Поняли, мальчики? - она посмотрела на нас победоносно.
Ну, про себя я знаю, что не стратег, поэтом послушно кивнул. Саня последовал моему примеру — ему главное жену успокоить.
- Поэтому фрицы и попёрли к Перекопу. Да только взять его сходу не смогли, увязли, стали подтягивать силы. Наши со своей стороны укрепляли оборону, бомбили — штурмовали, обстреливали неприятеля из корабельных орудий. Потом была передышка, и вот фашисты снова полезли. И что мы видим? - на этот раз Шурочка открыла совсем другую карту — из числа тех, которыми мы пользуемся в полётах.
- Смотрите — положение на сегодня, - она дала нам полюбоваться, а потом положила второй лист. - И положение на завтра.
Мы с Саней старательно поводили носами по пометкам:
- Плановое отступление?
- Немцам дают войти в степную часть Крыма, а свои войска оттягивают в гористую местность, удобную для обороны.
- Правильно, мальчики. Немец он ведь по науке воюет. Как только встречает сопротивление, начинает искать обход. А в сторону Феодосии дорога относительно свободна — только подтягивай новые и новые части. Получается всё как раз по науке — быстрый ввод свежих сил в образовавшийся прорыв.
- А если наши ударят от Николаева и перережут пути снабжения?
- Немцы не дураки — как раз сейчас второй их удар и направлен на Николаев и Одессу. Думаю, и румыны должны были начать новое наступление с запада, да только пока о нём ничего не слышно. Задерживаются, как всегда.
- Слушай, тогда нам нечем резать эту пуповину, - почесал я в затылке.
- И я не могу сообразить, какими силами командование собирается нанести отсекающий удар — мне ведь о планах руководства не докладывают, - смущённо улыбнулась Шурочка. - Но очень хочу на всё это посмотреть. Не могу я, Саня, отсюда сейчас уезжать, потому что просто умру от любопытства. И, да, сама-то я больше не летаю.
- Так, скажи на милость, почему это ты так уверена, что мы нынче отступаем по чьему-то замыслу, а не оттого, что немцы нас теснят?
- Из-за Ивана Ефимыча. Он в обороне великий дока — ну, поговаривают про него такое.
- Иван Ефимович это Петров? - и, увидев ответный кивок: - А в наступлении он как?
- Этого пока никто не знает. Мы, как следует, ещё не наступали.
***
- Заходи, майор, - генерал Мичугин, похоже, рад моему появлению. - Ты вот тут пишешь, что “абзацы” для применения в дневное время совершенно непригодны, - встряхнул он бумагу, лежащую перед ним на столе. - А на что они вообще пригодны?
- Для точечных ударов в ночное или сумеречное время. По крайней мере их пилоты именно на это и натасканы.
- Пишешь, что их даже из пистолета можно сбить. Зачем ты вообще их делал?
- Учебная машина, - ответил я ничуть не смущаясь. - Простая и в изготовлении, и в управлении. По взлётно-посадочным характеристикам и пилотажным качествам приближенная к хорю. В паре специальных операций оказалась очень удобной — их даже специально сделали лишних четыре десятка, чтобы один раз положить бомбы по важной, но уязвимой цели. А на обратном пути нашу группу завернули сюда.
- Что поделаешь, - вздохнул Мичугин. Самолётов нынче не хватает, а всё, что поступает в войска, забирают к Ленинграду и на Московское направление. Хотя, ты знаешь, мы с Захаровым считаем, что те удары для немцев являются вспомогательными. А нам приходится бомбить со всего, что летает. С Р-5, с У-2, с сундуков. А нам Илы нужны в первую очередь. На худой конец — Су-2. И, знаешь, морские лётчики согласны с твоим мнением, что Ар-2 удобней Пешки, но поделать с этим уже ничего невозможно.
- Так морская авиация тоже вошла в состав нашей воздушной армии? - решил я слегка подмазаться, подчеркнув свою принадлежность к авиации Южного фронта.
- Не подхалимничай, тебе это не к лицу, - отреагировал Фёдор Григорьевич. - Думаю, со дня на день придёт приказ о твоём отзыве в Воронеж. Но остальных я не отдам. Ты мне лучше скажи, почему у тебя сержанты эскадрильями командуют? Ведь есть же и лейтенанты, и старшие лейтенанты в строю.
- Эти сержанты прибыли из мест заключения искупать вину перед Родиной.
- Предатели? Изменники? - генерал даже в лице изменился.
- Зато воюют со знанием дела. Опыт Испании и войны в Китае на нарах не вылежишь. Вы уж похлопочите о наградах для них, когда заслужат. Мужиков сейчас полезно реабилитировать, звания им вернуть, поставить на руководящие должности.
- Ну, ты жук! Ладно, будете работать по ночам, - вот так неожиданно под разговорам была подведена черта.
