— Я могу поклясться, что больше не буду вести себя, как придурок.
— Знаешь, однажды парень мне уже клялся, что он искренен и все не игра. Я ради него даже готова была поступать в Кемерово. Только вот все оказалось ложью!
— Это не значит, что я поступлю так же!
— Не значит, — согласилась я с ним, — Только и гарантий никаких не дает.
— Лен… — выбросил он сигарету в окно и начал идти ко мне.
— Нет! — остановила я его вытянутой рукой. — Дима преподал мне хороший урок. Окружающие тебя люди могут оказаться всего лишь переменными в жизни. Ради них не стоит изменять своим принципам и целям.
— Я для тебя лишь переменная?
— Папа, Марго и Егор, это те люди, кто будут рядом со мной всегда. Ради них я бы могла отказаться от всего. Но это и отличает настоящих родных от обычных людей — они принимают твои решения и поддерживают, — объяснила я. — А кто ты для меня, я не знаю. И ты, скорее всего, тоже.
— Ты права. Прости. Я слишком многого от тебя прошу.
— Если бы ты на самом деле хотел быть со мной, то мог бы и сам переехать сюда…
— Не могу. Ты же знаешь мое отношение к этому городу, — обреченно произнес Вит.
— Ты хотел сказать, твое неоднозначное отношение? Говоришь, что не любишь Москву, но при этом у тебя здесь есть любимые места. В ненавистном городе не может быть любимых мест.
— Поверь, может.
— Ладно, это твое дело, — ответила я и вернулась на кухню, чтобы допить свой уже остывший чай.
— Так ты зациклилась на Москве не из-за своего бывшего? — осторожно спросил Вит, сев напротив.
— Ты идиот?! — разозлилась я. — Причем здесь вообще он?!
— Ты как-то говорила, что не можешь отказаться от своих планов, потому что он решит, будто ты это сделала из-за него.
— Сейчас мне нет никакого дела до того, что подумает Дима. Он там, где ему самое место — в прошлом.
— Расскажешь, почему ты не хотела, чтобы он так о тебе думал?
— У парня оказалось повышенное чувство всемогущества. Он обещал до конца своих дней портить мне жизнь. Я не хотела, чтобы он подумал, будто я его боюсь.
— А ты не боишься?
— Нет, пусть для начала найдет меня. А потом, что он сможет мне сделать? Пустит какие-нибудь слухи в институте? Не уверена, что он помнит, в какой я собиралась поступать. Узнает, где живу и рассыплет мусор под дверью? Оскорбит?
— Раз ты так говоришь, значит, и правда не о чем переживать. Но ты ведь расскажешь, если он объявится?
— Расскажу, если так хочешь. Но тут на самом деле не о чем переживать, — положила я руку на его, и он тут же ее сжал. — У него просто какая-то детская обида. Уверена, он уже забыл обо мне. А ты не хочешь все-таки рассказать, чем тебе так не угодил этот город?
— У меня была старшая сестра… — Вит на пару секунд закрыл глаза и сделал глубокий вдох. — Ее звали Ксюша. Когда она закончила школу, она так же, как и ты, собралась и уехала в Москву. Родители были категорически против, но ее это не остановило.
— А почему были против?
— Потому что она не могла объяснить зачем и почему. Если ты приехала сюда ради учебы, то она просто так. Без какой-либо цели. У нее всегда был взбалмошный характер.
Я вижу, как тяжело ему рассказывать, и подошла его обнять. Вит сразу же посадил меня к себе на колени и обнял.
— Первое время она звонила раз в несколько дней и говорила, что у нее все в порядке. Устроилась в какой-то магазин продавцом-консультантом, а позже познакомилась с парнем. Даже обещала приехать с ним, но потом все время отмахивалась, мол нет времени. Звонки начали становиться все реже, а родители начинали переживать еще больше. Им было уже не важно, что дочь решила не поступать в институт. Для них стало главным, чтобы с ней просто было все хорошо, и она давала знать, что жива и здорова.
С каждым словом голос Вита становится более поникший. Я чувствую, как его плечи и спина напряжены, но он продолжает говорить, смотря в одну точку на столе.
