— Я дождалась, пока все уснули. Затем потихоньку спустилась по задней лестнице и выбежала из дому, прижимая к груди свой жалкий бумажный букетик. Как только я оказалась рядом с домом Бекки, мне сразу стало ясно, что произошло нечто страшное. В их гостиной расхаживали незнакомые люди. Мать Бекки сильно плакала, а ее отец сидел, закрыв лицо руками. Вдруг он поднял голову и посмотрел в окно. Но он смотрел не на меня, а сквозь меня! Я никогда не забуду его взгляд! Тогда я побежала к задней стенке дома, куда выходила спальня Бекки. Через окно я увидела, что она лежит на кровати в очень красивой ночной рубашке, а в углу спальни на стуле дремлет какая-то старушка.
Я влезла в окно и на цыпочках подошла к кровати. Бекки была всегда такая веселая и цветущая девочка. Я очень испугалась, когда увидела ее совершенно белую и неподвижную. Я подняла руку и дотронулась до ее щеки. Она была холодной как лед. Вероятно, я вскрикнула, потому что старушка вдруг проснулась и закричала: «Как ты здесь очутилась? Уходи отсюда, глупая девчонка».
Я так испугалась, что выронила цветы, выскочила в окно и помчалась домой. Я бросилась в постель и с головой накрылась одеялом. От ужаса у меня стучали зубы. Потом я узнала, что Бекки умерла в то утро… От холеры.
Я не сказала родителям о своем поступке. Даже тогда, когда они оба лежали в лихорадке и мокром поту. Даже тогда, когда у них потрескались губы и по углам стекала кровь. Я старательно ухаживала за ними, пока болезнь не сделала свое дело и они не умерли, оба… а я никогда не болела. Ничем, даже насморком!
Теперь Билли понял, почему она считала себя виноватой. Этот единственный случай неповиновения и его последствия сокрушили детскую душу. Всю дальнейшую жизнь она безмолвно искупала свою вину, пожертвовав своими мечтами и желаниями, чтобы заменить маленькому Бартоломью умерших родителей. Теперь, когда он уехал, в душе ее осталась тоскливая пустота.
Осторожно выбирая слова, Билли заговорил:
— Когда я еще был в шайке Куантрилла и Андерсона, мы теряли больше людей от разных болезней, чем от пуль янки, — дизентерия, тиф, инфлюэнца… холера. Почти все эти болезни распространялись через пищу или питьевую воду. Не думаю, что ты заразила родителей холерой только потому, что дотронулась до щеки умершей девочки. Скорее всего они пили воду из того же источника, что и она.
Эсмеральда с надеждой смотрела на него.
— Ты думаешь, что не я принесла в дом моих родителей эту страшную заразу?
Билли знал, что она не поверит ему на слово. Он погладил ее по спутанным волосам.
— Ты ведь была ребенком, милая. У тебя было доброе детское сердце. Даже если бы родители узнали о твоем поступке, неужели ты думаешь, что они стали бы ругать тебя или захотели бы, чтобы ты всю жизнь винила себя?
Эсмеральда вскочила на ноги.
— Я не могу оправдать себя, даже если сам бог меня простит!
Билли с тревогой взглянул на нее. Сейчас Эсмеральда напоминала ту девушку, которая решительно ворвалась в салун и направила на него пистолет.
— Вы сделали все, что могли, — продолжала Эсмеральда. — Даже отправили моего брата подальше от опасности. Больше мне не нужны ни ваша жалость, ни ваши услуги. Вы уволены, мистер Дарлинг!
Билли показалось, что его снова ранили — такая резкая боль пронзила сердце. Величественным жестом подхватив подол ночной рубашки, Эсмеральда направилась к дому.
Когда Билли вернулся, он застал Эсмеральду сидящей на своем сундучке с чинно сложенными на коленях руками. На ней был слегка помятый дорожный костюм, в котором она была в день их первой встречи. Волосы были тщательно причесаны. На голове красовался злополучный капор. Вид у нее был неприступный.
— Если вы ждете почтовой кареты, — небрежно сказал он, прислонившись к косяку двери, — приготовьтесь к долгому ожиданию.
Она подняла голову. Тщательно умытое лицо было бледным и холодным.
— Я надеялась, что вы проводите меня до Каламити, где я пересяду в дилижанс. — В голосе девушки прозвучали язвительные нотки. — Мне казалось, что уж это вы в состоянии сделать!
— Я способен на гораздо большее! — так же язвительно усмехнулся Билли. — Но не стану этого делать.
За этой сценой с интересом наблюдала вся семья. Джаспер с независимым видом допивал кофе, Вирджил и мать курили, сидя рядом у очага. Сэм подбирал крошки яблочного пирога со стола, а Энос робко таращился на брата, обхватив тощие колени.
— Я намерен отвезти золото в Джулали и сдать в банк, — веско заявил Билли. — Более того, я дам знать об этом законному владельцу. И имейте в виду, что не потерплю никаких возражений!
— А мы и не собираемся возражать, — искренне сказал Вирджил. Он бросил на мать заискивающий взгляд. — Мама нас такому не учила. «Не укради»! Правда, мам?
Зоя величественно кивнула, самодовольно попыхивая трубкой. Сэди не сводила с нее обожающего взгляда.
Билли прошел в спальню и через несколько минут появился в сапогах и в рубашке, старательно выстиранной и заштопанной Эсмеральдой.
Девушка ожидала его на веранде, уже попрощавшись с остальными. Он Прошел к двери и обернулся.
— Идем, Сэди! — скомандовал он. Собака вопросительно посмотрела на Зою большими печальными глазами.
Билли присел на корточки и протянул руки.
— Сэди, иди же ко мне! — Его голос прозвучал резче, чем он хотел.
Сэди забилась под юбки Зои.
«Черт, — подумал он, — как бы не разрыдаться здесь, перед всеми, если Сэди откажется от меня».
Зоя мягко подтолкнула собаку.
— Ну, пошла отсюда, старушка. Здесь хватает и одной старой привереды!
Сэди вперевалку подошла к Билли и ткнулась влажным носом в его руку. У него отлегло от сердца, и он ласково почесал ей за ухом.
Братья подошли к Билли, похлопали его по спине и пожелали счастливого пути. Вирджил всучил ему несколько сигар. Даже Джаспер протянул руку. Билли взглянул на мать. Она выглядела невозмутимой.
Он подумал, что приятно будет вернуться к мисс Мелли. Девочки там всегда были милы с ним, любили поболтать и даже давали понять, что не отказались бы и от всего остального, стоило ему захотеть. Но его личный кодекс чести удерживал его от того, чтобы пользоваться своим преимуществом, пока он жил под одной крышей с ними. Кодекс, который, возможно, стоит пересмотреть.
Пока он готовил свою кобылу и впрягал мула в повозку, Эсмеральда стояла на ступеньках, нетерпеливо постукивая башмачком. Он молча погрузил в повозку ее сундучок и футляр со скрипкой. Не обратив внимания на предложенную им руку, девушка самостоятельно забралась на сиденье и взяла поводья. Сэди притулилась рядом.
Билли тут же послал кобылу рысью, делая вид, что его не интересует, следует ли за ним Эсмеральда. Они уже почти достигли подножия холма, когда наверху с шумом распахнулась дверь.
