— Посадка!! Живо!.. Вот так. Нам дорога каждая минута! Пока не знаем, как все обернется. Живы ли еще наши друзья?
Николиан Джерри сразу сообразил, происходит что-то непредвиденное. Корабль не пошел на посадку в космопорт, где среди тысяч встречающих ждали заранее подготовленные бригады захвата, все медики комбината…
Из окна домашнего кабинета Николиан видел огромный бублик над «Викторией». Выбежал из дома.
Черный Тор, предупредительно, как обычно, распахнув дверцы, ждал его.
— К «Виктории»! Быстро!
Черный Тор сразу набрал скорость.
Николиан старался сообразить — что же случилось? План как будто не имел изъянов… Джерри видел: корабль опускается все ниже и ниже, от работы аннигиляторов словно испаряются строения комбината. Николиан пришел в бешенство. В бессильной ярости сжимал кулаки, физиономия его перекосилась в безобразную гримасу.
Тор остановился на безопасном расстоянии, чтобы потоки бушующей плазмы не повредили и его. Николиан всем телом неистово бил по дверцам, но они не поддавались.
— То-ор!.— завопил он. — Немедленно открой!
— Зачем? — спокойно спросила машина. — К тому же там сущий ад.
— Хватит дурака валять!
— Ты никуда не выйдешь из этого салона, Николиан-Дю.
— Оставь глупые шутки!
— Тебя будут судить, Николиан Джерри, землянин.
— Я тебя уничтожу сейчас же!
— Мне не страшна смерть, и ты это знаешь.
— Изме-ена! — заверещал в смертельном ужасе Николиан. — Безусловно, это Семен… А я ему поверил…
— Ты ошибаешься, Николиан-Дю. Семен-Дю не изменял тебе… Он оказался счастливее — вчера ночью он умер. Слишком много реминиса принял.
— Я не буду оправдываться… Вам все равно не понять. — И вдруг Николиан Джерри сорвался на крик: — Оставьте меня! Я ничего не могу объяснить! — Затем, успокаиваясь, попытался продолжать: — Все это случилось… произошло… Короче, я запутался, я проиграл! Теперь вы диктуете правила!
— Какие правила?! — вспыхнул судья, его лицо налилось кровью, он едва сдерживал себя, чтобы не кричать. — Какая игра?! Тридцать девять загубленных жизней и целый комбинат смерти для вас всего-навсего было игрой?!
ИСПЫТАНИЕ ДОБРОМ[10]
С Андрианом Михайловичем Голубом я подружился, можно сказать, случайно, хотя мы с ним и давнишние соседи. Встречались мы с ним обычно у почтовых ящиков или в лифте — он живет этажом выше. Знал я его как человека очень занятого и занимающего солидное положение. Уже немолодой, знаменитый хирург. При встрече — мы просто раскланивались. Как-то раз довелось спросить, не протекает ли у него ванна (когда на моем потолке появилось пятно от сырости), а однажды, когда выключили электричество, он приходил ко мне попросить свечку. Не разговорились мы с ним даже в тот день, когда пришлось обратиться к нему за врачебной помощью (дочке поставили диагноз — врожденный вывих бедра). Он тогда, внимательно рассматривал рентгеновский снимок, долго ощупывал ножки дочурки и сказал мне только: «Не волнуйтесь. И забудьте об этом. Все будет хорошо. Вот увидите».
И вот в прошлом году, осенью, был поздний час, за окном шуршал надоедливый дождь, — вдруг кто-то позвонил. Я открыл дверь и немало удивился, увидев соседа.
— Добрый вечер.
— Заходите, пожалуйста! — Я включил свет в коридоре и стоял в нерешительности.
— Простите, наверно, оторвал вас от работы?
— Да нет, что вы… Входите, входите…
В его облике, жестах, интонации чувствовалось волнение.
Мы прошли в мой кабинет и сели в кресла у письменного стола. От сигареты Андриан Михайлович отказался. Я тоже не стал курить, ждал, пока он заговорит. Сосед вдруг достал из кармана книжку (мою книжку!) и как-то неуверенно спросил:
— Извините, это ведь вы написали? Да?..
— Да, ее написал я… — ответил несколько недоуменно, не представляя, какое это имеет отношение к его посещению.
Мой гость вроде бы сразу успокоился.
— Я боялся ошибиться… Вы на этой фотографии, вернее, на рисунке, не очень похожи… — улыбнулся он. — Вчера купил и сразу же прочитал. Потом взглянул на портрет автора — лицо показалось знакомым. Подумал о вас… Простите за откровенность, но… мне понравилось, как вы пишете. Ваша фантастика необычная… И знаете, почему я пришел, почему решился побеспокоить вас?..
Тут я не смог преодолеть желания закурить. Зажег сигарету, подошел к окну и открыл форточку.
— До сих пор никому об этом не рассказывал. Никому. Все равно никто не поверил бы. Могли только подумать, что я с причудами. Но все это произошло именно со мной. И вам я решаюсь рассказать свою историю. Вы как фантаст, вероятно, сможете что-то домыслить и написать… Допускаю, что даже вы мне не поверите, но, как сказал один из ваших героев, «прожитая жизнь равнозначна написанной книге». А книга должна быть хоть кем-то прочитана. Так если позволите, я расскажу вам…
— Да, да, безусловно…
Я попросил жену сварить нам кофе и сел к столу.
— Когда я поселился в этом доме, мне было тридцать лет. Женат еще не был. Мальчишка…
Рассказывая, врач заметно волновался.
В тот вечер он поведал мне все.
Андриан улыбался во сне. Предчувствуя скорое пробуждение, подсознательно представлял, что пойдет сейчас к морю, заплывет далеко за буйки до самого горизонта, ляжет на спину и будет долго лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь, как соленая вода щекочет губы, журчит и почмокивает в ушах, лениво перекатывается через грудь… Ему слышался приглушенный шум прибоя, сквозь закрытые веки ощущалось тепло утренних лучей солнца.
Вдруг показалось, что кто-то щелкнул выключателем, и… солнце погасло.
Андриан с трудом открыл глаза и не увидел над собой оранжевого полога новой польской палатки, маленького прямоугольничка марлевого окошка, Валерию в голубом нейлоновом коконе спального мешка… Куда-то исчезло и желание выбраться из своего туристского рая, хотя бы высунуть голову из палатки и глубоко вдохнуть…
«Потолок! Белый потолок. Слегка поблескивающий, будто покрыт эмалью… Пожалуй, покрашен водоэмульсионной краской, ведь в комнатах не красят эмалью… В комнатах… А где я сейчас?»
Он крепко зажмурился и долго лежал неподвижно.
Пытался припомнить вчерашний день, но… «Что же было вчера? Было море… Оранжевая палатка стояла почти у самой воды…»
Вновь открыв глаза, Андриан приподнялся на локтях.
И сразу увидел стоящую у окна Валерию.
— Где это мы? — спросил тихо с напускной беззаботностью, хотя сердце зашлось от волнения.
Небольшая комнатка, почти квадратная, окно зашторено оранжевой в ромбик тканью, по правую руку от кровати — книжный шкаф, и четыре полки с книгами, на стене над кроватью зеленоватый ковер, возле окна письменный стол, на нем маленький телевизор «Электроника».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