— Через год она перестала выходить на связь, и мы с родителями приехали в Москву. Нам были известны только ее адрес и место работы. В обоих местах мы ее не нашли. А в магазине, в котором Ксюша работала, еще выслушали много нелестных слов о том, какой она отвратительный человек. Нам рассказали, что она украла деньги из кассы и с тех пор больше не появлялась на работе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Магазин не стал на нее заявлять?
— Нет. В кассе было около двадцати тысяч. Все давно оплачивают покупки безналом. Директор магазина решил, что это не та сумма, чтобы возиться с полицией.
— Вы в итоге нашли Ксюшу?
— Нет. Мы написали заявление в полицию о пропаже человека и через некоторое время вернулись домой. Родители тогда очень постарели и замкнулись в себе. Начали жить, не как супруги, а как соседи. От меня тоже отстранились. Год не было никаких вестей. А потом им позвонили и попросили приехать на опознание, — от услышанного я вздрогнула, а Вит еще крепче стиснул меня в объятиях. — Полиция накрывала какой-то наркопритон и нашла ее там мертвой. Передозировка.
— Сколько лет тебе тогда было?
— Когда она умерла? Шестнадцать, а ей двадцать.
— Это ужасно…
— Первым пришел в себя отец. Я тогда уже школу заканчивал. Он заставил маму обратиться к психотерапевту. Когда ей стало лучше, они обратились уже за помощью к семейному специалисту. Сейчас их жизнь вернулась в нормальное русло, и они вроде даже счастливы. По крайней мере, я теперь вижу в них мужа и жену, а не соседей по кровати.
— А откуда у тебя появились любимые места?
— Когда я закончил школу, то сказал родителям, что еду с Егором за город, а сам поехал один в Москву. Мне хотелось понять, почему моя сестра сюда уехала, бросив всех. Я каждый день гулял по городу и размышлял о том, что она тоже ходила по этим улочками. Возможно, о чем-то мечтала. До сих пор на нее злюсь, что она не позвонила и не попросила помощи. Что просто не вернулась домой. А самое ужасное, мы никогда не узнаем, как она вообще пришла к наркотикам. Это не дает мне покоя.
— Ты сказал, что твои родители уже пришли в себя после этой трагедии. Рассказал, как они справлялись. Но о себе ты ничего подобного не сказал. Как ты справляешься? Ты ведь так и не принял потерю.
— Я очень любил ее и не хотел отпускать. Несмотря на разницу в возрасте, я тянулся к ней. Первое время, крушил все вокруг. Начал постоянно ввязываться в драки. Отстраненность родителей играла не в мою пользу. Со временем, злость начала отступать. Но ты права, я еще не принял случившееся.
— Ты невзлюбил меня только из-за того, что я решила уезжать в Москву?
— Из-за того, что все твои родные в Питере, а сама ты уезжаешь. Этим ты напомнила мне Ксюху. Мне начало казаться, что ты повторишь ее судьбу. Но вы с ней совсем не похожи. Ты маленькая и нежная, а сестра была танком, что сносила все на своем пути, — усмехнулся он своим мыслям. — Узнав тебя получше, я начал переживать о том, что ты, такая наивная, будешь совсем одна в таком большом городе.
— Со мной все будет хорошо, не переживай, — прижалась я к нему и аккуратно поцеловала, проигнорировав смущение и неуверенность.
— Обязательно. Пойдем спать?
— Пойдем, — ответила я, вставая с парня.
Вит взял меня за руку и повел в комнату. Я взяла пижаму, состоящую из широких тонких брюк и футболки, и направилась в ванную. Быстро приняла душ, умылась, почистила зубы и надела пижаму.
Вит в это время разделся до трусов и ушел в ванную после меня. Пока он принимал душ, я успела помыть за нами кружки и лечь в постель. Только сейчас поняла, что забыла позвонить отцу и написать друзьям, что добралась и со мной все в порядке.
Но что странно, кроме Тимура, никто из них мне не написал. А учитывая, что все знают, что Вит повез меня на машине не до аэропорта, уже представляю их предположения.
«Я так понимаю, что раз никто из вас не пишет и не звонит, у вас все в порядке? Вы ведь не поубивали друг друга по дороге?», — прочитала я сообщение от Тимура.
«Нет, не поубивали. Вит по дороге устал, и мы делали остановку. А потом мы много времени потратили на магазины, ведь нужно было все купить, начиная от продуктов и заканчивая подушками», — ответила я ему.
