— У нас были огромные планы, — Моше сакцентировал слово «были» и я насторожился. Если бы хотели убить, то не предупреждали бы. Да и зачем меня убивать? Ну, а прогонять… это вообще идиотизм.
— У нас уже разработали график, — грустно говорил Моше. — Где, что и когда ты будешь делать. Но разведка принесла очень странные вести. Я тебе раскрою один секрет, ты уж не принимай его близко к сердцу. Я изобразил на лице глубокомысленную заинтересованность.
— У нас были совсем неплохие отношения сначала с Рязанским Халифатом, а потом с ОИР. Мы оба — естественные союзники, оба — враги Турции. Ну и прочие мелочи. Рязанцам никогда не было особого дела до святого Иерусалима, а про Хеврон я уже не говорю. В последнее время в ОИРе набрала силу «Душа Пророка». Наши связи очень ослабли, «наши» шейхи отодвинулись от власти. В противоположность этому, с Балтией, хоть мы никогда и не воевали, но дружбы особой не было. Мы обе морские державы… сам понимаешь. Кстати, почти вся информация о тебе шла через разведку ОИР. Но ситуация меняется со временем, в последнее время мы с балтийцами дружим сильнее. Им нужна наша нефть, а нам — противовес, если «Душа Пророка» полностью захватит власть. — В нашем мире где-то около Скандинавии нашли нефть, — сказал я.
— Т-с-с, — зашипел Моше, оглядываясь по сторонам. — Забудь, забудь! Не дай тебе Бог проболтаться. Это же миллиарды.
Пока Моше уговаривал меня молчать я, затуманенными от алкоголя мозгами, пытался понять: зачем меня посвящают в тонкости местной геополитики? Неужели вино просто развязало Моше язык?
— Так вот. Мы знаем, что есть твой мир, который ты, кстати, потерял. И мы знаем, что у «Души Пророка» есть связь с твоим миром. Наконец-то!!! Я «сделал стойку».
— На какое-то время эта связь ослабла, ее года три вообще не было. Потом восстановилась. В ОИР вернулся один офицер разведки, которого уже похоронили. Он сказал, что в новом мире все идет прекрасно, истинная вера наступает. Еще он сказал, что иногда он бывал в «сумасшедших мирах». — Что за миры?
— Ты меня спрашиваешь? В «сумасшедших мирах» все не так, как у нормальных людей. Вот, что дошло до нас. Там нет ислама и христианства. — А Израиль?
— Про это мы не знаем. В «сумасшедших мирах» то, что у нас дорого, у них дешево. За какого-то редкого человека можно выменять оружие страшной силы. — Что значит «редкий человек»?
— Прекрати свои вопросы! Ты хочешь, чтобы я тебе устроил встречу с этим офицером? — Извини.
— Хорошо. Так вот, на какую-то редкую девушку они выменяли бомбу страшной силы. Таких бомб нету даже у вас, в «новом мире», так они твой мир называют. Сейчас они ищут еще одну девушку и несколько юношей. Хотят поменять на такие же бомбы. «Какая-то разновидность атомной бомбы», — подумал я.
— Но бомба почему-то не работает в вашем мире, — продолжил Моше. — В мирах разные законы. Сейчас в какой-то «чистой стране» вашего мира ученые делают устройство, чтобы бомба смогла взорваться и у вас. Сначала они уничтожат маленький Израиль, а потом Большой. — Объясни.
— Опять ты… Маленький Израиль — это, наверное в вашем мире. Он у вас маленький. — По-моему, да.
— А большой — это наш. Мы заметили такую закономерность: с самого начала как установилась связь в вашим миром, «Душа пророка» стала кричать об освобождении Иерусалима, и что евреи — самые неверные из всех неверных. Нам этого не понять.
— А вот мне, кажется, понятно, — мрачно ответил я. «Финикия» выветрилась из головы, как запах цветов из памяти. Оставалось только с грустью вспоминать легкий пьяный кайф. — Ты знаешь, есть такое… ненависть к евреям. Особая ненависть к евреям, сильнее, чем ненависть к другим людям. Разговоры, что все плохое в мире от евреев, что евреи самые жадные, что они убивают нееврейских детей и берут их кровь…
Моше насторожился. Каждый ус завился вопросительным знаком. Кажется, подобной чепухи он еще никогда не слышал.
— Ну, персы пугают евреями своих детей, — наконец выдал он, — и турки. Но это же наши вечные враги. В германских княжествах и в Польше евреев не очень любят, но там их слишком много, и эти ашкеназы, ты извини меня, и правда, не самые приятные люди.
Я начал смеяться. Смех перешл в ржание. Надо же! Мир с евреями, но без антисемитизма. А это заявление Моше о европейских евреях! Ну, уморил. Меня он что, к выходцам из Испании относит?
— А про детей… Это же про христиан рассказывали. Но я не верю, нормальные люди в такие глупости не верят.
— Хватит, — перебил я Моше. — В нашем мире есть такая болезнь, называется антисемитизм. Только что я тебе про нее рассказал. Боюсь, что зараза перебралась сюда. А теперь давай откроем третью бутылку и разберемся, что я должен делать после всех интересных новостей про иные миры. Можно было и не спрашивать. Ответ я знал лучше, чем Моше.
Моше очень сдержанно объяснил, что у его государства и так забот по горло. Мало того, что длится вялотекущая война с Персией, а Египет закупил огромное количество оружия, в основном танков. Так тут еще на сорок миллионов граждан свалилось два миллиона идиотов из Европы. Половина из них умеет только молиться и толковать священные книги, другая половина — делать деньги буквально из воздуха. А приехать должно еще в два раза больше… Я поинтересовался, какое отношение это имеет ко мне и к бомбе.
— Мы кажемся очень богатыми, — продолжил Моше, — но мы не в состоянии усадить себе на шею еще и ваш Израиль, какой бы маленький он не был. Мы бы, вообще, не думали о нем, если бы не обещание, что после маленького Израиля уничтожат нас. Мы можем рискнуть и посмотреть, не придумана ли сверхмощная бомба обкурившимся офицером. Достаточно подождать, удастся ли вашим мусульманам уничтожить ваш Израиль, но если мы дождемся, может оказаться слишком поздно даже для нас. — И вы хотите, чтобы я утащил у врагов эту самую бомбу?
— Это мелочи. Мы хотим, чтобы ты, с нашей помощью устранил человека, который ходит в «ненормальные миры» и достает ненормальные бомбы.
Я кончил разливать третью бутылку и потянулся к четвертой. Для Моше это был слишком. Он протестующе замахал руками. — Когда мой отец, — сказал я, — вытащил от балтийцев Седого…
— Кнут Ларсов, — кивнул Моше, — отличный агент, хотя начальство его и не любило.
— Кнут? Очень подходящее имя! Так вот, вначале я был против. Очень даже против! Но отец оказался прав. То, что сделал этот седой кнут, не смог бы сделать никто. Так мне кажется. Самую большую рекламу ему устроил один из наших врагов, рассказавший, как Седой перебил несколько этих… се-узу. Моше еще раз кивнул.
— Да, Седому не хотели поручать какую-либо оперативную работу и отправили совершенствовать свое боевое искусство. Вот он и доусовершенствовался. — Первым делом, мне надо вернуться в свой мир, вторым — найти Седого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
