Рабочий день на Лубянке заканчивался. В настенных электрических часах что-то щелкнуло. Стороженко бросил взгляд на белый циферблат серого квадрата часов: было десять часов вечера.
«Ну ладно. Пора и меру знать. С горячими делами разобрался, — подумал полковник. — Домашние небось заждались. Пока доеду — будет как раз одиннадцать ночи. А завтра в шесть надо встать».
Он собрал документы и положил их на верхнюю полку сейфа. Там у него лежали самые важные и срочные материалы, требующие продолжения работы с ними на следующий день.
Как-никак в разведке с перебежчиком такого высокого ранга — полковником ГРУ — он встретился впервые, и нужны были консультации со специалистами территориальных органов контрразведки. Именно на следующий день намечена встреча с разыскниками — профессионалами высокого класса, чьих советов никто не игнорировал в таких ситуациях.
Следственный отдел КГБ СССР возбудил уголовное дело по факту побега военнослужащего, квалифицируя его действия как измену Родине.
Для Стороженко это был трудный урок. Как-никак прошляпил вместе с подчиненными явного шпиона.
Вышестоящее руководство упрекало его в том, что он не смог упредить предательства. Уже первая командировка изменника должна была пролить свет на личность офицера. Николай во многом соглашался. Вину на подчиненного не перекладывал, хотя прекрасно понимал, что первую тревожную информацию на Бохана должен был доложить оперативник — непосредственный куратор греческого участка ГРУ…
Пройдет время, и чекисты станут получать сведения, что предатель, изменив внешность, стал ездить по Штатам с миротворческими лекциями, проповедуя некие пацифистские идеи. Надо отметить, выколотив из него информацию, ЦРУ и ФБР особого доверия на тот период к инициативнику не испытывали. А потом его надо было зарабатывать ценой дальнейших унижений и предательств, что он делает, наверное, и по сей день, если не стал бомжом или не наложил на себя руки.
Семья его оставалась на тот период в Союзе.
Глава одиннадцатая
Двойная игра «Каина»
Преступление нуждается лишь в предлоге.
Аристотель
В сентябре 1980 года в одно из подразделений ГРУ Генштаба прибыл для прохождения дальнейшей службы высокий стройный старший лейтенант Иванов Александр Васильевич. Военная форма ему шла. Очки в тонкой золоченой оправе придавали лицу особый интеллигентный шарм.
«Такие мужчины должны быть в фаворе у женщин», — неожиданно для себя подумал старший оперуполномоченный майор Стороженко, впервые увидев новоприбывшего офицера на своем объекте.
Начальник направления, куда попал служить Иванов, полковник Лобанов охарактеризовал новичка в целом положительно:
— Парень толковый, из него может получиться хороший специалист информационной службы. На работе усидчив, умеет анализировать материалы, неплохо пишет, хорошо поставлена устная речь. У него есть связи наверху. Мне Иванова порекомендовали взять, хотя во время командировки в Болгарии у него были какие-то, мне пока не известные неприятности на семейной почве, что явилось основанием для досрочного откомандирования из страны. О них мне скупо говорили кадровики, я посчитал бестактным влезать в душу подчиненного.
Первая ознакомительная беседа Стороженко с ним показала, что старший лейтенант Иванов действительно обладает широким кругозором. О себе рассказал, что в 1978 году окончил Военный институт иностранных языков, специализация — английский и болгарский языки. В 1973 году был в месячной командировке в Конго. Откровенно поведал о сложностях семейной жизни. После завершения учебы на спецкурсах ГРУ в 1979 году выехал в длительную служебную командировку в Болгарию.
В ходе беседы выяснилась одна интересная деталь — оказывается, Сашу Иванова Стороженко мог видеть бегающим в гарнизоне, когда он в качестве слушателя стажировался в конце 60-х годов от Высшей школы КГБ в Рава-Русском мотострелковом полку. Командовал частью его отец — полковник Иванов. Старший оперуполномоченный полка майор Червоткин очень тепло отзывался о командире. Вот какие в жизни могут быть совпадения и метаморфозы.
* * *
Начало службы в центральном аппарате ГРУ для Иванова было связано и засеяно семейными дрязгами, а в дальнейшем и подготовкой к бракоразводному процессу, с персональным разбором поведения офицера на партийной ячейке — первичной партийной организации. Капризная жена, дочь полковника Генштаба, как он утверждал, требовала оставить ей все совместно нажитое имущество вплоть до квартиры. Иванов не стал мелочиться, понимая, что жена остается с ребенком.
Командование было на стороне офицера. А вот кадры и политотдел стояли за стороне супруги, которая не без помощи отца существенно влияла на ход разбирательства в свою пользу. Иванов, конечно, мог подключить более мощные рычаги, но не хотел впутывать в грязную историю отца-фронтовика и его влиятельного друга в маршальских погонах.
И все же Стороженко не мог успокоиться из-за отсутствия информации о службе Иванова в Болгарии и истинных причинах его досрочного откомандирования. Анализ имеющихся материалов и поступивших уже за период службы Иванова на новом месте позволил прийти к выводу о необходимости заведения на него сигнала. Вскоре согласие от руководства было получено, и Стороженко на «корочках» с материалами вывел черным фломастером кличку — «Каин». Она же стала в дальнейшем фигурировать и в делах оперучета: оперативной проверки, а затем и разработки.
В ходе изучения «засветившегося» старшего лейтенанта оперативник выяснил, каким путем попал и окончил Иванов один из престижных военных вузов. Туда поступали молодые люди после десятого класса, в основном по протекции. Правда, командование разбавляло курсы выходцами «из армии, от плуга и станка». Однако таких слушателей насчитывались единицы. Существовал даже женский факультет, в шутку окрещенный острословами «пансионатом номенклатурных девиц». Они туда попадали по конкурсу мамаш и папаш.
Генеральские и министерские, не говоря уже о маршальских дочках и удочеренных внучках, сдавали вступительные экзамены для отвода глаз, не боясь быть проваленными.
Из плеяды поднявшихся на «слушательскую скамью» через «отцовский лифт» был и Александр Васильевич Иванов. Отец его и один из маршалов Советского Союза вместе воевали на фронте. Как не помочь чаду сослуживца? Один звонок — и просьба выполнена. Именно таким образом Иванов стал слушателем.
Учился неплохо, схватывал знания на лету, однако столичная жизнь сильно манила своей привлекательностью. Баловала отцовская опека. Очень хотелось после получения лейтенантских погон остаться в Москве. Женитьба на дочери полковника ГРУ Генштаба и быстрое решение квартирного вопроса позволили ему сделать если не шаг, то уверенный шажок к столичному трудоустройству. Остальные шаги в службе помогали делать отец, тесть и тень маршала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
