Вацлав быстро стрельнул глазами в сторону мужчины и ухмыльнулся:
— Он решает рабочие проблемы. И по-моему, ему нет никакого дела до того, что ему хочет предложить его подружка. Кстати, это его любовница, и она младше его сына на три года.
— Перестань! Не хочу больше ничего слушать! — Я быстро направилась к выходу.
— Подожди, — Вацлав удержал меня за локоть. — Мне казалось, тебе понравилось одно из колец.
Сапфировая стрекоза! Невероятно, как он заметил? Она была такой изящной, будто живая… Еще час назад я мечтала о том, чтобы надеть кольцо на свою руку. Но после того, что я узнала наверху, изделия Фила Шепарда утратили для меня все свое очарование. Контрабанда драгоценностей — это деньги, которые идут на терроризм и убийство людей. Уклонение от налогов — это деньги, украденные у сирот и инвалидов, которые получают пособия от государства. За каждым творением Шепарда стоят кровь и слезы невинных людей.
Я взглянула в глаза Вацлава, недоумевая, почему он вспомнил о кольце.
— По-моему, оно тебе очень подходит, — заметил он. — Ты ведь тоже в своем роде стрекоза.
Так вот оно что! Вацлав хочет сделать мне подарок!
— И кольцо будет сочетаться с твоими серьгами, — добавил он.
Я машинально коснулась мочки уха, нащупав сережки с сапфирами, которые Аристарх подарил мне на Новый год. И сердце вдруг кольнуло иголкой ревности: Вацлав тоже был на той вампирской вечеринке, и я заметила в его кармане подарок — небольшую коробку в блестящей упаковке. Кому она предназначалась? Этого я так и не узнала. Только еще прекрасно помню: в тот вечер Вацлав впервые гладко выбрился за те несколько месяцев, что мы были знакомы. Ради кого? Хотела бы я знать. И что, если в Москве меня ждет соперница?
— Так как, посмотрим его поближе? — Видя, что я медлю, Вацлав шагнул к витрине и огляделся в поисках продавца.
Но я тронула его за плечо и покачала головой:
— Нет, оно мне уже разонравилось.
Вацлаву не требовалось ничего объяснять. Более того, по его взгляду я поняла, что он и сам разделял неприязнь к ювелиру и его изделиям, и одобрил мое решение. Хотя и готов был закрыть глаза на прегрешения Шепарда ради того, чтобы порадовать меня красивым колечком.
— Ты еще хочешь сделать мне подарок? — спросила я, когда мы вышли на улицу.
Вацлав с готовностью обернулся ко мне.
— Тогда прокати меня на «Лондонском глазе»!
Построенный к миллениуму, «Лондонский глаз» был самым большим колесом обозрения в мире. Когда-то я читала в «Космополитане» репортаж о поездке в Лондон и еще тогда загорелась мыслью побывать на этом удивительном колесе и увидеть город с высоты почти сорокапятиэтажного дома.
— Конечно! Тут недалеко. Пройдемся пешком?
Я с радостью ухватилась за эту идею, и мы, взявшись за руки, направились вверх по улице. Приближался вечер, но было еще довольно светло. Туман окутывал дымкой дома впереди, и казалось, что мы попали в какой-то детектив, где действие происходит на улицах Лондона, а за кадром звучит тревожный мотив. Вроде бы беспокоиться было не о чем: мы получили карту и узнали имя девушки, которая приходила с Фабиолой в тот день. Какая-никакая, а зацепка! Но в то же время карту мы вряд ли сможем расшифровать, а имя девушки было нам совершенно незнакомым. К тому же по описанию она не была похожа ни на одну из других одиннадцати вампирш. Но сейчас думать об этом совершенно не хотелось. Хотелось просто идти рядом с Вацлавом по туманным лондонским улочкам и забыть о том, что на свете есть кто-то еще, кроме нас.
Но Вацлав моих желаний не разделял и завел разговор о деле.
— Возвращаясь к Шепарду, — заметил он, — не все ювелиры в мире подлецы.
— И все высоконравственные ювелиры — вампиры? — уточнила я.
— Вот видишь, ты сама все поняла. Когда я выяснил, что Шепард при всем его таланте остался человеком, то сразу предположил, что тот скорее всего не чист на руку. Конечно, был возможен вариант, что Шепард невинен как ангел, просто в свое время отверг предложение местного Клуба…
— Скажи, — перебила его я, — а как же тогда соблюдается наша тайна? Человеку стирают память?
— По-разному бывает. Если человек отказывается сразу, то стирают. Убрать недавние воспоминания можно легко и без последствий. Сложнее с теми, кто берет время на раздумья. Через несколько дней или через неделю воспоминание уже крепко укореняется в памяти, и вырывать его рискованно — последствия могут быть непредсказуемы. Вместо того чтобы забыть один вечер, человек может забыть годы или получить проблемы с памятью на всю жизнь. В таком случае мы лишь слегка изменяем воспоминание, чтобы оно воспринималось как сон, а не как реальность.
— Не боитесь, что кто-нибудь поделится своим странным сном с приятелем, а тот вдруг припомнит, что ему снился такой же?
— Такими снами не делятся, Жанна, — усмехнулся Вацлав. — Слишком бредовыми они кажутся, стоит попытаться их пересказать.
— А если человек соглашается? — Я продолжала задавать вопросы, снедаемая любопытством. Сама-то я попала в Клуб, поправ все существующие правила. И теперь мне было страшно интересно, как это обычно происходит у нормальных людей, то есть у будущих законно избранных всеобщим голосованием вампиров. — Много времени проходит между его решением и инициацией?
— Обычно это несколько дней. Наши торопятся с инициацией, пока кандидат не передумал. Но бывает, что и месяц проходит. Кому-то нужно закончить важные дела, кто-то хочет навестить родителей, кто-то желает напоследок насладиться отпуском на море и солнечными ваннами.
— А если за это время они кому-то расскажут о Клубе?
— Не расскажут. Достаточно небольшого внушения при беседе — и молчание кандидата обеспечено. Да и кто им поверит? И кому из них захочется выставлять себя на посмешище?
Мы свернули на набережную, и из тумана выступил великан Биг-Бен, возвышавшийся над зданием Парламента. Раньше я знала достопримечательности города только по школьным топикам английского и вот теперь видела наяву. Невероятно! Круг колеса, находившегося на другом берегу Темзы, впечатлял своими размерами. Невдалеке у парапета две девушки кормили чаек: бесстрашные птицы хватали хлеб прямо из рук, и я пожалела, что у нас с собой нет батона. Я бы тоже не отказалась от такого развлечения. Мы прошли по Вестминстерскому мосту. По мере приближения к колесу становились видны продолговатые кабинки-капсулы в космическом стиле. Несмотря на туманный день и плохую видимость, желающих прокатиться было немало. Однако в кабинке, рассчитанной на двадцать пять человек, мы, словно по волшебству, оказались вдвоем.
