— Что? — вскрикнулъ еврей, обнимая обѣими руками Монкса, который въ ужасѣ вскочилъ вдругъ на ноги. — Гдѣ?
— Тамъ! — сказалъ Монксъ, указывая на противоположную стѣну. — Тѣнь! Я видѣлъ ясно тѣнь женщины въ плащѣ и шляпкѣ… Она скользнула вдоль этой стѣны.
Оба поспѣшно вышли изъ комнаты. Свѣча стояла тамъ, гдѣ ее поставили. Они ничего не увидѣли, кромѣ пустой лѣстницы и своихъ блѣдныхъ лицъ. Они прислушивались нѣсколько секундъ, но во всемъ домѣ царило глубокое молчаніе.
— Это вамъ померещилось, — сказалъ еврей. Онъ взялъ свѣчу и повернулся къ своему посѣтителю.
— Клянусь, что я видѣлъ ее ясно! — отвѣчалъ Монксъ, продолжая еще дрожать. Она стояла, склонившись впередъ, когда я ее увидѣлъ, а когда я сказалъ, что вижу ее, она скрылась.
Еврей взглянулъ на блѣдное лицо Монкса и предложилъ ему подняться по лѣстницѣ. Они заглянули во всѣ комнаты; вездѣ было холодно, темно и пусто. Они спустились въ корридоръ и затѣмъ въ подвалы. Низкіе стѣны были покрыты плѣсенью, и вездѣ виднѣлись слѣды улитокъ и слизняковъ, но все кругомъ было тихо, какъ въ могилѣ.
— Что вы такъ трепещете? — сказалъ еврей, когда они вернулись въ корридоръ. — Кромѣ насъ съ вами, здѣсь во всемъ домѣ никого нѣтъ, если не считать Тоби и мальчиковъ… Ихъ бояться нечего. Вотъ посмотрите!
И въ доказательство своихъ словъ еврей вынулъ изъ кармана два ключа и объяснилъ ему, что для предупрежденія всякой помѣхи разговору онъ сейчасъ же заперъ двери, какъ только спустился съ лѣстницы.
Осязательное доказательство поколебало прежнюю увѣренность Монкса въ томъ, что онъ видѣлъ кого-то. Чѣмъ дальше, тѣмъ менѣе протестовалъ онъ, особенно послѣ осмотра комнатъ, и наконецъ со смѣхомъ объявилъ, что все это происходитъ, вѣроятно, вслѣдствіе его возбужденнаго воображенія. Онъ отказался отъ всякаго разговора, на этотъ вечеръ, по крайней мѣрѣ, ссылаясь на то, что уже больше часу ночи. Милая парочка разсталась.
XXVII. Глава эта написана авторомъ съ цѣлью загладить свою невѣжливость относительно одной лэди, которую онъ покинулъ самымъ безцеремоннымъ образомъ
Было бы крайне неприлично со стороны скромнаго автора заставлять долго ждать такое высокопоставленное лицо, какъ приходскій сторожъ; заставлять его ждать, стоя спиною къ камину и заложивъ руки подъ полы сюртука, до тѣхъ поръ, пока автору придетъ фантазія освободить его; еще болѣе неприлично было бы ему забыть леди, которую этотъ приходскій сторожъ осчастливилъ нѣжнымъ взоромъ любви, на ухо которой онъ шепталъ сладкія рѣчи, которыя, исходя отъ такого лица, должны заставить трепетать сердце не только дѣвицы въ расцвѣтѣ лѣтъ, но и матроны пожилыхъ лѣтъ. Вотъ почему повѣствователь, перо котораго начертаетъ эти слова — знающій прекрасно свое мѣсто и то уваженіе, которое онъ обязанъ питать къ людямъ, облеченнымъ высшею властью — спѣшить воздать имъ почтеніе, подобающее ихъ положенію и ихъ великимъ добродѣтелямъ. Съ этою цѣлью онъ хотѣлъ даже написать трактатъ, доказывающій божественное происхожденіе всѣхъ приходскихъ сторожей и невозможность слѣдовательно того, чтобы приходскій сторожъ могъ когда либо ошибаться, что было бы очень пріятно и полезно читателю, но чего къ несчастью авторъ не можетъ исполнить за недостаткомъ времени и мѣста и долженъ отложить до болѣе удобнаго случая. Когда же наконецъ ему представится этотъ случай, то онъ предполагаетъ доказать, что сторожъ, въ собственномъ смыслѣ этого слова, то есть, приходскій сторожъ, служащій въ приходскомъ домѣ призрѣнія бѣдныхъ и принадлежащій по оффиціальному званію своему къ приходской церкви, одаренъ, въ силу занимаемаго имъ положенія, всѣми добродѣтелями и лучшими качествами человѣчества. Что касается другихъ сторожей, какъ сторожа разныхъ обществъ и компаній, сторожа судейскіе, сторожа въ церквахъ, — то они не имѣютъ права предъявлять претензіи на обладаніе хотя бы однимъ изъ этихъ совершенствъ, за исключеніемъ, впрочемъ, церковныхъ сторожей, да и то лишь въ низшей степени.
Мистеръ Бембль еще разъ пересчиталъ чайныя ложечки, взвѣсилъ сахарные щипчики, внимательно осмотрѣлъ кувшинъ для молока, увѣрился въ хорошемъ качествѣ окружающей обстановки вплоть до сидѣньевъ на креслахъ, набитыхъ исключительно конскимъ волосомъ. Повторилъ онъ этотъ процессъ полдюжины разъ, по крайней мѣрѣ, прежде чѣмъ подумать о томъ, что пора было бы уже вернуться мистриссъ Корней. Одна дума ведетъ за собою другую думу. Такъ какъ не было слышно ни малѣйшаго звука, показывающаго приближеніе мистриссъ Корней, то мистеръ Бембль подумалъ, что самымъ невиннымъ и добродѣтельнымъ препровожденіемъ времени будетъ, если онъ удовлетворитъ дальнѣйшему любопытству своему и осмотритъ комодъ мистриссъ Корней.
