Денис хмыкнул и пошел за Антонио к выходу. Последним, что они увидели перед тем, как покинуть «Звездную лису», был Дима, раскручивающий пиджак над головой под радостные вопли зрительниц.
Стройная черноволосая женщина сидела за стойкой бара и курила одну сигарету за другой. Пепельница, стоявшая перед ней, очищалась барменом без всякой просьбы, просить о новой «Маргарите» тоже не приходилось. Очередной коктейль появлялся рядом с пепельницей, как только на стол опускался пустой бокал. Ее привычки в «Звездной лисе» явно знали и уважали.
Женщина никуда конкретно не смотрела, однако видела всех и все. Официантка заболталась с подругой и недостаточно быстро принесла клиентам напитки. Учтем. Охранник вывел перебравшего парня на воздух. Пусть там и оставит. На танцполе небывалое оживление. Кто там зажигает среди несовершеннолетних девиц?
Заинтригованная женщина пересела на соседний стул, чтобы лучше видеть. В центре сверкающего круга двигался мужчина. Не хлюпик в обтягивающих джинсах и не перепивший пузан, вполне нормальный, привлекательный, высокий мужчина средних лет. Раскрасневшийся и незакомплексованный. Танцевать не умеет и не стесняется этого. Зато какой непосредственностью веет от каждого его движения…
Музыка на секунду умолкла, мужчина вытер лоб и заозирался по сторонам. Увидел свободный столик, пошел к нему.
Женщина швырнула недокуренную сигарету мимо пепельницы и соскользнула со стула.
Запыхавшийся Дима с удовольствием плюхнулся на мягкий диванчик. Ох и устал же он. Когда в последний раз так развлекался? Да никогда! Всю жизнь чего-то боялся, кого-то стеснялся. В клуб ночной зайти, с красивой женщиной познакомиться… Вову слизняка такого, испугался… Тьфу. А ведь все, в сущности, просто. Будь собой, верь в себя.
И ах да, поменьше слушай маму.
Дима рассмеялся и ослабил галстук. Жарковато тут. Выпить бы чего-нибудь…
— По-моему, вам стоит освежиться, — раздался над Диминой головой женский голос, а узкая рука с тонкими красивыми пальцами поставила перед ним высокий бокал.
У Димы непонятно почему заколотилось сердце. Нужно было поднять голову и сказать «спасибо» неизвестной благодетельнице, но все его члены сковала былая робость…
— В чем дело? — спросил чарующий голос. — Вы не хотите пить?
Женщина прошла мимо, и Дима почувствовал горьковатый аромат ее духов. Знакомый аромат. Сердце Димы забилось еще сильнее, в глазах зарябило. Он закрыл глаза и услышал, как женщина села.
— Можно?
Больше прятать голову в песок было невозможно. Дима приоткрыл один глаз и с шумом выдохнул.
Напротив сидела Она.
6
Чувствовалась какая-то особая несправедливость в том, что спать в корпорации можно было где угодно, кроме Маринкиной приемной. У Дениса и Антонио для этих целей был припасен диванчик, да и великая Кристиана вполне могла вздремнуть на своем троне в отсутствие клиентов. Одной Маринке полагалось таращить глаза до полного изнеможения и противостоять убойному сочетанию скуки, обеда и двух бессонных ночей подряд. Как славно было бы положить голову на стол и расслабиться… И пусть угол клавиатуры впивается в щеку, это такие мелочи по сравнению с блаженной дремотой…
Разбудило ее деликатное покашливание. Маринка подскочила на стуле, ожидая увидеть ехидную физиономию Антонио или осуждающую — Дениса, но ни того ни другого в приемной не было. В дверях стоял незнакомый мужчина в коротком стильном пальто и с ласковой улыбкой смотрел на Маринку. Она побагровела. Клиент. Позор-то какой…
— Добрый день, Мариночка, — по-свойски сказал клиент. — Простите, что потревожил.
Голос у клиента был знакомый, но Маринка не сомневалась в том, что никогда не встречала его раньше. Такого мужчину она бы не забыла. Не то чтобы он блистал красотой, как тот же Антонио, но было в нем что-то, намертво приковывающее женские взгляды, какая-то неотразимая уверенность в себе, какая-то особенная сила.
— Вы разве не помните меня, Мариночка? — продолжил клиент, и Маринка поняла, что ошибается.
Она все-таки где-то его видела.
— Дмитрий Евгеньевич, — ахнула она через секунду. — Неужели это вы?
Вопрос прозвучал невежливо, но, видимо, Барсуков привык к такой реакции, потому что заулыбался еще сильнее.
— Я так сильно изменился?
— Да… То есть нет. Вы… стрижку новую сделали, да? — нашлась Маринка.
— И не только стрижку, — кивнул Барсуков. — У меня теперь все новое. После того как с Вовой разделались…
Маринка сделала заинтересованное лицо. Не стоит Барсукову знать, что она тоже приложила руку к операции с Шпателем.
— Впрочем, не важно, — спохватился Дима. — Не хочу утомлять вас подробностями. Главное, что жизнь наладилась. И я прекрасно знаю благодаря кому.
Он подмигнул и достал из кармана конверт.
Гонорар, поняла Маринка, и сердце ее заколотилось. Второй успешный клиент.
— Это госпоже Кристиане. — Дима протянул конверт Маринке. — А это вам.
Из второго кармана (и как она только там поместилась?) он извлек коробку конфет и положил на стол перед Маринкой.
— А мне за что? — растерялась она.
— Разве красивой девушке нельзя подарить конфеты просто так? — Дима улыбнулся так пленительно, что Маринкино сердце чуть из груди не выпрыгнуло. Ах, какой мужчина…
После того как Дима ушел, Маринка не выдержала и вышла в коридор посмотреть на него в окно. Не каждый день тюфяк на глазах превращается в заправского мачо. Или он разыграл перед ней спектакль?
Вряд ли. В окно Маринка увидела, как Дима подошел к припаркованному неподалеку серебристому «лексусу» и обнял женщину, стоящую рядом с машиной. Женщина была хороша и так и льнула к Диме. Маринка почесала в затылке, вздохнула и вернулась в приемную. Поневоле поверишь в то, что они маги…
Гонорар в Димином конверте оказался в два раза больше обещанного. Честный Денис даже настаивал на том, чтобы разыскать Диму и вернуть излишек, но Галина категорически отказалась.
— Значит, мы дали ему больше, чем он просил, — сказала она с загадочной улыбкой, и, сколько все ни допытывались, что она имеет в виду, госпожа Кристиана пояснить свои слова отказалась.
Эпилог
Лилия Васильевна взад-вперед ходила по коридору. Со вчерашнего вечера Вова заперся у себя в комнате, материнское сердце не знало покоя. Она сразу поняла: случилось что-то ужасное, когда Володенька, бледный, с трясущимися руками, влетел в квартиру. Но задавать вопросы Лилия Васильевна не привыкла — в отличие от сестры, она была у сына в полном подчинении — и теперь мучилась незнанием и беспокойством. Ей хотелось ворваться в комнату и прижать голову драгоценного мальчика к заботливой груди, но, когда она в последний раз проделала такое, Вова полчаса матерился, и это ее останавливало. Поэтому она продолжала бесшумно ходить по коридору, прислушиваясь к каждому шороху в Вовиной комнате и готовясь в любую секунду прибежать на помощь.
