Донсон сделал несколько шагов:
— Собирайся, Лелия, господин ждет тебя.
Я не сдержала счастливой улыбки, едва не закружилась от радости: наконец-то! Не скажу, что в доме Вария мне было плохо, но мое место было не здесь, не рядом с высокородным стариком. Теперь я точно знала, где мое место. С кем. Я знала, где мой дом, и очень хотела вернуться. Я сумела отчетливо понять это только здесь. Квинт обещал больше не уезжать. И он очень редко пил кофе!
Я с готовностью кивнула:
— Я готова, господин управляющий. У меня нет личных вещей, мне нечего собирать. Только позову Гаар. Разве что… — я посмотрела на свое нежно-лиловое платье. — Платье…
— Можешь оставить.
Я нашла Гаар на террасе. Услышав новость, она взяла меня за руки, тихонько сжала:
— Теперь все будет хорошо. Вот увидишь. Молодой господин больше ничего не сможет сделать. Все будет хорошо.
Мы вышли из покоев в галерею. Донсон Фальк шагал впереди, как и положено по статусу. Мы с Гаар семенили следом. Мне вдруг показалось, что нехорошо уходить просто так, не поблагодарив господина Вария за гостеприимство. Даже если ему это и не нужно. Мне очень хотелось это сделать. Я остановилась:
— Господин Донсон.
Тот обернулся:
— Что случилось?
Я покачала головой:
— Ничего. Просто я хотела бы попрощаться с господином Варием и поблагодарить его за гостеприимство. За все поблагодарить…
Фальк покачал головой:
— Это лишнее. Тем более, господина Вария нет в доме.
— А где он?
— Господа не отчитываются в своих делах, — казалось, управляющий раздражался.
Я расстроилась. Правда. Посмотрела на Фалька:
— Разве я могу уехать в отсутствие господина Вария? Это правильно?
— Ты принадлежишь тотусу своего господина, не господина Вария. Поэтому поедешь тогда, когда велят.
— Может, он уже вернулся?
Сама не понимала, откуда во мне взялось это глупое упрямство. Но я ощущала какую-то потребность попрощаться со стариком, поблагодарить. Но Донсона это не радовало. Он поджал тонкие губы, подцепил полу темной мантии:
— Лелия, следуй за мной.
Я сдалась. Глупо было спорить. Возможно, рано или поздно господин Варий приедет сам, и у меня еще появится возможность поблагодарить. Обязательно появится.
Мы вышли на парковку, сели в корвет. Управляющий снова расположился рядом с пилотом. Я приготовилась смотреть в окно. В прошлый раз я так ничего и не увидела от страха и переживаний. Теперь хотелось увидеть все. Дома, дворцы, статуи. Увидеть, наконец, собственными глазами, что такое Сердце Империи.
Гаар легонько взяла меня за руку:
— Его, правда, не было.
Я повернулась:
— Кого?
— Господина Вария.
— Откуда ты знаешь?
— Я ходила утром в кухню, за завтраком. Видела, как он уходил. Мне показалось, он чем-то сильно потрясен. Просто лица не было.
Я помолчала, пытаясь вообразить высокородного старика таким. Наконец, пожала плечами:
— Надеюсь, у господина Вария все в порядке.
Гаар тоже пожала плечами в ответ.
Мы снова по-детски прильнули к стеклам. Теперь без опаски. Но сад разглядеть не удалось. Парковочный рукав позволял стартовать точно по прямой, и корвет мог набирать скорость в первые же секунды. Внизу проплывали дворцовые кварталы, но отсюда, с высоты, все дома казались похожими друг на друга и отличались лишь размерами. Те же дворцы, те же крыши, те же сады. Это быстро наскучило. Теперь я смотрела вдаль, на лес невиданных высоток, вокруг которых густым облаком вился транспорт, как стая наглой мошкары. Дворцы — для высокородных и богатых имперцев. Настоящая жизнь бурлила в городе, в умопомрачительных домах, которые насчитывали порой до пятисот этажей. На Белом Ациане самое высокое здание возвышалось лишь на сорок, но казалось невероятно огромным на фоне окружающих построек. Когда полно свободных площадей, нет никакого смысла что-то строить в высоту. В Сердце Империи немыслимую цену имел даже воздух.