Прислушавшись у дверей и увѣрившись въ томъ, что никого нѣтъ по близости, мистеръ Бембль занялся осмотромъ всѣхъ трехъ ящиковъ комода, начиная съ нижняго. Всѣ они оказались наполненными разными принадлежностями дамскаго туалета исъ прекраснаго матеріала, которыя были аккуратно прикрыты листами газетной бумаги и переложены сухой лавандой. Мистеру Бемблю это доставило большое удовольствіе; осмотръ свой онъ закончилъ ящикомъ въ правомъ углу (гдѣ торчалъ ключъ) и нашолъ маленькую шкатулку съ висячимъ замкомъ; встряхнѵвъ ее, онъ услышалъ пріятный звонъ монетъ. Мистеръ Бембль вернулся къ камину и, занявъ тамъ свое прежнее положеніе, принялъ серьезный и рѣшительный видъ и сказалъ: «Такъ и сдѣлаю!» Послѣ этихъ знаменательныхъ словъ онъ минутъ десять качалъ головою, видимо довольный собой и разсматривая въ то же время съ большимъ удовольствіемъ и интересомъ свои сапоги.
Онъ предавался еще этому занятію, когда въ комнату влетѣла мистриссъ Корней и, бросившись въ кресло у камина закрыла одной рукой глаза, а другую положила на сердце и сидѣла, еле переводя дыханіе.
— Мистриссъ Корней, — сказалъ мистеръ Бембль, останавливаясь подлѣ нея, — что это значитъ? Что случилось, ма'амь? Отвѣчайте мнѣ, пожалуйста! Я какъ на… на…
Мистеръ Бембль былъ такъ встревоженъ, что не могъ сразу припомнить словъ «на иголкахъ» и сказалъ на «битыхъ бутылкахъ».
— О, мистеръ Бембль! — воскликнула леди. — Я взволновала.
— Взволнованы, ма'амъ? — спросилъ мистеръ Бембль. — Кто осмѣлился?.. Я знаю, — сказалъ онъ, принимая величественный видъ, — это нищіе.
— Ужасъ пробираетъ, когда подумаешь объ этомъ! — сказала леди, вздрагивая.
— Тогда не думайто объ этомъ, ма'амъ, — сказалъ мистеръ Бембль.
— Я не могу, — прошептала леди.
— Примите что нибудь, ма'амъ! — сказалъ мистеръ Бембль. — Немного вина?
— Ни за что въ мірѣ! — отвѣчала мистриссъ Корней. — Я не могу… О! Верхняя полка въ правомъ углу… О!
Съ этими словами добрая леди указала по разсѣянности на шкапъ и тутъ съ нею снова повторились истеричныя спазмы. Мистеръ Бембль бросился къ шкапу и, вынувъ оттуда указанную ему зеленую бутылку, налилъ ея содержимое въ чайную чашку и поднесъ къ губамъ леди.
— Мнѣ лучше, — сказала мистриссъ Корней, выпивъ чашку и откидываясь на спинку кресла.
Мистеръ Бембль набожно поднялъ глаза вверхъ и, опустивъ ихъ затѣмъ внизъ, взялъ чашку и поднесъ ее къ носу.
— Перечная мята, — сказала мистриссъ Корней слабымъ голосомъ и улыбнулась. — Попробуйте! Къ ней прибавлено… прибавлено еще кое-что.
Мистеръ Бембль съ нѣкоторымъ сомнѣніемъ рѣшился попробовать лекарство; онъ притронулся сначала губами, потомъ отпилъ глотокъ и затѣмъ всю чашку.
— Это хорошее укрѣпляющее средство, — сказала мистриссъ Корней.
— Очень, ма'амъ, — подтвердилъ сторожъ.
Онъ пододвинулъ свой стулъ поближе къ леди, и нѣжно спросилъ ее, что такъ разстроило ее.
— Пустяки, — отвѣчала мистриссъ Корней. — Ахъ! я всегда и все такъ близко принимаю къ сердцу, все меня тревожить, и такое я слабое созданіе.
— Не слабое, ма'амъ, — отвѣчалъ мистеръ Бембль еще близко придвигаясь къ ней. — Неужели вы слабое созданіе, мистриссъ Корней?
— Всѣ мы слабыя созданія, — сказала мистриссъ Корней, употребляя всѣмъ извѣстное общее правило.
— Да, слабыя, — сказалъ сторожъ.
Минуту или двѣ никто изъ нихъ не говорилъ ни слова. По прошествіи этого времени мистеръ Бембль для пущаго подтвержденія только что сказаннаго, снявъ свою лѣвую руку со спинки стула, на которомъ сидѣла мистриссъ Корней и обвилъ ею талію леди.
— Всѣ мы слабыя созданія, — сказалъ мистеръ Бембль. Мистриссъ Корней вздохнула.
— Не вздыхайте, мистриссъ Корней, — сказалъ мистеръ Бембль.
— Я не могу, — отвѣчала мистриссъ Корней и снова вздохнула.
— У васъ очень уютная комната, ма'амъ, — оказалъ мистеръ Бембль, оглядываясь кругомъ. — Прибавить бы еще одну комнату, ма'амъ, и было бы совсѣмъ хорошо.
— Слишкомъ много для меня одной, — прошептала леди.
— Но для двухъ, ма'амъ, — продолжалъ мистеръ Бембль нѣжнымъ тономъ. — Что вы скажете, мистриссъ Корней?
