, Серж от красотки Ольги нескоро оторвется…
* * *
— Итак, товарищи, — голос Геннадия звучал, сухо; слово «товарищи» он выговаривал легким нажимом. — Мы получили, наконец, свободный проход на ту сторону. Так что – начинаем работать всерьез. Дрон, Вероника – завтра ваш выход. Готовы?
Члены группы, к которым он обратился, кивнули. Остальные завидовали – особенно Дрону, который уже раз побывал в прошлом.
— А почему именно они? — сварливо спросил Валя. Он, как и Геннадий, был студентом-философом.
— Мне кажется, что и другие могут принять участие. Предлагаю проголосовать…
— А потому, Валентин, — Геннадий говорил, как всегда, корректно, но в тоне чувствовалось раздражение, — что от вас там толку, как от козла молока. Вам в прошлом пока делать нечего.
— Это почему – возмутился Валентин. — Надо поработать с «Вестником Народной воли» – ну, мы говорили, вы помните! Или нам больше не надо искать Шевырёва?[66] Я согласитесь, лучше всех изучил вопрос по публикациям в прессе…
Дрон фыркнул. Валентин его откровенно бесил – типичный книжный червь, пропускающий тренировки, которые Дрон с Вероникой устраивали для Бригады. Валентин платил Дрону взаимностью, полагая его тупым отморозком.
Геннадий, не одобряющий «внутрипартийные» склоки, недовольно покосился на соратников и продолжил:
— Вот и проработаете – только зачем для этого лезть в прошлое? Займитесь журналами и газетами, их вам доставят. А полевую работу оставьте другим.
— Но, простите, — не желал сдаваться специалист по публикациям. — По-моему, у нас всех равные права, и я тоже могу…
— Слышь, Валь, хорош гнать порожняк, — не выдержал, наконец, Геннадий. — Сказано – нечего тебе там делать. Сиди и работай здесь. Будет надо – сходишь, а пока не лезь, куда не просят, — и, прежде чем возмущенный Валентин нашелся, что ответить, повернулся к Веронике:
— Как у нас с антуражем?
— Порядок, — ответила девушка. — Кое-что вы принесли в прошлый раз. Осталось сделать выкройки, и тогда все будут одеты. Но вообще-то лучше бы сразу на той стороне обзавестись. Но для этого нужны деньги.
— Да, с бабками полный кирдык – подтвердил щуплый молодой человек в очках. Виктор был лучшим специалистом Бригады по электронике; это сумел выследить Николку через уличные телекамеры. На собраниях он обычно сидел, уткнувшись в планшет и редко участвовал в общих дискуссиях.
— Здесь-то мы еще перебьемся – шесть установочных комплектов я собрал из дешёвых мобильников и литий-ионных батарей. Так что с железом все ОК – а вот царских бабок нет. А нам с трактирами вопросы решать.
Узнав от Ольги о схватке с людьми ван Стрейкера, Геннадий решил срочно искать студента, который швырнул в окно к Корфу шляпную картонку с бомбой. На счастье, Ольга сумела заснять его с близкого расстояния, а Виктор обработал лучшие кадры, получив портреты бомбиста очень приличного качества.
Искать было решено проверенным способом – через камеры наблюдения. Тот факт, что в девятнадцатом веке с сетью уличных видеокамер были некоторые проблемы, Геннадия не смутило; никто и не собирался искать «клиента» на улицах. Пока Виктор на коленке ваял автономные видео-жучки, Геннадий, Валентин и Олег прошерстили все, что смогли раскопать – в сети и в библиотеках, — по студенческой Москве позапрошлого века.
В итоге были намечены три пивные – две у Никитских ворот и одна на Тверском бульваре. Там, если верить историкам, собирались радикальное московское студенчество. Был еще трактир на Сухаревом рынке, где сиживали бедные студенты, искавшие у сретенских букинистов учебники и тетрадки лекций. Не забыли и про «Чебыши» с «Адом». Два эти больших заброшенных дома дворян Чебышевых с флигелями, заселенные студентами, хранили наследие еще нечаевских времен – там и в 1886-м году обитали неимущие студенты; а когда-то, в конце шестидесятых, помещалась штаб-квартира, где жили студенты-нечаевцы и еще раньше собирались каракозовцы, члены кружка «Ад». Геннадий полагал, что эти славные традиции вряд ли совсем уж забыты.
Во всех точках надо пристроить камеры, а потом хотя бы раз в день обходить и снимать данные по беспроводному каналу. И к тому же – регулярно менять батареи. И если наружные камеры у «Ада» и «Чебышей» можно было ещё снабдить скрытыми солнечными панелями, то с камерами, в пивных и трактире надо что-то придумывать. Скорее всего, хватит и банального подкупа персонала – половых или мальчишек-разносчиков. Но – для этого нужны деньги.