К моему огорчению, корвет облетел высотки стороной. А мне очень хотелось нырнуть между домами, увидеть обычных людей, может даже заглянуть в окна. Я читала в книгах… но даже не могла вообразить: как это — жить на трехсотом этаже в маленькой квартирке, а то и вовсе жилой капсуле, состоящей из единственной комнаты. Я все время пыталась представить, сколько там народу, но воображение не справлялось с такими цифрами. Может быть, когда-нибудь я смогу выехать в город и все посмотреть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда корвет начал сбрасывать скорость, меня стало тошнить. Я закрыла лицо ладонями и обливалась сиюминутно проступившим потом. Гаар заботливо махала на меня подолом своего серого платья, и становилось немного легче. Наконец, корвет юркнул в парковочную трубу, пролетел по размеченному светом тоннелю, вырулил на площадку и остановился. Глупо было ждать, что Квинт выйдет встречать меня — это было бы слишком. Нас встретила лишь дворцовая охрана в зеленых куртках. Но я все равно была рада, что вернулась, что совсем скоро увижу его. Как же я этого хотела…
Я вошла в свои покои, даже закружилась от радости. Но тут же стало грустно, когда взгляд скользнул по двери в маленькую комнатку, в которой всегда ночевала Мира. С того кошмарного вечера я больше не возвращалась сюда. Со стола убрали, но книга Тита Моэнса лежала там же, где я ее оставила. Я знала, на каком именно месте она была раскрыта. На том самом стихотворении, которое девочка читала последним и мурлыкала себе под нос песенкой.
Я решительно захлопнула книгу и убрала в шкаф, чтобы не видеть. Сейчас все это было слишком грустно. Даже захотелось выйти в сад, глотнуть воздуха. Я нажала на полочку ключа, чтобы убрать панорамное окно, выходящее на террасу, но замок скорбно пискнул, а стекло осталось на месте. Я нажала снова, но ничего не изменилось. Кажется, Квинт или управляющий решили перестраховаться. Но ощущения оставались неприятными, будто мне перекрыли доступ воздуха. Конечно, исправно работала система вентиляции, с пола у окна поддувало так, что колыхалось платье, но я почувствовала себя запертой в аквариуме. Надеюсь. Донсон Фальк это объяснит.
Я вернулась в комнату, опустилась в кресло у окна:
— Гаар, сходи в кухню, уже есть охота. Попроси обязательно капанги.
Она кивнула:
— Ага, мне тоже.
Сиурка развернулась и вышла в приемную, но тут же вернулась. Она казалась растерянной:
— Меня не выпускают.
Я поднялась:
— Это как?
Гаар лишь пожала плечами.
Я открыла дверь и увидела за порогом двоих охранников. Один из них вытянул руку наподобие шлагбаума:
— Не велено.
Я даже попятилась:
— Что значит: «не велено»? Мы есть хотим.
— Не велено. Вернись в комнаты.
— Позовите управляющего. Скажите, что я хочу его видеть.
— Вернись в комнаты.
Прежде чем я успела еще хоть что-то возразить, перед самым моим носом с шорохом захлопнулась дверь, и пискнул замок.
Мы с Гаар переглянулись. На ее лице отражалась полнейшая растерянность. Скорее всего, мое тоже было не лучше. Теперь все становилось предельно понятно — нас заперли. Я прекрасно понимала, что Квинт хотел меня уберечь, но сейчас все это напоминало, скорее, тюрьму, чем заботу. Все это было слишком.
Мы вернулись в комнаты. Сидели на кровати и молчали. Обе. Просто не понимали, что друг другу сказать. У нас даже не было кувшина с питьевой водой. Наконец, Гаар погладила кончиками пальцев мою руку, будто ластился маленький зверек:
— Все прояснится. Это какое-то недоразумение.
Я лишь кивала, но эти слова меня не слишком убедили. Я вдруг вспомнила лицо Донсона Фалька. Странное лицо. Будто у него что-то болело, мучило или угнетало. Обычно важный и надменный, утром он показался скорее зажатым и скорбным.
Я посмотрела в огромные глаза Гаар:
— Господин рано или поздно позовет меня. Или придет сам. Он все пояснит.
К счастью, долго ждать не пришлось. Мы услышали, как пискнул замок, простучали тяжелые шаги вольнонаемника. Имперец. По виду даже чистокровный. Он кивнул в мою сторону:
