— Моя леди, но ведь корсет…
— Не напоминай, Илсе, — едва не простонала я, отлично чувствующая себе в сорочке и панталонах, без удавки на талии, в которую скоро придется обряжаться.
— Я к тому, что на балу каких только не будет кушаний. Вы бы сейчас повоздержались…
— Всегда считала, что воздержание (не важно какое) вредно для здоровья.
Служанке оставалось только продолжать горько вздыхать и колоть меня осуждающими взглядами, которые я ловила в зеркальной глади.
Закончив укладывать мне волосы в нарядную прическу, Илсе добавила моему лицу красок с помощью легкого макияжа, после чего предложила одеваться. Я с тоской покосилась на заранее приготовленный моей камеристкой корсет, но надеть его не успела.
В дверь постучались, а спустя мгновение в комнате нарисовался его всемогущество герцог.
— Оставь нас ненадолго, — велел он Илсе, и та тут же бесшумно выскользнула в коридор, оставив меня один на один с Истинным.
— Привет, — кашлянула я, когда молчание затянулось, а взгляд Стального переместился с моего лица на мою сорочку, полупрозрачная ткань которой не оставляла простора для фантазии.
И куда халат подевался…
Огляделась в поисках халата, ну то есть домашнего платья, как оно здесь называется, и снова поймала на себе взгляд хальдага. Глубокий, волнующий, разжигающий во мне сильнейшее желание… поклянчить у него магию.
Видимо, рогаликов оказалось мало.
— Ты как? — наконец изволил проговорить он.
— Нормально. А ты?
— Тоже неплохо.
— Хорошо.
— Хорошо.
Какой все-таки конструктивный у нас получается диалог.
После того как он узнал обо мне правду, между нами ощущалась такая неловкость, от которой хотелось где-нибудь вздернуться. Вот и сейчас я не знала, куда деть взгляд, что сказать и как, вообще, себя с ним вести.
Жутко неудобно и неловко.
— Думаю, мне уже пора одеваться.
— Я пришел узнать о твоем состоянии.
Мы сказали это одновременно, а потом я тихонько сглотнула появившийся в горле ком волнения и прошептала:
— Я же говорю, все в порядке. Нет подвижек с Тейменом?
Хальдаг мрачно усмехнулся:
— Оказывается, с ним не так-то просто пересечься и уж тем более остаться наедине. Думаю, сегодня в разгар бала это наконец будет возможно. Надеюсь, я смогу понять, что за клятву и кому он дал. Это бы нам очень помогло.
Да, это бы помогло.
Кивнула, вздохнула тяжело, закусила губу и услышала тихий, напряженный голос де Горта:
— Лиза, я же вижу, с тобой что-то не то. А я просил тебя быть со мной откровенной.
Называет меня моим настоящим именем? Плохо дело. Может, все-таки подлечиться сексом? Все лучше, чем кинжал в сердце.
Понимая, что так просто он не отстанет (и ведь явно что-то, не в меру проницательный, подозревает!), чуть слышно призналась:
— Я бы… не отказалась от пары капель магии.
Замерла, широко открытыми глазами глядя на Стального лорда. Ожидая его реакции и его решения, а может, приговора.
Реакция его всемогущества меня слегка удивила. Мэдок сосредоточенно кивнул, а потом сделал ко мне несколько быстрых шагов. К счастью, не чтобы придушить свою проблему, геморрой и головную боль в одном флаконе. Меня то есть. Вместо этого протянул мне руку, предлагая подняться с кресла, и сказал, гипнотизируя внимательным взглядом:
— Рано или поздно это должно было случиться. Сегодня дворец будет полон хальдагов. Слишком много источников магии, слишком серьезное для тебя искушение и испытание. Будет лучше, если я поделюсь с тобой силой.
И тогда во время бала не пострадает ни один граф Варежка.
— Спасибо. — Я даже попыталась ему улыбнуться, хоть не уверена, что у меня это получилось. Если только улыбка вышла очень грустной. А потом спросила: — Как это вообще работает? Что мне нужно… делать?