Дрон с Вероникой собирались в прошлое как раз для того, чтобы присмотреться к паре намеченных вариантов; вместе с ними шел и Геннадий, но у него была иная задача.
— С деньгами пока глухо, Вить, — подвел итог Геннадий. — Будем решать. Сам понимаю, надо, но пока – ждем.
Виктор пожал плечами – Мол, вам виднее, моё дело предупредить, — и углубился в свой планшет.
— Кстати, у Ольги кое-что наметилось, — припомнила Вероника. — Решила модисток с Кузнецкого снабжать чулками «мэйд ин Чайна». И заодно – облагодетельствовать российских барышень бюстгальтерами. Его, правда, и без нее придумают через год… говорит – новинки имеют успех.
Дрон скабрёзно хихикнул:
— Ага, имеют – особенно, если она там устроит дефиле. А чё, я бы не отказался…
— Точно, Дрон, — одобрительно кивнул Валя. — В эротическом белье ты будешь неотразим. Дерзай!
Вокруг захихикали; Дрон грозно уставился на очкарика, но Геннадий решительно пресек склоку:
— Так, все замолчали. А ты, Дрон, давай, рапортуй – что по подземной базе?
Дрон с готовностью доложил:
— Да, в общем, все тип-топ. Что смог найти по этому району – нашел. Места гнилые и стрёмные – ну да я это уже говорил…
Геннадий кивнул. Тема о поисках подземного портала поднималась уже не раз – благо, имелась примерная схема подземелья. Был и чертеж «искалки», с помощью которой Николка с Ваней отыскали проход в московское метро. Но толку от него было чуть – требовались три бусинки от коптских чёток, а у бригады была лишь одна. Впрочем, чтобы добраться до вожделенного портала, Дрон и Геннадий готовы были обшарить все подземелья и водосливные стоки в районе Ильинки и Хрустального переулка.
* * *
Пошла уже вторая неделя с того дня, когда с ломовых подвод, возле Овчинниковской, были сгружены тюки с разными необходимыми в дачной жизни имуществом. Перловка летом была сущим раем – вдали от пыльных мостовых Москвы, ее пыльных жарких площадей, дышалось особенно легко. Василий Петрович, только и говоривший, что о загородном отдыхе, пропадал на берегу Клязьмы; не разделяя страсти соседей к ловле карасей и плотвички на удочки, он проводил время с книгами, в садовом парусиновом кресле. Для этой цели на берегу были устроены легкие беседки; тётя Оля посылала туда прислугу Марьяну с бутербродами и жбанами брусничной воды. Сама она чаще проводила дневные часы в саду, с Ниной Выбеговой, чья дача стояла через палисадник.
Девочки, Марина с Варенькой Русаковой, тоже все время проводили вдвоем. Николка же, отойдя от недавних потрясений, оказался как бы в другом мире – где не было ни бельгийцев, ни порталов в будущее, а лишь лес, река, да по вечерам, посреди поселка – оркестр на летней веранде.
Впрочем, кое-что все-таки напоминало и о том, что осталось в Москве. Велосипед, на котором Николка целыми днями гонял и по утоптанным дорожкам Перловки, и по лесным да полевым тропинкам. Он научился ездить еще в Москве, но там поездки были ограничены двором дома; Олег Иванович запрещал выбираться на улицу. Провожая Ваню в Сирию, Николка попросил позволения взять на дачу его особый «горный» велосипед – и тот, конечно, возражать не стал. И вот теперь он вполне овладел машиной – и лихо скатывался по косогорам и оврагам, рассекавшим берега Клязьмы. Разок он сильно загремел и вернулся домой с ободранными локтями и расквашенным носом. Тетя Оля целый вечер суетилась вокруг непутёвого племянника, суля заточение и запрет на рискованные поездки – но уже с утра Николка снова оседлал двухколесный экипаж.
Случалось ему заезжать в окрестные деревни; седока на невиданном механизме встречали испуганные крики и заполошный собачий лай. Пару раз Николка едва избежал близкого знакомства с собачьими клыками: все окрестные жучки и полканы, увидев велосипедиста, считали своим долгом кинуться в погоню и долго преследовать машину, стараясь разорвать штаны храброго «спортсмэна». Как тут было не вспомнить продавца из оружейной лавки, который пытался всучить им с Иваном «велодог» – особый вид карманного револьвера, из которого европейским поклонникам двухколесного транспорта предлагалось отстреливаться от уличных собак.
