Я беспомощно смотрю на него. Он больше никогда не будет прежним Роуэном. Я никогда не буду прежней Рейн. Все было подделкой. Я могу понять граждан из рассказа Вона, что они чувствовали, когда президент вмешался в их жизни во все, что случилось до моего рождения. Сейчас в мою жизнь вторглись и разбили ее на осколки. Я могу поймать отблески, тут и там, но осколки уже невозможно собрать воедино.
- Ничего не будет в порядке – бормочу я, но Роуэн слушает лепет Вона по поводу высоту, он не слышит меня.
Все то время, в течении которого Вон не говорил Роуэну и мне друг о друге, не имеют ничего общего со мной, я понимаю. Я всего лишь игрушка для его сына и еще одно тело для опытов. Вону хватило мозгов Роуэна, Роуэн никогда бы не стал сотрудничать, если бы знал, что я жива, он был бы слишком занят мной. К тому времени как мы приземляемся, голова просто раскалывается. Уши чувствуют себя странно, они будто оглохли. Хотя мы летели одиннадцать часов, там, где мы находимся, все еще светло. Через окно я вижу только воду; зеленую, и голубую, и темно-синюю. Я никогда не видела, чтобы вода была такой прозрачной, как эта.
- Наша встреча в час – говорит Вон – Я вижу нашей Рейн нужно время, чтобы прийти в себя. Я сейчас закажу вам обед, а позже приду и заберу тебя, когда придет время. Что на это скажешь?
- Так было бы лучше – отвечает Роуэн, за нас обоих, будто я инвалид. Я благодарна, когда Вон уходит, оставив нас вдвоем.
Дежурный приносит нам еду с тихоокеанских островов, он будет прислуживать нам лишь потому, что хочет посмотреть, кто прибыл на Гавайи с якобы уничтоженных земель Америки, но я в шоке от того, что рассказал мне Вон, и не знаю чему мне верить. Я едва замечаю еду, которую приносят на всех, за исключением омаров и растопленного сливочного масла. Это одно из моих любимых блюд. Совпадение ли это? Или Вон знал эти сведения обо мне?
- Прежде чем мы выйдем из самолета, я думаю, доктор Эшби сначала подготовит тебя, к тому, что тебе предстоит увидеть – говорит Роуэн.
Я не представляю, что еще меня может напугать в этом месте, чего я еще не видела. Роуэн все еще видит во мне шестнадцатилетнюю сестру, которая была слишком наивной, чтобы понять, что чуть не умерла, когда грабитель ворвался в наш дом, которая была настолько глупа, чтобы ответить на объявление, в итоге оказавшееся ловушкой. Он не видит, как этот год изменил меня. Или, может быть, видит. Он наклоняется ко мне так, чтобы я на него посмотрела и говорит:
- Но ты справишься с этим. Сейчас я беспокоюсь о других вещах.
- Других вещах? – переспрашиваю я.
Он откашливается и смотрит в свою тарелку.
- Рано или поздно, нам обоим придется смириться с фактом, что многое изменилось. Но сейчас ты жива, и это намного больше, о чем я мог мечтать, когда проснулся этим утром. Просто ты… ты выглядишь старше. В прошлом году я уже смирился с тем, что ты застыла во времени, я становился старше, а ты навсегда будешь шестнадцатилетней. Дитя. Мы оба были детьми, когда виделись в последний раз, не так ли? Но сейчас ты чья-то жена.
Теперь как ни странно мне его жаль. Он не забыл, каково это оплакивать мою смерть.
- Я хотел бы знать, и в тоже время, нет. Я не знаю, готов ли я услышать рассказ о том, что ты пережила.
- Рано или поздно – тихо говорю я – Ты прав.
- Но сейчас у меня есть один вопрос и это … - его лицо становится бледным, он не смотрит в мои глаза – Твой муж… он добр? К тебе?
Я думаю о Линдене. Мой угрюмый, изящный бывший муж, который был так отчаянно влюблен в женщину, проскользнувшую у него между пальцев. Кто приходил к моей кровати и утешал меня, когда мы оба в этом нуждались. Кто наплевал на свою жизнь, когда сбежал от единственного родителя, единственной стабильности, которая у него когда-либо была, из-за меня. Я не знаю, сможет ли Роуэн понять всю правду о моем браке с Линденом. Я даже не знаю, смогу ли я ее рассказать. И тогда я говорю:
- Да. – И я не помогаю, добавив – Он не такой как его отец.
- Ты злишься на доктора Эшби – говорит Роуэн – Я могу понять почему. Я сам хочу на него разозлиться. Он разлучил нас на год и еще … - он щурится, пытаясь придумать способ как уложить это в своей голове – И все же, он дает нам намного больше, чем забирает.
- Почему ты веришь всему, что он говорит? – я спрашиваю.
Я не решаюсь говорить больше. Я наконец-то нашла его и я не могу рисковать потерять его снова.
- Ты не заметила ничего необычного в дежурном, который принес нам еду?
Я не обратила внимания.
- Ты имеешь в виду, был ли он гавайцем? – спрашиваю я.
- Я имею в виду – говорит Роуэн – Что он был старше нового поколения, но моложе первого поколения. Они даже не знают эти термины. Люди здесь рождается без вируса.
- Это невозможно – говорю я – Это обман.
Роуэн улыбается и смотрит в тарелку.
- Ты никогда не была циником. Меня всегда беспокоило, что ты была слишком доверчивой. Думаю, что сейчас я по ней скучаю.
А я скучаю о многих вещах, о нем. Но я молчу.
- Ты должна хоть что-нибудь попробовать – говорит он – Для энергии, для борьбы с перелетом. Сейчас десять часов вечера, там, откуда мы приехали, но здесь обед.
***
Мы только что закончили обедать, когда приходит Вон, чтобы забрать нас. Он принес для нас сменную одежду: черные футболки и оливково-зеленые шорты, которые прекрасно гармонируют. На мгновение мне кажется, что Дейдре каким-то образом в безопасности, и она сделала их для меня, но потом чувствую кожей заводскую этикетку на бедре.
- Твои волосы всегда немного не послушные. – Говорит Вон, морщась, когда помогает мне выйти из самолета. Я не буду доставлять ему удовольствие, приглаживать свои волосы.
Вон идет на несколько шагов вперед Роуэна и меня и мне интересно, что он хочет мне сказать. Прошло уже больше года, как я была близка со своим братом, а теперь, когда я готова рассказать ему о том, что я пережила, я сомневаюсь. Связь, которая сформировалась между Воном и моим братом была построена на доказательствах и на доверии: Вон оправдал его доверие, и сделал это так, что Роуэн поверил. Мне придется быть очень осторожной, когда я буду говорить со своим братом. Он решил, что все, что Вон делает послужит для большого блага, что я до сих пор не в состоянии понять, но, что в конечном итоге я пойму. Вон знает это, не так ли? Он знает, что мне придется считать время с Роуэном, как когда то, я считала время с Линденом. Мудрый Вон знает все мои ходы, и на этот раз он не позволит мне так легко уйти.
- Ты не очень хорошо выглядишь – хмурится Роуэн.
- Должно быть смена часовых поясов, как ты и сказал.
Он нежно прикасается своим плечом к моему. Это такой привычный жест. Он так делал раньше. И это заставляет меня так скучать по дому, что мне хочется плакать, но я не буду, я отказываюсь, он должен видеть, что теперь я сильная, что я не та, кем я когда-то была. Но кто я теперь?