Пальцы де Горта, сильные, теплые, на удивление мягко скользнули по сгибу локтя, прошлись по плечу незатейливой лаской-поглаживанием, а спустя мгновение я услышала его вкрадчивый шепот:
— Для передачи силы нужна близость. Меняясь, пришлые не понимают, как забирать магию, действуют на инстинктах, принимая жажду силы за физический голод.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он будто успокаивал меня, а может, ждал, пока я расслаблюсь. Когда перестану чувствовать себя одним сплошным комком нервов, перестану бояться.
— Оттого очень часто их жертвы оказываются растерзаны.
А вот эта фраза, пусть и произнесенная бархатным, гипнотическим голосом, снова заставила меня напрячься. Мэдок это почувствовал, мягко огладил плечи и, глядя мне прямо в глаза, проговорил с улыбкой:
— Но я не предлагаю тебе кусать меня, Лиза. Достаточно будет и поцелуя. Ты ведь чувствуешь во мне силу?
Я неуверенно кивнула, и он добавил:
— Тогда постарайся расслабиться, выбрось из головы все лишнее. Сосредоточься на мне и на своих ощущениях.
— Что, если… я не смогу остановиться?
Если честно, это пугало больше всего. Я боялась потерять над собой контроль и навредить ему, сделать больно. Тогда уже точно стану одной из тех, на кого он всю жизнь охотится — жадным до чужой магии чудовищем.
— Если потребуется, я сам тебя остановлю.
— Мм?
И снова эта улыбка на резко очерченных губах, к которым он предлагает мне прикоснуться. И я уже, кажется, не против и вовсе не из-за голода, а просто… Просто потому что мне этого безумно хочется.
— Я тебя не обижу. Обещаю. Готова?
Не уверена, что к такому можно быть готовой (не к поцелую, а к превращению в вампира), но Мэдок прав: лучше это сделать здесь и сейчас за закрытыми дверями спальни, чем наброситься на кого-нибудь во время праздника. В голове шумело все сильнее, все сильнее хотелось ощутить на своих губах вкус его поцелуя и… вкус его силы.
Будто кто-то невидимый толкнул меня в его объятия. Прикрыв глаза, я позволила Стальному приникнуть к моим губам в долгом, сладостном, невозможно желанном поцелуе. Чувственном и таком глубоком, когда не понимаешь, то ли ты выпиваешь из него силу, то ли он пьет, хмелея, твое дыхание.
Сейчас мы оба хмелели.
Он целовал, обхватив мое лицо ладонями, а я наслаждалась этими прикосновениями, этой сладостью, этим огнем, что растекался по моему и его телу. Млела от ласк его языка, горела желанием не останавливаться, даже на короткий миг не разрывать эту умопомрачительную связь.
Безумно сладко, безумно хорошо, но…
Заполошный удар сердца, и я ощутила неприятную горечь у себя на языке. Вязкую и тошнотворную, от которой все внутри скрутило в болезненном спазме.
Оттолкнув от себя хальдага, рванула в ванную. Почти на ощупь, ничего не видя — перед глазами все расплывалось и двоилось, будто на картинку окружающего мира плеснули чернилами.
Самый обалденный поцелуй в моей жизни закончился так… так… Короче, это даже не описать. Давно я не обнималась с фаянсовым другом. Пришлось попрощаться и с рогаликами, и с булочками, и даже с обедом. Гадость-то какая… При воспоминании о полынной горечи, растекшейся по небу, все внутри тут же просилось наружу. Хотелось поскорее вытолкнуть из себя эту дрянь, перестать чувствовать все то, что чувствовала минуту назад.
Стальной был рядом, хоть я и просила его подождать за дверью, потому что леди, обнимающаяся с унитазом, — не самое романтическое зрелище, особенно после того, что между нами сейчас произошло. Но он вышел лишь затем, чтобы наполнить бокал водой и протянуть мне, когда я вскинула на него взгляд.
— Так и должно быть? — Выпила воду залпом, с горем пополам поднялась, поддерживаемая хальдагом.
Зацепившись взглядом за отражение в зеркале, невольно скривилась. Бедная Илсе. Так старалась превратить меня в писаную красавицу, и на кого я теперь похожа? Цвет лица реально как у иномирянки после «легкой трансформации». Разве что бельм на глазах не хватает да острых клыков.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не должно. — Стальной хмурился и, кажется, был сбит с толку нетривиальной реакцией моего иномирского организма. — Нэймессы питаются силой, а не отторгают ее.
