Дайсон. Это имя привело Маскарона в ярость. Он стиснул зубы и сжал кулаки. Никогда, ни единого раза ему не приходило в голову, что Габриель мог похитить англичанин. И меньше всего Маскарон ожидал, что похитителем окажется английский аристократ, которого он принимал у себя в доме как дорогого гостя. Строгий кодекс чести, которому следовали все английские джентльмены, стал во Франции притчей во языцех. Маскарон думал, что Габриель похитили французские роялисты, передававшие информацию англичанам, и что девушку будут прятать где-то во Франции, пока не придет время ее отпустить.
Боже правый, он не мог поверить, что был так слеп! И пока он тайно посылал людей по ложному следу, начинавшемуся в Тосни и заканчивавшемуся в Париже, Дайсон увез Габриель на яхте у него из-под носа. Этот человек связал его по рукам и ногам! Но теперь все иначе. Маскарон знал имя. Знал место. И у него уже зарождался план.
Это было важно. Не могло быть и речи о том, чтобы ждать, когда наконец английский и французский флоты вступят в бой. Этот день мог наступить через месяцы, годы. Не стоило полагаться на то, что Фуше не узнает всей правды. Они могли дружить, но Фуше был очень честолюбив. Не существовало ничего такого, чего не сделал бы Фуше, чтобы вернуть себе кресло министра полиции. В такой ситуации дружба мало что значила. Нет, Маскарон не переживал за свою судьбу. Но Габриель…
Маскарон закрыл глаза рукой. Эмоции вдруг захлестнули его. Беспомощен. Он беспомощен и вынужден полагаться на других, чтобы приступить к осуществлению своих планов. Ему самому необходимо было продолжать работать в морском министерстве, словно он только и думал о том, как бы сделать Францию владычицей морей. За ним следили похитители Габриель – так ему дали понять. А теперь и Фуше стал копать под англичанина. Времени оставалось мало. Нужно действовать быстро.
Тихий стук в дверь заставил Антуана поднять голову. Голиаф стоял на пороге и смотрел на него. На какое-то мгновение Маскарону стало интересно, о чем думает нормандец. Антуан знал близко этого человека более десяти лет, но они по-прежнему оставались чужими друг другу. Их связывало только одно: Габриель. Маскарон не доверил бы ее безопасность никому другому.
– Все готово? – спросил Антуан, подходя к столу.
– Я отправляюсь сегодня вечером.
– Никто не должен заподозрить…
– Никто ничего не узнает.
Они молча посмотрели друг на друга. Наконец Маскарон сказал:
– Тогда мне остается только пожелать тебе удачи и попросить вернуть ее.
– Я так и собираюсь сделать, – ответил Голиаф.
Но оба подумали о том, что Данраден был крепостью, в которую очень нелегко пробраться.
Глава 12
Недели и месяцы после свадебной церемонии складывались причудливым узором. Габриель как будто бы была герцогиней Дайсон, владелицей и распорядительницей в замке Данраден. На самом деле девушка оставалась пленницей и все ее передвижения ограничивались указаниями Кэма. Хотя непосвященный человек не заметил бы ничего странного в жизни молодой четы, Габриель никогда не чувствовала себя спокойно, постоянно мучительно осознавая присутствие стражников, охранявших стены и ворота замка. Кэм уверял, что они поставлены, чтобы наблюдать за Ла-Маншем на случай приближения вражеского флота. Габриель проверила истинность этого утверждения, проскользнув в часовню однажды вечером, когда была смена караула и стражи ослабили бдительность. Через полчаса подняли тревогу. Еще меньше времени потребовалось, чтобы обнаружить ее укрытие.
– Кафедра проповедника? – протянул Кэм и быстро взглянул на жену, подняв брови.
– Конечно, – сказала Габриель. – Я увлекаюсь резьбой. Гравировка на деревянных изделиях в твоей часовне очень изысканна. Я не смогла отказать себе в удовольствии разглядеть ее поближе. Я ведь не перешла границ дозволенного?
Она дерзко посмотрела Кэму в глаза.
– Границ дозволенного? – прошептал он и небрежно погладил жену по щеке. – Моя дорогая, как можешь ты преступить границы? Это же твой дом. Ты можешь приходить и уходить, когда тебе вздумается. Но в эти опасные времена благоразумнее сообщать мне о своих передвижениях. Мои объяснения понятны?
– Абсолютно, – сказала Габриель, с трудом сдерживая поток брани, который ей так хотелось выкрикнуть в его улыбающееся лицо.
И этом разговоре Кэм придерживался той же тактики, какую он избрал после скоропалительного бракосочетания.
Внешне все было спокойно и безоблачно. Ни одно бранное слово не слетело с губ герцога. Но Габриель чувствовала, что за этой холодной вежливостью скрываются опасные, непредсказуемые и едва сдерживаемые эмоции.
Несмотря на предупредительность англичанина, девушка по-прежнему боялась его, как не боялась больше никого и ничего за всю свою жизнь. Попытки Габриель разобраться в своих чувствах оканчивались ничем. В течение нескольких месяцев, проведенных в Данрадене, ей никто открыто не угрожал. Напротив, англичанин почтительно относился к Габи и, казалось, с ног сбивался, чтобы сделать все возможное для ее комфорта. А если верить Бетси и лорду Лэнсингу, ее муж был просто воплощением всех мыслимых добродетелей.
У обоих оказался в запасе целый ворох историй и анекдотов о ее похитителе. Габриель выслушивала их молча, но без особого доверия. Мягкий, привлекательный характер, который они описывали, сложно было соотнести с холодным, бесчувственным человеком, которого она знала. Ей объяснили, что эта перемена произошла с герцогом после неудавшейся попытки спасти мать и сестру, когда он до пятнадцатилетним юношей поехал во Францию. Габриель сделала собственные выводы. Потеряв мать и сестру из-за революции, англичанин возненавидел все, что имело хоть отдаленное отношение к Франции.
Габриель видела это в глазах герцога, когда он смотрел на нее, в том, каким холодным и чопорным он становился, стоило ей войти в комнату. В его взгляде была жестокость истощенного голодом тигра, запертого в клетке. Когда девушка поняла, что англичанин намерен держать дистанцию, это стало для нее большим облегчением. К счастью, у герцога было много дел как в Данрадене, так и за его пределами.
Она и сама была занята не меньше. Англичанин решил, что Габриель будет играть роль его герцогини и владелицы замка, словно их брак не был заключен для отвода глаз. Когда Габриель холодно потребовала объяснить, для чего так утруждать себя, если ее пребывание в Данрадене будет недолгим, англичанин небрежно пожал плечами и сказал, что все ожидают этого от них.
– Если не делать этого, то не только поползут сплетни, но и, возможно, вокруг тебя создастся недружелюбная атмосфера. Это обязательно случится, если ты будешь демонстрировать отвращение к ситуации, в которой мы оказались, – добавил герцог, и с его логикой трудно было спорить.
