— Пора поговорить о том, что произошло. Вильяр, ты — будущее. Твоя обязанность — записать в наши книги, что никто решительно не должен пытаться опять проникнуть в долину Людей Льда. Пока не появится сильнейший.
— Долина сама по себе ведь не опасна? — сказала Тула.
— Нет, нет. Я думаю, что обычные люди могут без опаски приходить туда. Но она же труднодоступна, туда заходит мало путешественников. Нет, скверное происходит только с теми, кто ищет кувшин Тенгеля Злого. Меченые, избранные должны держаться подальше от долины, помни это, Вильяр!
Он кивнул:
— У нас теперь одна избранная — маленькая Сага у Анны-Марии. Я напишу ей и предупрежу самым настоятельным образом. Я запрещу ей это.
— Да! Потому что если бы с нами не было в этот раз Тулы, то мы бы все погибли. Я в этом убежден.
Все они подумали о четырех демонах. Последние не хотели, чтобы на Тулу нападали и чтобы она была в опасности. Это ее они защищали. Что за связь, что за соглашение было у них с нею? Хейке ни минуты не сомневался в том, что это они замедляли процесс ее старения.
— Они могут передвигаться очень свободно, — вслух подумал Вильяр.
— Да, — сказал Хейке. — Но обратите внимание на это, как они связаны с долиной Людей Льда! Силье видела, как они поднимались из долины над горами, Ингрид видела их там. И теперь они вновь были там. Но самое примечательное из всего — их привязанность к Гростенсхольму. Что им там делать? — Он погрузился в раздумья, затем продолжал: — Нам нужно найти теперь ответ на многие загадки. Прежде всего, конечно, насчет воды зла. Где она находится. Затем — где находится сам Тенгель Злой. Затем, что будит его. Это что-то, имеющее отношение к флейте. Далее, откуда появился «первый Йолин» Эльдафьорда. А теперь демоны.
Тула не сказала ничего. Она разделяла любознательность Хейке, но не имела желания посвящать кого-либо в то, какая связь у нее с демонами. Это было ее личное дело.
— Вы знаете, что я думаю? — сказал Вильяр.
— Нет.
— Я думаю, Тенгель Злой сейчас смертельно устал.
— Определенно! — сказал Хейке. — Для него все это было страшной концентрацией мысли. Для этого он употребил максимум своих сил. Поэтому, дорогие друзья, я полагаю, что какое-то время род от него передохнет.
— Мы искренне в это верим, — сказала Тула.
— Мы должны были бы воспользоваться ситуацией, — устало улыбнулся Хейке. — Он же стал безвредным. Именно тогда нам нужно было бы продолжать искать его кувшин!
— Нет, этого мы бы не смогли, — запротестовала Тула. — Не с тобой.
— Мне вовсе не обязательно нужно было бы лезть вместе с вами, — согласился Хейке.
— У нас в мыслях было только одно, — сказал Вильяр. — Обеспечить безопасность тебе, дед, и Белинде. Вы были ранены этим дьяволом.
— Да, — кивнула Тула. — Должна сознаться, что нам самим тоже хотелось попасть в безопасное место. Что касается меня, то я бы не хотела оставаться в долине ни минуты дольше.
Она сидела и думала о демонах. Почему они не взяли ее с собой? Почему она должна вернуться в Гростенсхольм? Потому что об этом договорились? Может быть. Но, вероятно, и потому, что во время этой поездки домой она была нужна. У молодых людей были бы трудности с больным Хейке. Это она хранила сейчас все лечебные средства, которые он захватил с собой. Впервые на нее была возложена ответственность за сокровища Людей Льда. Она давала ему лекарства и лечила его раны мазями. Казалось, дыхание злого существа действовало, как разъедающая кислота, во всяком случае, на Хейке, который особенно пострадал. У Хейке появились бесчисленные отвратительные раны на руках и лице. Однако мандрагору он взял у Вильяра обратно. Она была частью Хейке.
Тула спросила, не желает ли он взять ее с собой в могилу, Тула никогда не учитывала чувства, не проявляла такта и тому подобное. Хейке покачал головой. Мандрагору должна была получить теперь Сага, если, конечно, сама Тула не хотела ее иметь. Она немного погрустнела и сказала, что относится к проклятым и что корень жизни, пожалуй, захирел бы у нее. Впрочем, у нее и не было времени… При этом Хейке взял ее руку и крепко пожал. В его грустных улыбающихся глазах стояли слезы. Хейке знал так много.
На обратном пути Белинда вела себя еще более самоотверженно, чем обычно. Она лишь смотрела на них вопрошающими, чуть испуганными глазами, и, честно говоря, у них было мало времени думать о ней. Она охотно дежурила в повозке рядом с Хейке, который в основном спал или был без сознания. Она, как обычно, старалась оказаться полезной, угодить им. Но во время их обычных разговоров она только сидела в уголке, молчаливая и робкая.
Однажды вечером Вильяр неожиданно сказал:
— Ну же, Белинда! Что ты думаешь обо всем этом? О том, что видела там, в долине?
Они убедились в том, что она вышла из встречи с Тенгелем Злым без ущерба для себя. А Вильяр заботился о том, чтобы ей было хорошо во время этой поездки. Он испытывал большую ответственность за молодую девушку, и с каждым прожитым днем она словно становилась частицей его жизни. Его протеже, оберегать которую он обещал бабушке. И к этой задаче он подходил серьезно.
— Я… не совсем понимаю, что произошло, — смущенно прошептала она. — Тот, кто был там, был сам Эрик Старый?
Вильяр застонал, укоряя себя.
— Дорогое дитя, как мы вели себя по отношению к тебе! Ты должна быть сопричастна к худшим впечатлениям, которые находятся за пределами человеческого разума. А что мы делаем с тобой? Признаем, что ты есть, рассчитываем на тебя. Но разве мы объяснили тебе хоть единое слово?
— Нет, — сказала Тула. — Это же ужасно! Вильяр, ты будешь спать этой ночью в моей постели. Я должна дежурить подле Хейке. И тогда ты расскажешь этой преданной девочке обо всех Людях Льда, отмеченных проклятием! Рассказывай всю ночь, если сможешь. Она действительно имеет право на разумные, настоящие разъяснения.
— Совершенно правильно, — сказал Хейке. Вильяр сетовал на самого себя. Он, дальновидный и благородный, каким он себя втайне считал, попал в ту же ловушку, что и все те, кого он презирал: он не смотрел на Белинду как на своего ближнего! Он встал.
— Пойдем, Белинда, — мягко сказал он. — Сейчас ты и я должны поговорить. Спрашивай обо всем, о чем ты размышляла!
Он положил руку на ее плечи и проводил в комнату на постоялом дворе. Это была долгая ночь, Они лежали не раздеваясь, каждый в своей постели, заложив руки за голову и устремив взгляд в потолок. И Вильяр рассказывал, а она расспрашивала и слушала. Час за часом. Под конец он повернул к ней лицо.
— Теперь ты лучше все понимаешь?
— Да, — сказала она нерешительно. Она вздохнула так, что сердце готово было разорваться. — Бедные женщины, рожающие таких ужасных детей! И они даже не видят их!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