***
Низкая облачность. То и дело моросят противные холодные дожди. Летают только тихоходные У-2. На нескольих машинах смонтировали радиополукомпасы, что позволяет экипажам хоть как-то ориентироваться, беря засечки на специально расставленные радиомаяки. Снизившись в нужном районе переходят на местные приметы — чуть ли не дорожные указатели приходится читать. Рассказывали и о случаях, когда садились и спрашивали дорогу. Иногда командиры наземных войск беззастенчиво пользовались случаем и направляли заблудившиеся бомбардировщики на нужные им цели.
Абзацы сидят на земле — не с их посадочными характеристиками подобные маневры. Опять же, если возьмёшь второго члена экипажа для ориентирования в облачной мгле и работы с аппаратурой, негде разместить бомбы. Все или скучают или безобразия нарушают.
Немцы тоже не летают. Зато их наземные войска продолжают теснить наши части — степная зона Крыма практически вся в их руках. Тяжелые бои идут на подступах к Сакам и Евпатории. В Симферополе наши дерутся за каждый дом. Ужас охватывает сердце при каждом взгляде на карту, испещрённую соответствующими пометками. И тут вдруг ни с того, ни с сего в Херсоне и Каховке с кораблей речных флотилий высаживаются десанты — оказывается эти силы давно накапливались для прорыва вверх по Дунаю, но их поспешно перебросили на Днепр, чтобы затянуть горловину мешка, в который крупные силы противника долго и упорно рвались.
Сам-то я ничего этого не видел — сидел на земле вместе со всей нашей авиацией. Мы к земле прикованы туманом, если кто не понял. Но речные мониторы — очень серьёзные корабли. Их артиллерия — это морские калибры, опасные для возведённых немцами укреплений. До некоторых целей “дотянулись” и орудия эсминцев, но идти вверх по реке морские корабли не отважились. Ещё рассказывали о торпедах, бегущих по поверхности воды, выскакивающих на берег и по инерции доскальзывающих до ДОТов или ДЗОТов береговых укреплений — фашисты не пожалели трудов для создания обороны коридора, через который шло снабжение Крымской группировки.
Мы пользовались каждым случаем, предоставляемым нам погодой — вылетали бомбить неприятеля. Нам сначала поручали цели на железной дороге. Входные стрелки и водокачки. Потом — автоколонны. Степной Крым не изобилует укрытиями от взгляда сверху. В зоне же, где разворачивались основные события, работали, преимущественно Илы.
Немцы подтягивали к Каховке и Херсону всё новые и новые силы, почти прекратив активность на остальных участках. Да и генерал Мороз крепко затруднил им жизнь в центральных областях страны. Это тут, на юге холода не сковывали ружейную и моторную смазку.
Подтянувшиеся из Сибири дивизии те, что, насколько я помню, защищали Москву и потом гнали оккупантов от её стен, на этот раз сняли блокаду с Ленинграда. Нет, освободить Псков им не удалось, но слова “овладели Новгородом” были произнесены Левитаном настолько торжественно… то есть железнодорожное сообщение с городом на Неве восстановили, за что Георгий Константинович Жуков совершенно заслуженно был удостоен звания Героя Советского Союза. Ему это не впервой.
***
Сражение которое уже назвали Каховско-Херсонским, приняло затяжной характер. Стороны атаковали и контратаковали. В моменты, когда погода позволяла, небо было черно от самолётов. Но переправы через Днепр немцам так и не удалось восстановить. Оставшаяся без подвоза боеприпасов Крымская группировка села на голодный снарядный паёк — наши это сразу заметили по ослаблению действия зениток. Мессеры здесь тоже появлялись нечасто — им хватало работы и над местами основных событий. Мы же перебоев с горючим и бомбами не испытывали. А в степях трудно спрятаться от взгляда сверху.
Огорчали потери от ружейного огня — наш полк выбили меньше, чем за месяц. Четверть личного состава и две трети машин больше никогда не поднимутся в воздух. Эта печальная история завершилась расформированием. Лётчиков и техников “разобрали” соседи, а самолёты пустили на запчасти — сняли с них всё, что представляло ценность, а остальное бросили. Собственно, остатки фюзеляжей и крыльев недолго пролежали на краю лётного поля. Что-то пошло в печи, что-то уволокли на ложные аэродромы и подставили под воздействие вражеских бомбардировщиков.
Глава 27. Угар
К нам в Воронеж приехали высокопоставленные лица. Нарком авиапромышленности, его заместитель по новым разработкам и представитель от военных, отвечающий за принятие на вооружение новых самолётов. Имена называть не стану. Не понравились мне разговоры с ними. Да я вообще смотрел на этих людей как на врагов народа, отчего всю дорогу молчал. Груз беседы лёг на плечи Александра Сергеевича Москалёва, да ещё директор завода не забывал вовремя напоминать об объективных трудностях.
